Мягкая сила в истории Германии: уроки 30-х годов ХХ века

Выборы на местах ушли в далёкое прошлое. Наступила диктатура. Она была установлена с самого начала прихода Гитлера к власти. В январе 1934 года были ликвидированы земельные ландтаги Правительства земель были полностью подчинены имперскому правительству, а наместники перешли в ведение министерства внутренних дел. То есть с самого начала под диктатором оказалась как исполнительная власть, так и контролирующие её органы. Причём исполнительная власть и контролирующая её система были организационно разъединены.

Правительство получило право заключать договоры с иностранными государствами. До этого такие договора должны были согласовываться с рейхстагом. Роль рейхстага, по сути, была сведена на нет. Был упразднён и орган представительства земель в парламенте. В феврале 1934 года принят закон «О ликвидации рейхсрата», а в 1935 году Положением «О германских общинах» были ликвидированы последние остатки местного самоуправления. Все бургомистры городов стали назначаться министром внутренних дел на 12 лет из кандидатов, выдвигаемых местными партийными организациями нацистов.

Случайно это или нет, но все бургомистры были назначены в год, когда активность Солнца была невысокой (см. табл. 15). Это период минимальных психопатических, истерических реакций в обществе и назначения прошли спокойно. Но и назначены они были именно на 12 лет, что совпадает с наиболее изученным в настоящее время циклом солнечной активности, продолжительность которого колеблется в рамках 11–12 лет. Это означает, что следующее назначение тоже должно было по времени совпасть с низкой солнечной активностью. Удивительно «продуманное» решение.

И сейчас специалисты по влиянию солнечной активности на психику людей выходят с предложениями проводить все основные выборы, вносить изменения в Конституцию, проводить референдумы раз в 12 лет, в годы наименьшей солнечной активности. Конечно, это было сделано Гитлером просто интуитивно. Но таких интуитивных находок слишком много, чтобы считать их случайными.

Государственный аппарат стал очищаться от неугодных лиц. Запрещались браки чиновников с неарийками. Выстроилась вертикаль власти, где государственные и партийные органы как бы переплелись. Лучших, наиболее подготовленных членов нацистской партии назначали бургомистрами и на другие реально властные должности, а менее подготовленных назначали на контролирующие должности. Причём, это был контроль без личной самодеятельности – контроль над тем как исполняются указы Гитлера. Функция руководства и административного контроля были разъединены.

Государственный аппарат трансформировался, изменялся по воле Гитлера, – как ему было комфортно, то есть как было эффективно с его точки зрения. Так, наряду с имперским правительством создавались органы под ситуацию, под себя. Это – Совет министров по вопросам обороны империи, Тайный кабинет, Коллегия трёх уполномоченных, в которую входили начальник партийной канцелярии, начальник имперской канцелярии, начальник штаба верховного командования вооружённых сил, и др. Эти структуры были подчинены лично Гитлеру, но они наделялись и законодательными полномочиями.

Что касается тех структур, через которые формировался дух Третьего Рейха, они непосредственно подчинялись Гитлеру, и никто не мог вмешиваться в работу этих механизмов, так как они были хрупки в силу настроенности на мягкую силу. Лидер «Гитлерюгенда» нёс персональную ответственность перед Гитлером за работу с молодёжью Германии, так как именно через молодёжь шло влияние на весь немецкий народ и именно молодёжь была новым поколением, которое должно быть предано идеалам нацизма.

С демократией было покончено. Была создана вертикаль власти. Всем были нарезаны функции, обязанности. Но чтобы такая машина начала слаженно работать одних указаний уже не хватало. Надо было, чтобы каждый видел перед собой целевые задачи и стремился к ним. Для этого развитие страны шло по 4-х летним планам развития. Составили план, довели целевые показатели, а дальше – исполнение и контроль. Сами планы опирались на научные разработки, однако научные структуры были отделены от планирующих и работали независимо от них.

