Принцесса. Правдивая история жизни под чадрой в Саудовской Аравии

Затем я позвонила одному из наших пилотов и сказала, что мы вылетаем в Джидду через час, так что я буду ждать его в аэропорту. После этого я позвонила в Джидду и сказала слугам, что собираюсь навестить подругу в городе, так что в случае, если Карим позвонит, они должны будут сказать ему, что я в гостях и позвоню при первой же возможности.

Я хотела, чтобы Карим не проведал о моих истинных планах как можно дольше.

По пути в аэропорт я с удивлением обратила внимание на то, какое интенсивное движение на улицах Эр-Рияда. Город заполонили рабочие-иностранцы, так как никто из саудовцев не занят на неквалифицированных работах. У меня мелькнула мысль, что в один прекрасный день они устанут от нашего гнета, и тогда наши тела станут пищей для бродячих собак.

Когда пилот узнал меня в идущем навстречу ему черном силуэте, он улыбнулся и помахал мне рукой. Он уже много раз возил меня на нашем самолете и всегда напоминал мне тех дружелюбных пилотов, которые везли нас с матерью к Саре много лет назад. При воспоминании о матери сердце мое дрогнуло; как бы мне хотелось оказаться вновь в ее объятиях!

Поднявшись на борт, я сказала пилоту, что мои планы изменились: мы летим в Дубай, так как один из наших детей там заболел, и Карим по телефону посоветовал мне лететь не в Джидду, а к детям. Если болезнь серьезна, сказала я, Карим тоже прилетит туда.

Я, не моргнув глазом, лгала пилоту. Сказала, что, скорее всего, младшая дочь просто соскучилась по дому и мое присутствие успокоит ее. Он сочуственно заметил, что дети отсутствуют уже три недели, а это слишком долго для малышки.

Не задавая больше вопросов, пилот изменил план полета. Он уже много лет работал на пас, и всегда считал пас счастливой парой. У него не было причин сомневаться в правдивости моих слов.

Когда мы прибыли в Дубай, я велела пилоту ждать в отеле «Шератон», в котором он обычно останавливался. На следующий день я обещала позвонить ему, чтобы поставить в известность о дальнейших планах, и добавила, что он может считать себя в кратковременном отпуске, так как Карим сказал, что в ближайшие несколько дней самолет ему не понадобится. У нас было три самолета, и один из них всегда находился в готовности, на случай, если Кариму понадобится куда-нибудь лететь.

Когда я неожиданно появилась перед детьми, они были в восторге. Директор английского летнего лагеря сочувственно покачал головой, когда я сказала ему, что бабушка серьезно больна и хочет повидать внуков. Я сообщила, что забираю детей в Эр-Рияд немедленно, и директор поспешил в офис, чтобы принести их документы.

Перед тем как попрощаться, я сказала, что не могу дозвониться до слуг, сопровождавших детей в Дубай, так как у них, по-видимому, выходной. Я попросила его позвонить им утром и сказать, что пилот, Джоэл, ждет их в отеле «Шератон». Они должны пойти туда и передать пилоту записку. С этими словами я передала ему конверт для пилота.

В письме, лежавшем там, я приносила пилоту извинения за то, что использовала его таким образом. Там же была и записка для Карима, где я писала, что пилот ни в чем не виноват. Я знала, что Карим будет крайне рассержен на Джоэла, но тот был его любимым пилотом, и я не сомневалась, что он не лишится своего места.

Мы с детьми сели в лимузин и отправились в аэропорт – прямой самолет на Лондон вылетал через час. Я готова была на все, только бы получить четыре места на этот рейс.

Впрочем, мне не пришлось снова прибегать ко лжи – самолет был почти пуст, так как в разгаре лета большинство летит к Заливу, а не от него. Дети были сонными и не задавали никаких вопросов, к тому же я сказала им, что в конце путешествия они будут очень удивлены.

Пока дети спали, я нервно листала какой-то журнал, не переставая обдумывать свои последующие действия. Вся моя дальнейшая жизнь будет зависеть от того, что произойдет в ближайшие несколько недель. Вдруг я почувствовала, что кто-то пристально смотрит в мою сторону. Меня охватил страх. Неужели мое бегство от Карим а уже раскрыто?

