Америка каждый день. Записки натуралиста (СИ)

Два-три человека прочитали. Другие объявили, что на это у них нет времени и сил, и просили перейти на выдержки. Что в итоге и пришлось сделать.

Зато студенты очень много пишут. За четыре года учебы в нашем университете им надо прослушать не менее 31 курса — десять из них в главной избранной дисциплине (major), остальные по свободному выбору. Каждый курс включает три проверки — промежуточный экзамен, домашнее сочинение и экзамен конечный. Из всех трех выводится общая оценка. А — высшая, А с минусом — пониже, В — примерно соответствует четверке и так далее. Все проверки, почти без исключений, — письменные. Сочиняешь два-три вопроса, из которых разрешается выбрать, и группа весь урок скрипит над ними в аудитории или уносит для подготовки на неделю домой. Зато никакого субъективизма, все можно проверить, обсудить и, если до того дойдет, оспорить.

Объявлять оценки при всех не полагается, кого-то этим можно задеть. Нельзя при всех хвалить и ругать — учеба каждого считается его индивидуальным делом. Все обсуждается с глазу на глаз во время приемных часов в профессорском кабинете. В конце концов профессор — наемный работник его, студента, посредником чего выступает администрация.

В нашем частном и довольно дорогом учебном заведении студент платит ежегодно 13 тысяч долларов за обучение и еще 4 тысячи за проживание и питание. За такие деньги он имеет право требовать внимательного личного подхода. Правда, 60 процентов всех студентов официально получают финансовую помощь в той или иной форме.

На одного профессора у нас приходится в среднем всего двенадцать студентов. По сути, это означает камерную атмосферу. В государственных университетах такое соотношение в несколько раз больше. Аудитории там обычно переполнены, к профессору не пробиться, но зато плата за обучение значительно ниже.

И работу после частного престижного колледжа выпускнику получить легче. Конечно, никто не считает, что если ты больше заплатил, то ты умнее и способнее. Сказываются все обстоятельства вместе. Качество образования, нацеленность на карьеру (готов вложить в образование большие деньги — значит, готов и работать с такой же отдачей), способность отвечать сам за себя, иметь дело напрямую с руководителем, а не прятаться в толпе однокурсников, да и просто соображения элитарности.

У студентов каждого года обучения свое полуофициальное прозвище: freshman (новенький), sophomore, junior, senior. Уже в период junior студенты начинают искать работу. В определенные дни в университет приезжают представители заинтересованных компаний и учреждений. Студенты ходят к ним на собеседования, называемые «интервью». Или же сами студенты ищут работу по объявлениям и ездят на интервью, часто в другие штаты. Просто получить ответ от фирмы на письмо (девять обращений из десяти остаются без ответа) и тем более быть приглашенным на интервью — крупное достижение. А найти работу по специальности сразу после университета — огромный успех.

Если видишь, что студент явился вдруг на занятие в строгом костюме с галстуком вместо извечной майки и бейсбольной кепки, выглядит бледней и рассеянней обычного — все ясно: после занятия идет на интервью.

Обязательно требуется составить о себе curriсulum vitae — «описание жизни» и рассылать всем, кому только можно. Что и как там написать, чем привлечь к себе внимание, как вести себя на интервью — по этим вопросам пишется неисчислимое множество пособий, и потребность в них не ослабевает.

Чем может похвалиться двадцатилетний юноша, мало что успевший в жизни сделать и повидать? Кроме хороших оценок и результатов тестов, которые фирмы не пропускают мимо внимания, желательно подчеркнуть свою высокую общественную активность. Ездил за границу, помогал ухаживать за больными в Сальвадоре или Гватемале — плюс; значит, легок на подъем, с широким кругозором, не боится черной работы.

Рекомендуется указать и на членство в спортивной команде или в студенческом совете. И тем более на руководящую роль в них. Пусть пока ты руководил только расстановкой коек в общежитии или отчитывал провинившегося, перебравшего лишнего собрата студента. Фирма быстро вычислит по этим признакам нужные ей задатки. Начальник — он и со студенческой скамьи начальник.

