Наши (перевод) книги Мусишкяй - Рута Ванагайте (ЛП)

Эфраим: Как ни странно, я думаю, что вы должны сделать. Я надеюсь, что эта книга, которой вы пробьете стеклянный потолок и правда прорвется. Я уже говорил вам о классическом примере польского историка Яна Гросса книга «Соседи». Когда она появилась, поляки были в шоке: что мы - убийцы? Так мы жертвы, мы всегда были жертвами. . Эта книга в Литве может вызвать подобный эффект.

Рута: Но, этот эффект должены были вызвать все книги историков, изучающих Холокост: Арунаса Бубниса, Альфонсас Эйдинтаса, Валентинаса Брандишаускаса, Альфредаса Раукшенаса, Людаса Труски, Саулюса Сужиделиса, Руты Пуйшите, Римантаса Цизаса, Римантаса Загрецкаса ...

Эфраим: Да. Эти исследования не прозвучали, как они были должны. Никто не хотел, чтобы это произошло. Тем историкам посчастливилось, что почти никто в Литве их не читал и не дискутировал о том, что они написали. У них есть безопасная работа, делают академическую карьеру, и все это могут уничтожить люди власти пытающиеся скрыть правду. Чем меньше людей читают литовские исторические исследования, тем лучшие возможности им продолжать делать то, что они сейчас делают.

Рута: Те же историки, однако, признают, что еврейская резня в провинциях Литвы практически не изучена. Это белое пятно. Я бы сказала наоборот - это очень, очень черное пятно. А истории и историографии Литвы. Самое черное. Руководитель исследовательского Центра изучения геноцида и сопротивления сообщила журналистам, что исследования Холокоста неполные, просто потому, что, просто не хватает людей их выполнить.. Но людей хватает на всестороннее исследование антисоветского сопротивления. Исследования наших людей.

Таураге

В конце XIX века в Таураге проживало 3634 еврея (54,6 процентов от общей численности населения города).

ГОД 1941

Я Антанас Шегжда, заявляю о своей готовности добровольно присоединиться к полиции. Моя цель присоединиться к полиции заключалась в том, чтобы получить больше прав, что сделало бы мою жизнь постоянно лучше, поскольку у меня будет больше возможностей получить все, что нужно.

Антанас Шегжда с 1939 года учился в семинарии учителей Таураге. 15 июня 1941. Студентов семинарии выпустили на летние каникулы. Антанасу было 19 лет. 25 или 26 июня двое друзей пришли ко мне и предложили присоединиться к отряду добровольцев. Они сказали, что если я присоединяюсь к этому отряду, мне будет легче жить. [...] Быть *

* LYA, K-l, ap. 58, b. 43767/3, стр. 5-6.

240

Я носил гражданскую одежду в полиции, я был вооружен винтовкой, на левой руке у меня было белая повязка из белого материала, на который я написал сам.Ordnungdienst" что означает «Служба порядка»

В конце августа 1941 года я три раза участвовал в расстреле евреев. Нас было 50 полицейских. В первой операции я лично расстрелял 10 евреев.

Из города в лес их конвоировали кадровые полицейские. Они вели их рано утром, чтобы их не могли видеть жители города. Мы отняли у них деньги и ценности, положили одежду в кучу, а затем отвезли на склад и раздали потнрпевшим от войны, включая мою мать, со склада.

Мать принесла мне новое синее шерстяное пальто со склада. Кроме того, я находил большие суммы денег у евреев, прибывшим на расстрел. То есть, когда приводили партию евреев к яме, вырытой для стрельбы, им предлагал отдать мне деньги, потому что их все равно ждет смерть. Тогда они отдавали мне различные суммы денег, за которые я купил шляпу за 50 рублей, в Каунасе я купил скрипку за 700 рублей, а другие деньги я потратил на еду. За весь период я забрал у убитых евреев около четырех тысяч рублей. За всю свою деятельность я убил около 50 евреев.

В части безопасности я служил около трех месяцев, т.е. С 26 июня по конец августа, а с 15 сентября я снова начал учиться. Антанас Шегжда работал хористом в Шяуляйском городском театре в послевоенные годы, а также литературным сотрудником в газете. 1948. Был арестован и приговорен к 25 годам лишения свободы.

