Газпром. Новое русское оружие

Соратники президента требовали смертной казни для террористов, но он отказал им: «Этим людям мало смерти, пусть всю жизнь сидят в заточении и мучаются, глядя, как процветает Туркмения. А отменять запрет на смертную казнь Туркменистан не может, потому что мы – цивилизованное государство».

Еще один вывод, о котором объявил Туркменбаши: его стране срочно нужно бороться с угрозой извне, поскольку все обвиняемые в организации покушения «имеют двойное, туркмено-российское гражданство», а среди непосредственных участников обстрела президентского кортежа оказалось 16 иностранцев.

Республика к тому моменту и без того находилась в изоляции. Еще в 1999 году Ниязов вышел из договора о безвизовом режиме, объединяющий все страны СНГ. Для собственных граждан он ввел выездные визы – покинуть Туркмению без его согласия подданным не позволялось. Единственным неудобством оставалось соглашение о двойном гражданстве, подписанное им и Борисом Ельциным еще в 1993 году. Все его бывшие чиновники, попавшие в опалу, всякий раз убегали в Россию, пользуясь своим вторым российским паспортом. И Ниязов потребовал от России отмены соглашения. А взамен пообещал заключить с Газпромом революционное соглашение по газу.

Туркменбаши прилетел в Москву в апреле 2003 года, спустя полгода после пресловутого покушения. Он подписал с Владимиром Путиным контракт купли-продажи туркменского газа до 2028 года, соглашение о сотрудничестве в газовой отрасли на этот же период, а также о сотрудничестве в борьбе с международным терроризмом. Среди всех этих судьбоносных документов почти затерялась договоренность о прекращении действия соглашения о двойном гражданстве.

– А все, кто хотел, уже переехали из Туркмении в Россию, – лаконично заявил российский президент.

Вернувшись в Ашхабад, Туркменбаши издал указ, по которому все 100 тысяч человек, имевшие и туркменский, и российский паспорт, должны были в течение двух месяцев выбрать гражданство одной из двух стран. Выбравшие российское должны были немедленно уехать. А те, кто не уложился в два месяца, автоматически становились туркменскими гражданами.

Только через несколько месяцев проблему заметила российская Госдума – там прошли слушания на тему «О соблюдении прав человека в Туркменистане». Депутаты осудили политику Туркменбаши и решение об отмене двойного гражданства. Но срок, отведенный обладателям двух паспортов президентом Ниязовым, к тому времени уже истек.

– Мы политически пошли ему навстречу. Он отменил двойное гражданство. И мы это съели, – признается бывший зампред Газпрома Александр Рязанов. – Он вообще практически отменил у себя в республике русский язык. Но нам нужно было заключить с ним долгосрочный контракт, и мы пошли на это.

Под руководством Путина политика Газпрома в отношении Центральной Азии радикально поменялась. Вяхирев и Черномырдин могли спокойно говорить, что Россия обойдется без туркменского газа, и ждать, что «туркмены сами приползут». Для них Газпром был бизнесом, их собственным бизнесом, а Туркмения – конкурентом, которого нужно было прижать. Для Газпрома эпохи Путина Центральная Азия стала полигоном, который было необходимо взять под контроль.

Кроме Туркменбаши, Газпром стал активнее работать и с лидерами соседних государств. Вторыми по значимости газовыми месторождениями в регионе обладает Узбекистан. Соседний с Туркменией, не менее авторитарный, но чуть более открытый режим. Однако дела с ним долго не клеились. Взаимопонимание было обретено довольно неожиданно – летом 2005 года.

В тот год все СНГ было охвачено лихорадкой «цветных революций». Они, казалось бы, подобрались уже совсем близко к Центральной Азии. В марте 2005 года революция произошла в Киргизии. Она началась с народного восстания в Ферганской долине – в Ошской области на юге страны.

Вскоре после киргизской революции брожения начались и в той части Ферганской долины, которая находится на территории Узбекистана. Эта часть страны отделена от остальной ее территории горным перевалом, транспортное сообщение между Ташкентом и крупнейшими городами Ферганской долины – Ферганой, Наманганом и Андижаном – часто бывает затруднительным. Президент Ислам Каримов прекрасно понимал, что если в западных областях начнется восстание вроде киргизского, подавить его он будет не в силах, и Ферганская долина как минимум отколется от Узбекистана. Поэтому он решил сыграть на опережение.

