Жрецы и жертвы Холокоста. Кровавые язвы мировой истории

Однажды Борис позвонил мне и рассказал по телефону почти библейскую историю, случившуюся с ним:

— Ехал я, Станислав Юрьевич, на велосипеде по шоссе, огибающему берег моря. А машины — джипы, мерседесы — мчатся рядом со мной. Одна из них неожиданно издала такой оглушительный звуковой сигнал, что я вильнул рулём, наткнулся на бордюр и вылетел через руль на обочину. Разбился сильно, особенно колени. Встать не могу. Рядом со мной велосипед с помятым колесом. А сверкающие машины мчатся, обгоняют друг друга, и меня как будто никто не видит, никто не останавливается, что делать? — Смотрю, по обочине приближается телега, запряжённая лошадью. В ней сидит араб-палестинец. Я руку поднял. Он остановился. Слез. Подошёл ко мне. Приподнял и посадил на какие-то мешки в телегу. Велосипед мой положил, и в больницу отвёз. Вот так-то. Умер бы я среди иудеев, если бы не бедный феллах-мусульманин».

Ну как тут не вспомнить притчу о самарянине, которую, отвечая на вопрос лукавого законника: «а кто мой ближний?» — рассказал Иисус Христос.

На одного человека напали разбойники, нанесли ему раны и оставили на дороге едва живого. По дороге прошёл мимо раненого священник, «а также один левит»… и никто не остановился, не помог несчастному. Самарянин же (левиты-расисты считали самарян низким и недостойным племенем), проезжая мимо, «сжалился и подошед перевязал ему раны… и привёз его в гостиницу», заплатив за уход за ним. «Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам», — спросил Христос законника-левита. И тот вынужден был ему ответить: «тот, кто проявил милосердие».

Из интервью Б. Бернштейна, опубликованного в журнале «Панорама» от 21 декабря 1999 г.:

«Болит у меня душа за Израиль. Пропадём мы, совсем озверели. Повсюду царит злоба. Врачи забыли клятву Гиппократа, только о деньгах и пекутся. А если человек прямой и честный, то заклюют его… Вот уже и дождя небо не даёт. Только кто меня станет слушать?»

В одном из последних писем, видимо, для того, чтобы я понял глубину его одиночества в «хаосе иудейском» (О. Мандельштам), Борис прислал мне два письма архиепископа Сиракузского и Троицкого Лавра, адресованные ему, Борису, в ответ на просьбы о том, где ему в Израиле найти духовную помощь, чтобы не впасть в отчаянье. В первом письме архиепископ Лавр пишет:

«Если Вы бываете в Иерусалиме, то можно зайти в наши обители и поговорить и получить духовную поддержку или от наших батюшек или же поговорить с игуменией Анной в Гефсимании. В Назарете есть священник, православный араб Роман Родван, он говорит неплохо по-русски».

Во втором письме Лавр уже не даёт никаких практических советов, а просто утешает словом удручённого и почти отчаявшегося человека. «Боголюбивый раб Божий Борис!

Спасибо Вам за письмо-весточку, которое я получил. Теперь мы понимаем, что Вам трудно в окружении нехристианского населения. Тем более что там нет поблизости православного храма. Духом не падайте.

На горе Кармил должен быть православный храм, но, вероятно, он закрыт и там теперь нет никого из насельников. Над городом Хайфой имеется католический монастырь, где пещера святого пророка Илии. Мы там во время паломничества останавливаемся и немного осматриваем местность с горы. Там мы были прошлым летом.

Да хранит и благословит Вас Господь!

С любовью о Господе.

† Архиепископ Лавр. 9/22 июня 1993 г.»

После 2002 года от моего православного друга больше не пришло ни одного письма, не раздалось ни одного звонка телефонного… Не знаю, жив ли? А может быть, жестоковыйные психиатры добились своего и упекли несчастного в какую-нибудь тюрьму-лечебницу.