2015 ГОД

Таурагский краеведческий музей. Есть ли информация об еврейской общине, жившей здесь, о убитых 4000 евреев из Таураге? *

* LYA, f. 3337, ap. 55, b. 153 с. 4-7.

241

Мы встречаем дружелюбного музейного работника, который ведет через экспозицию музея. Нет, у нас нет ничего о 4000 евреев, которых убили. Но мы очень гордимся другими частями экспозиции. Мы рассматриваем коллекцию монет в один цент Соединенных Штатов. Парень говорит, что многие посетители удивлены видением такой большой экспозиции монеты в 1 цент. Другой стенд для писателя Оноре де Бальзака, который когда-то путешествовал по Таураге и даже оставался там.

РАЗГОВОР С ВРАГОМ. ТАУРАГЕ - ЮРБАРКАС

Рута: Пройдя столько мест массового убийства, я уже знаю, в каком лесу искать их. Я уже узнаю «годные» на убийство леса. Он должен быть большим, плотным, недалеко от города и дороги. Должно быть поляна, где удобно копать ямы и иметь достаточно места для стрельбы людей и достаточно места для самих стрелков. Здесь, например, здесь находится подходящий лес. Это знак, что евреев убивали здесь.

Эфраим: Здесь убито 3000 человек.

Рута: Литва такая прекрасная страна ... И вы это признаете ... Мы можем думать о ней как о молодой красивой девушке, чье цветущее тело ранено, хорошо скрытыми от взглядов людей. 227 ран - 227 мест убийства. Мы можем объявить, что девушка здоровая и раны давно зажили, но от наших разговоров они не заживут. Мы должны что-то сделать с этими ранами. Историк Альфонсас Эйдинтас в 2001 в сейме говорил: «Необходимо открыть раны и позволить выйти гною ...» В Литве нет других таких запущенных, гнойных ран

- только это ...

Старое еврейское кладбище вместе со своим забором - это место массового убийства. 2000 Юрбаркасские евреи - вся еврейская община Юрбаркаса, расстрелянная в 1941 году 3 июля.

Эти убийцы были милосердны - они убивали людей возле своего родового кладбища, а не где-то у болот или в кустах ... Давно умершие дедушки и бабушки и родители слышали крик своих детей и внуков. Дети, перед убийством возле могил своих родителей или дедушек и бабушек, наверно могли подумать, как думал я, что буду говорить встречая смерть в 30

242

метрах от могилы моего отца: «Отец, помоги мне ...» Что думали люди перед смертью?

Какие молитвы они говорили, какие псалмы они поют или доверяют тишине выстрела?

Эфраим: Есть много историй о евреях, ожидающих смерти. Я слышал о четырех разных псалмах или песнях, которые чаще всего пели евреи, прежде чем они погибали. Одна очень известная песня рассказывает о еврейской вере в пришествие Мессии. «Я буду ждать, когда он придет каждый день, и даже если он опоздает, я все равно буду ждать». Еще одна песня называется «Хатиква», ранее

была гимном сионистского движения, и теперь она стала гимном Израиля. Эта песня выражает желание еврейского народа вернуться на родину и создать независимое государство. Третья песня - «Интернационал», а четвертая - национальный гимн Чехословакии. Многие евреи из Чехословакии были патриотами своей страны и идя к газовым камерам Аушвица, пели этот гимн.

Рута: Когда я написала книгу о проблемах ухода за пожилыми людьми, я много читала о смерти. Я видел много людей на смертном одре - своих и незнакомых людей. Мне кажется, что смерть достаточно милосердна. Прежде чем взять человека, она затемняет его сознание. Прежде чем вы умрете, вы уже не думаете, вы не мертвы, почти нет. Входите в бессознательное или полусознательное состояние. Вероятно, это своего рода механизм самозащиты, который работает в то время. Я надеюсь, что все евреи, которых вели стрелять или стояли на краю ямы, находились в таком состоянии. Зная, что смерть уже здесь, они, казалось, были парализованы. Их ум затмился. В конце концов, многие убийцы в своих рассказах говорят: евреи молчали перед расстрелами, они молчали, застввали, словно парализованные, как будто они были наполовину мертвы ...