Перед каждым курсом профессору требуется составить «силлабус» — письменный обзор курса с требованиями к студентам, последовательностью прохождения материала и экзаменов, литературой. Странно, что студенты вплоть до первого занятия обзора так и не видят. Курсы им приходится выбирать из большого списка просто по краткому названию.

А на предпоследнем уроке сами профессора держат экзамен. Для младших, не укоренившихся в университете преподавателей он обязателен после каждого прочитанного курса. Но и для профессоров с постоянным местом (tenure) проверка проводится каждый третий семестр.

Студенты выставляют профессорам в специальном вопроснике оценки по разным показателям. Показателей шесть: преподавание, планирование, стимуляция, поддержка материалами, помощь, уважение. Дополнительно можно высказать замечания и пожелания в свободной форме. Собрать листки приглашают коллегу. Он вкладывает их в конверт, заклеивает его и сдает в деканат. Подписей, конечно, никаких не ставится. Но при желании листок особо навредившего тебе студента можно потом опознать по почерку — настолько примелькиваются за полгода их тетради.

Недели через две получаешь из деканата все эти листки и распечатку, заполненную цифрами с точностью до тысячных долей. Напечатанный в строке плюсик — ты сильнее других профессоров, минусик — слабее, ноль — на общем уровне. Через несколько лет, когда встанет вопрос, дать ли тебе постоянное место в университете, кипа этих листков станет решающей в твоей судьбе.

С получением постоянного места происходит и резкая прибавка в зарплате. В среднем по США в частных университетах с пятилетним сроком обучения зарплата «полного профессора» — 80 тысяч долларов в год без вычета налогов. Доцента (assoсiate professor), не имеющего tenure, — 53 тысячи, ассистента (assistant professor) — 45 тысяч. В государственных университетах «полные профессора» получают в среднем 63 тысячи долларов. Еще ниже их зарплата в четырехгодичных колледжах: в частных она составляет 54 тысячи, в государственных — 48 тысяч долларов.

Для сравнения: квартиру с меблировкой в наших местах можно снять за 500 долларов, питание обходится около 200 долларов на человека, аренда машины в месяц — 350 долларов. А уже за 80 тысяч можно приобрести небольшой уютный домик.

Грызня вокруг постоянных мест на кафедре — обычное дело. Нередко доходит до суда. Излюбленный аргумент тех, кому в месте отказали, — дискриминация. Дискриминация как черного, как женщины, как марксиста… Или даже обратная дискриминация как белого, когда неграм официально предоставляется преимущественное право при поступлении, а белые отодвигаются во вторую очередь.

Но уж если ты постоянное место получил, уволить тебя не имеют права до самой пенсии, кроме редких исключений. Помимо ежегодного отпуска через каждые семь лет ты освобождаешься на год от всех занятий и можешь ехать куда глаза глядят, с полным сохранением зарплаты.

Общественный ужин в университете по торжественному поводу. Двести человек, весь профессорский состав. Накрытые столы. Прохаживаются в ожидании парами и тройками. Вдруг, как по общей команде, перегруппировываются в кружки у своих столов. Стоя в кружке, надо сложить руки ниже живота, склонить головку, прикрыть глаза, постоять так полминуты — помолиться — и потом только сесть.

Я в кружок встаю, но руки не складываю и голову не склоняю. Поэтому вижу, что головку не склоняет еще Джоан. Наоборот, она поджимает губы и слегка подтоптывает ногой, как делают, когда приходится пережидать какую-нибудь привычную глупость другого. Мы с Джоан понимающе переглядываемся. Молодец, Джоан. Но лучше бы с этим делом тебе поосторожней.

А что бы я сам стал делать, если бы надо было бороться за постоянное место, за то, чтобы оставили? Не знаю, стал бы, наверное, выть по-волчьи.