Система управления в Германии создавалась под конкретную личность. Между Гитлером и управляющими структурами находились люди, которые были психологически близки и понятны фюреру. Например, Гиммлер (СС и вся безопасность), Геринг (промышленность, люфтваффе), Йодль и Кейтель (Вермахт) и др. Где было возможно давались целевые показатели, составлялись планы.

Наличие различных психотипов и их различная эффективность при выполнении тех или иных функций учитывалась организационно. Между собой разъединялись функции исполнения и контроля, научного обоснования и практического планирования. Для удобства вместо имеющихся структур управления создавались структуры более комфортные для принятия решений именно Гитлером, но ранее созданные управленческие структуры не уничтожались. Иногда это приводило к их соперничеству. И не всегда такое соперничество несло в себе только негативные моменты.

Гитлер опирался на историю, на понимание, чувствование психологических особенностей немцев, на те реакции бессознательного, на защитные реакции, которые скопились в обществен-ном сознании после поражения в Первой мировой войне. Какие же это особенности? О них говорит известный немецко говорящий учёный-психолог Карл Юнг сразу после поражения Германии. Его интервью «Обретут ли души мир?» опубликовано в газете «Die Weltwoche» (Цюрих) 11 мая 1945 г., через четыре дня после безоговорочной капитуляции немецкой армии.

«Немцы проявляют особенную слабость перед лицом этих демонов вследствие своей невероятной внушаемости. Это обнаруживается в их любви к подчинению, в их безвольной покорности приказам, которые являются только иной формой внушения. Это соответствует общей психической неполноценности немцев [1], следствием их неопределённого положения между Востоком и Западом. Они единственные на Западе, кто при общем исходе из восточного чрева наций, оставались дольше всех со своей матерью. В конце концов они отошли, но прибыли слишком поздно, тогда как мужик (the mujik) не порывался освободиться вообще. Поэтому немцев глубоко терзает комплекс неполноценности, который они пытаются компенсировать манией величия: „Am deutschen Wesen soil die Welt genesen…“» [2]

Это типично юношеская психология, которая проявляется не только в чрезвычайном распространении гомосексуальности, но и в отсутствии образа anima в немецкой литературе (великое исключение составляет Гёте). Это обнаруживается также в немецкой сентиментальности и «Gemiitlichkeit» (Уют, приятность), которые в действительности суть не что иное, как жестокосердие, бесчувственность и бездушие. Все обвинения в бездушии и бесноватости, с которыми немецкая пропаганда нападала на русских, относятся к самим немцам; речи Геббельса не что иное, как немецкая психология, спроецированная на врага. Незрелость личности ужасающим образом проявилась в бесхарактерности немецкого генерального штаба, мягкотелостью напоминающего моллюска в раковине.

Германия всегда была страной психических катастроф: реформация, крестьянские и религиозные войны. При национал-социализме давление демонов настолько возросло, что человеческие существа, подпав под их власть, превратились в сомнамбулических сверхчеловеков, первым среди которых был Гитлер, заразивший этим всех остальных. Все нацистские лидеры одержимы в буквальном смысле слова, и, несомненно, не случайно, что их министр пропаганды был отмечен меткой демонизированного человека – хромотой. Десять процентов немецкого населения сегодня безнадёжные психопаты».

Эти слова написаны сразу после поражения Германии. Они несут отклик политической ситуации. Они написаны не военным, среди которых навряд ли найдутся те, кто стал бы хулить германский генеральный штаб. В этих словах душа немецкого народа представлена не столь всесторонне, как оно было и есть. Ведь явно не примитивная душа немецкого народа отражена в творениях Т. Манна («Верноподанный»), Шиллера («Разбойники»), Белля, Брехта, Гейне, Лессинга, Фейхтвангера, Ремарка… Глубина переживаний, душевные порывы их героев – отражение души немецкого народа. Она несколько иная, чем в данных строках К. Юнга. Но тем не менее это мнение заслуживает того, чтобы его знать хотя бы как мнение врача-психиатра, который имел дело чаще со специфической выборкой немцев.