Викиликс. Компромат на Россию

То есть по каким-то причинам депеши Джона Теффта с не самым высоким грифом секретности писались с определенных идеологических позиций. Так, в них не упоминается фраза Мамуки Курашвили об «операции по наведению в Цхинвальском регионе конституционного порядка», а о грузинских провокациях перед войной и жертвах этих провокаций можно прочесть только между строк.

Интереснее в этом смысле депеши с грифом «секретно», из которых мы можем узнать не о мыслях и убеждениях посла, а о его реальных действиях в начале конфликта. Ключевых действий было два: первое – опосредованная военная помощь, второе – безусловная и прямая дипломатическая поддержка. «Около 4:00 8 августа Совет национальной безопасности Грузии запросил у Америки возвращения 1000 грузинских солдат из Ирака, при этом 500 из них – в течение 24 часов, а остальных – в течение 48 часов. Регулярными рейсами можно вернуть в Грузию до 250 солдат уже сегодня вечером», – пишет Теффт [3]. Интересно, что посол снабжает эту информацию примечанием: согласно договору между американским и грузинским правительствами в экстренном случае предусмотрено возвращение тысячи солдат в течение 96 часов. То есть Теффт мало того, что не требует от сторон прекращения огня, но и стремится оказать поддержку Грузии быстрее, чем можно было бы сделать по формальному договору.

Другой пример военной помощи мы видим уже в депеше из Госдепартамента, по которой можно легко догадаться о характере консультаций посольства в Тбилиси с грузинским руководством. 9 августа Кондолиза Райс пишет: «Посольство в Тбилиси сообщает, что грузинская противовоздушная оборона разрушена… и президент Саакашвили запросит помощь в скорейшем получении дополнительных переносных зенитных ракетных комплексов (ЗРК)» [5]. То есть Госдеп в курсе и не против.

Между 8 и 9 августа произошло нечто, разрушившее чаяния американских дипломатов, – прямое вмешательство России в конфликт. Главная надежда американцев утром 8 августа была сформулирована Джоном Теффтом таким образом: «Если грузины правы и военные действия большей частью прекращены, то основной загадкой остается, какую роль сыграет Россия и есть ли вероятность разрастания конфликта». То есть желательный сценарий – быстрая война и оккупация республики, прекращение боевых действий до того, как Россия решится вмешаться. Эта надежда подтверждается и в конце депеши: «По имеющимся данным, осетины теперь обвиняют русских в предательстве… Данные о том, что Кокойты покинул Цхинвали, пока не подтвердились».

Интересно сравнить оценку посла с реальной ситуацией первых дней войны – в чем именно он ошибался, а в чем был прав? В зоне конфликта в тот момент у «Русского репортера» было сразу несколько корреспондентов, и атмосферу по обе стороны мы можем реконструировать по данным из первых рук.

Действительно, накануне войны, 7 августа, Эдуард Кокойты выехал в Джаву, ближе к российской границе, к Рокскому тоннелю. Якобы потому, что его переговоры по мобильному телефону грузины могли засечь, а затем ликвидировать прицельным огнем. Но почему главнокомандующий должен был руководить обороной по мобильному телефону? Ни у президента, ни у осетинских силовиков не было никакой возможности контролировать ход боевых действий. Бойцы перемещались по городу, полагаясь на интуицию, – шли туда, откуда была слышна самая сильная канонада. Одно слово – партизанщина.

К чему готовилось руководство республики? Предполагались два сценария. Первый – спецоперация с попыткой захвата ключевых объектов города. Второй – ввод крупных танковых подразделений. Никто не думал, что перед атакой город будут в течение 18 часов обрабатывать массированными бомбардировками с воздуха, артиллерией и «Градом».

8 августа сразу после завершения бомбардировки и обстрела в Цхинвал со стороны уже разоренного села Хетагурово вошли первые 25 грузинских танков, за которыми следовали около 30 машин с пехотой. Завязались ожесточенные уличные бои. Полностью взять Цхинвал грузинам не удалось. Вообще абсурдно было говорить, что город или какая-то его часть контролировались грузинской или осетинской стороной. Грузинские танки и пехота были в разных частях города и везде встречали отпор. Так что бравурные рапорты грузинских генералов не позволили американцам в Тбилиси и Гори сколько-нибудь реалистично оценить ситуацию.