А ежели помер — да примет Господь его мятущуюся душу в Царствие своё. Я же перечитал его письма, и когда с щемящим сердцем обнаружил просьбу — поставить свечку в православном храме, как он просил, за его «окаянную душу», пошёл в древнейшую Калужскую церковь Святого Георгия и совершил всё, о чём просил меня русский еврей и православный человек Борис Бернштейн, мой брат во Христе…

P. S. Иисус Христос шёл на крестные муки, выполняя Высшую волю Бога-Отца и по своей воле. А чью волю выполняли несчастные обманутые овцы стада Израилева? — волю своих лукавых, корыстных и беспощадных жрецов, которые убедили «малых сих», что надо собираться на новые места жительства, ведущие в Освенцим, к Вильнюсскому или Минскому гетто, откуда не было выхода. Жертва этих обманутых овец стада Израилева была рабской и безблагодатной, как в доисторические времена, когда жрецы отбирали у них первенцев и волокли их к жертвенникам грозного и немилосердного Иеговы, жаждущего обонять жирный дым от пожираемых огнём Всесожжения человеческих жертвоприношений. И недаром Борис Бернштейн в своих письмах ко мне так часто вспоминает о предтечах Христа — древних пророках, особенно о судьбе изгнанника и мученика Иеремии. Конечно, легче всего нынешним жрецам было объявить Бернштейна душевнобольным, что, судя по его письмам, делалось не раз, однако и Христу и пророкам левиты и фарисеи ставили такие же диагнозы.

А вот как пишет в нынешней еврейской русскоязычной американской газете «Новое русское слово» (8.12.1989.) о Христе и христанстве некий Израиль Рабинович.

«Казнённый по приказу Губернатора Иудеи Понтия Пилата Христос был, как известно, распят на кресте (так казнили восставших против власти Рима) а не забит до смерти камнями (как поступали с теми, кто был объявлен святотатцем ц лжепророком)».

Здесь каждая фраза пропитана лукавством. Христос восставал не «против власти Рима» (вспомним его знаменитое «Кесарю Кесарево»), а против власти над народом секты фарисеев, возглавляемой Синедрионом, и Пилат, желавший отпустить Христа, после отчаянного спора с фарисеями хотя и дрогнул перед их шантажом, понимал, что, если он помилует «еретика», то фарисеи донесут в Рим, что он «не друг Цезарю», но, «умыв руки», заявил всем, кто его слышал, что он «не повинен в смерти этого человека».

Рассказ о воскресении Христа автор называет «святотатством»: «что бы ни говорили христиане об Иисусе, об обстоятельствах его смерти, о словах, произнесённых Им в последние мгновения — раввины предпочли это не опровергать, а игнорировать… С точки зрения раввинов кощунством было предполагать, что евреи повинны в казни Мессии».

Но подобные размышления — это ещё цветочки; в изданиях, рассчитанных не на массового читателя, приоткрывается куда более тотальное неприятие Христа или даже ненависть к нему.

В своей статье «Какова была роль евреев в послереволюционной России» Вадим Валерьянович Кожинов подробно комментирует книгу воспоминаний весьма известного в советское время филолога М. С. Альтмана, выросшего в ортодоксальной дореволюционной талмудистской среде. Вот отрывок из статьи В. В. Кожинова. «Он (Моисей Альтман. — Ст. К.) родился в городке Улла Витебской губернии и получил, так сказать, полноценное еврейское воспитание. Об «основах» этого воспитания он говорит, например, следующее:

«Вообще русские у евреев не считались «людьми». Русских мальчиков и девушек прозвали «шейгец» и «шикса», т. е. «нечистью»… Для русских была даже особая номенклатура: он не ел, а жрал, не пил, а впивался, не спал, а дрыхал, даже не умирал, а издыхал. У русского, конечно, не было и души, душа была только у еврея… Уже будучи (в первом классе) в гимназии (ранее он учился в иудейском хедере. — В. К.), я сказал (своему отцу. — В. К.), что в прочитанном мною рассказе капитан умер, а ведь капитан не был евреем, так надо было написать «издох», а не «умер». Но отец опасливо меня предостерёг, чтобы я с такими поправками в гимназии не выступал… Христа бабушка называла не иначе как «мамзер» — незаконнорожденный, — рассказывал ещё М. С. Альтман. — А когда однажды на улицах Уллы был крестный ход и носили кресты и иконы, бабушка спешно накрыла меня платком: «чтоб твои светлые глаза не видели эту нечисть». А все книжки с рассказами о Богородице, матери Христа, она называла презрительно «матери-патери»…» (стоит отметить, что «патери» — это, по всей вероятности, неточно переданное талмудическое поношение Христа, чьим отцом якобы был Пандира-Пантера: Христа, как известно, именовали Сын Девы, а «дева» по-гречески — «парфенос-партенос», из чего возник этот самый талмудический «сын Пантеры» — В. К.).