Я взглянула туда, откуда, как мне казалось, на меня смотрели. Женщина-арабка лет тридцати не сводила с меня глаз. На руках у нее спала девочка лет трех-четырех. Когда я поняла, что источником моего беспокойства является женщина, у меня отлегло от сердца. Ее взгляд настолько озадачил меня, что я встала со своего места, подошла к ней и спросила, не обидела ли я ее чем-нибудь.

Она прищурила глаза и презрительно бросила:

– Я была в аэропорту, когда ты приехала туда со своим выводком. Вы едва не растоптали нас с дочерью, когда мчались к кассе! – Она с ненавистью окинула меня взглядом и бросила. – Вы, саудовцы, считаете, что можете купить весь мир!

При этих словах силы оставили меня, и я разразилась рыданиями. Я гладила потрясенную женщину по плечу и просила у нее прощения.

Я говорила, что в моей жизни произошла страшная трагедия и что мне необходимо было успеть на этот рейс. Заливаясь слезами, я вернулась на свое место.

У женщины оказался отзывчивый характер, и она не смогла остаться равнодушной к моему состоянию. Она аккуратно положила ребенка на сиденье и подошла ко мне.

Я вся напряглась и отвернулась от нее, но она заглянула мне в глаза и сказала:

– Пожалуйста, простите, у меня тоже большое горе. Если я расскажу вам, что случилось в вашей стране с моей дочерью, вы поймете меня.

Я уже познала столько кошмара, сколько многие не узнают за всю жизнь, и мне не хотелось слушать очередную – печальную историю. Дрожащим голосом я смогла только произнести:

– Мне очень жаль.

Она, по-видимому, поняла, что я нахожусь па грани истерики, так как молча вернулась на свое место.

Однако ей, видимо, очень хотелось поделиться с кем-нибудь своим горем, так что в конце концов она все же рассказала мне свою историю. После ее рассказа я почувствовала еще большую горечь от того, что живу в стране, где патриархальные устои нашего общества представляют опасность для любой женщины, будь это даже ребенок.

Видад была родом из Ливана. Из-за непрекращающейся суровой гражданской войны, бушевавшей в этой некогда прекрасной стране, Саудовская Аравия и другие государства Персидского залива были наводнены ливанцами, согласными на любую работу. Мужу Видад повезло – он получил работу управляющего в одной из фирм в Эр-Рияде и вскоре заработал достаточно денег, чтобы привезти в Саудовскую Аравию жену с маленькой дочерью.

Видад была довольна своей жизнью в столице. Война в Ливане продолжалась, и женщина не испытывала пи малейшего желания вернуться туда, где смертельная опасность подстерегает человека на каждом шагу. Она беззаботно жила в стране, совсем не похожей на ту, которую ей пришлось оставить. Муж снял просторную виллу, купил мебель, и они зажили спокойно и счастливо. Больше всего Видад поражало то, что в нашей стране практически нет преступности. Наказания за преступления в нашей стране таковы, что мало кто из преступников рискует заниматься своим ремеслом в Саудовской Аравии; ворам у нас отрубают руки, а убийцам и насильникам – головы. Видад и в голову не могло прийти, что ее маленькая дочь может подвергнуться какой-то опасности.

Двумя месяцами раньше Видад пригласила своих подруг па скромную вечеринку. Так же, как и саудовкам, иностранкам совершенно нечем запять себя. Видад подала легкие закуски и прохладительные напитки, а затем они принялись играть в карты. Двое из ее подруг взяли с собой детей, и дочь Видад играла с ними в саду.

Проводив последнюю гостью, Видад помогла двум своим служанкам-индианкам убрать дом к приходу мужа. Тут зазвонил телефон, и Видад принялась болтать с подругой, забыв о времени. Когда она положила трубку, было уже совсем темно, и она крикнула слугам, чтобы те привели домой дочь.

Однако девочки нигде не оказалось. Поиски пи к чему не привели, и Видад принялась обзванивать подруг. Одна из них вспомнила, что видела, как девочка сидела на заборе с куклой в руках. Вернулся муж Видад, и они вместе стали искать девочку. Расспросили соседей, но никто из них не видел ребенка.