По словам южноосетинских бойцов, по танкам приходилось делать 3–4 выстрела из противотанкового гранатомета. Только тогда их удавалось вывести из строя. Первый танк был уничтожен майором спецразведки Амираном Багаевым и его подчиненным, капитаном Азаматом Джиоевым. Оба они погибли.

– Сколько бы вы продержались, если бы российские войска не помогли? – спрашиваем мы командира 6-го батальона южноосетинской армии Таймураза Цховребова.

– Если бы без «Града», проблем бы не было. Но мы все равно преодолели «градовый» шок. Мой батальон стоял на севере города, а самые тяжелые бои с танками шли на юге. Я отправил своих ребят с гранатометами на помощь. Смотрю, через час они возвращаются. «Почему?» – спрашиваю. «Да там так много ребят… Они спорят друг с другом, чья очередь подбивать танк». Представьте: стоят человек двести и ждут, когда подойдет следующий танк. Все умоляли командиров: «Пусти меня сейчас!» Некоторые бойцы иногда заходили домой – проведать родных, покушать. Смотрят, а дома уже нет. Где старики – не знают. Это всех очень злило. Ребята были готовы на все. Очень скоро появились добровольцы: «Дайте оружие!» У меня его не было. «Дайте хотя бы гранату! Мы пойдем на танк». Ребят не надо было воодушевлять – их приходилось сдерживать.

– А вы ждали российской помощи?

– Я не верил, честно говоря, что русские нам помогут, – Цховребов не говорит, а шепчет басом, его губы едва шевелятся. – Раньше много раз о нас забывали. Ну и сейчас тоже. Нам говорили: «Продержитесь 4 часа, потом все будет нормально». Держимся 10 – никакой помощи. Тогда я сказал генералу Баранкевичу (секретарю Совбеза республики. – Прим. сост.): «Россия нас подставила по-крупному. Москва давно могла сделать так, чтобы здесь не было крови и войны». Ну ладно, думаю, бог решил принести нас в жертву. Так я думал. Сейчас русские братья здесь.

Так что в том, что «осетины теперь обвиняют русских в предательстве», а Кокойты бежал, источники американского посольства не врали. Действительно, Россия была поставлена в ситуацию, когда можно стать либо агрессором (вмешавшись до массовой гибели мирного населения от рук грузинской армии), либо предателем (вмешавшись слишком поздно или так и не решившись). Так что война – это не плод сумасшествия Саакашвили или ошибки США, а довольно трезвый расчет на замешательство России и ее неверный выбор.

Солдаты Цховребова потом объясняли нашему корреспонденту: «Не думайте, что командир плохо думает о России. Нам он всегда говорил, что он – настоящий русский. Поймите, он только что с позиций, оглушенный, не спал несколько суток, его дом разбомбили, дом отца тоже сгорел».

– Почему, когда российские войска ведут бои в Южной Осетии, некоторые цхинвальцы обижаются на Москву?

– Это вполне естественно, – объяснял нам Кромвель Биазарти, бывший министр культуры республики. – Они так говорят от потрясения. Вот я пришел к тебе на помощь. А ты меня спрашиваешь: «А где ты был вчера?» Так можно спросить только того, кто тебе близок и дорог. Чужого так не спросишь. Ведь все здесь действительно считают себя россиянами – так же, как в Туле, в Ростове. Потому и критикуют Москву. И право на то имеют.

В тот же день 8 августа около четырех часов дня к Цхинвалу выдвинулись российские подразделения. В это время грузинские танки в упор обстреливали штаб и лагерь миротворческих сил. По данным аналитиков Центра анализа стратегий и технологий, в течение 8 августа на территорию Южной Осетии вошли три батальонные тактические группы из состава 429-го и 503-го мотострелковых полков 19-й мотострелковой дивизии и 135-го отдельного мотострелкового полка 58-й армии Северо-Кавказского военного округа. Они развернулись в боевые порядки в нескольких десятках километров от Цхинвала и к исходу дня очистили объездную дорогу, несколько высот, господствующих над осетинской столицей, и вышли к западной окраине города.