В ночь на 13 августа некие вооруженные люди ворвались в тюрьму города Андижана, где, дожидаясь суда, сидели несколько местных бизнесменов. Городские власти пытались отобрать у них собственность, обвинив в создании тайного исламистского общества. Ворвавшиеся обезоружили охрану, открыли камеры и раздали арестованным оружие (как выяснится потом – с холостыми патронами), после чего скрылись. Растерянные бизнесмены вышли на площадь. К утру в городе начался стихийный митинг. Большая часть городских чиновников спряталась или сбежала, а некоторых восставшие взяли в заложники на случай, если власти начнут разгонять манифестацию. Целый день на главной площади продолжались выступления: жители поочередно залезали на постамент памятника народному герою Бабуру и произносили речи – проклинали президента Каримова и требовали революции наподобие киргизской.

За сутки информация о загадочном восстании в Андижане, начавшемся с захвата тюрьмы, облетела весь мир. А вечером Ислам Каримов отправил армию на подавление мятежа террористов. На площадь выехали БТРы, которые начали расстреливать толпу. Обезумевшие горожане бросились бежать – туда, где по их мнению, их ждала свобода – в соседнюю Киргизию. Но на шоссе, ведущем в сторону границы, были расставлены БТРы, которые расстреливали подбегавшую толпу. И андижанцы бежали дальше – прямо по трупам. За первой засадой была вторая, третья. Несколько сотен человек было убито в городе, еще несколько сотен по дороге. До спасительной Киргизии добежали 526 человек.

Весь следующий день мы ходили по Андижану пешком. Свезенные со всех окрестных областей военные каждые сто метров останавливали и проверяли машины. Все городские такси занимались транспортировкой убитых. У нас под ногами звенели гильзы крупного калибра. В придорожных канавах лежали трупы. Мы навещали знакомых, чтобы узнать, кто остался жив.

Президент Ислам Каримов выступал по телевизору с обращением к нации. Объяснив, что все расстрелянные были террористами, а все журналисты, сообщавшие о сотнях невинных жертв, – их сообщниками, президент Узбекистана философствовал:

– Если в котле все кипит, то нельзя наглухо закрывать крышку. Потому что скопившийся внутри газ разорвет котел. Газ нужно потихоньку выпускать.

В домах, куда мы заходили, люди смотрели на президента по телевизору. Они только что похоронили своих близких – похороны шли в городе весь день. Люди безучастно слушали президента. Лишь кто-то из них будто просыпался и вскрикивал: «Ложь! Ложь!» Но когда Каримов дошел до рассуждений про газовый котел, люди загудели.

– О чем он говорит? Что это значит? Если про Узбекистан, то у нас эта крышка не просто закрыта! Она заварена!

А потом сразу пошли проверять, плотно ли закрыта дверь.

После подавления андижанского мятежа о вероятности революции в Узбекистане никто уже не помышлял. А через месяц Ислам Каримов и Владимир Путин подписали договор о союзнических отношениях.

Эхо Андижана докатилось и до Туркмении. Летом 2005 года независимые центральноазиатские вебсайты сообщили о волнениях в Мары – крупнейшем городе на юге страны. Сообщения были крайне скудные. В отличие от Узбекистана, в Туркмении нет иностранных журналистов, поэтому рассказать о том, что произошло в Мары, было некому. Стало известно лишь то, что на несколько месяцев доступ в город был перекрыт, а телефонная связь с ним прекращена.

Странные события в Андижане и Мары только укрепили газовую дружбу России с Узбекистаном и Туркменией. Еще узбекский президент пообещал открыть Газпрому доступ к крупнейшим газовым месторождениям своей страны. Туркменбаши тоже вдруг стал ласков, как никогда прежде. Новые менеджеры Газпрома были убеждены, что в такой ситуации среднеазиатским диктаторам будет уже некуда деваться и они будут рады любым контрактам с российской газовой монополией.