Варфоломеевские ночи

− Хо…хо…хо, архи интересно. Если бы не Инесса…. А насчет земляков, скажи своим землякам, что Латвия уже свободна. И в качестве особой благодарности к Латвии отойдет Витебская область, что сейчас принадлежит Белоруссии. Доволен, Ская? А девочки…сколько осилишь. И потом штыком в живот, здорово, товарищ Ская.

Вместо ответа начальник личной охраны Ленина поцеловал его в лысое темя и трижды лизнул языком колено.

− Ставь четырех красноармейцев у моего кабинета, по два с каждой стороны двери.

− Они уже стоят, Владимир Ильич.

Тот же комендант и начальник личной охраны Ленина Ская три дня спустя доложил, что в Латвии все еще не занятой немцами, провозглашена новая республика Советская Латгалия. Ленин протянул руку, поздравил своего преданного слугу, затем сказал:

− Пусть руководство этой твоей Латгалии напишет просьбу о предоставлении независимости. Срочно, сегодня же должно письмо быть в штабе. Завтра заседание Политбюро. Оповести всех моих идиотов.

Члены Политбюро собрались в зале заседаний в 16 часов, а Ленин появился только в шесть вечера с опозданием на два часа. Его задержала Инесса.

В последнее время Ленин как-то по-иному переносил близость: все время вздрагивал и в момент наивысшего наслаждения произносил дикие лозунги и старался плевать в потолок. Он прогонял Инессу посреди ночи, кричал на нее, обвинял ее в том, что это она его заразила, а потом извинялся.

Власть была в его руках, но эти руки дрожали, и в любое время могло произойти что˗то непредвиденное.

Но теперь, когда появились латышские стрелки, когда появилась у него надежная личная охрана, он ожил, пришел в себя. Инесса тут же узнала об этом. Она была хорошо осведомлена, что нужно мужчине, который находится в подобном состоянии. Ни один врач-психиатр не может так благотворно воздействовать на психику больного как женщина. И чтоб оказать услугу человечеству, Инесса решилась на смешанный секс − традиционный и нетрадиционный. Володе больше понравился нетрадиционный секс, и он тут же сказал, что это для него архи важно.

˗ Я опаздываю на заседание Политбюро.

˗ Ты не опаздываешь, ты задерживаешься, ˗ произнесла Инесса и чмокнула его в лысину.

Джугашвили-Коба пришел на заседание Политбюро раньше всех. Интуиция ему подсказывала, что надо быть ближе к Ленину. Он отыскал такой угол, куда, если сядешь, − всех видишь, как на ладони, а тебя никто не видит.

О том, что Ленина не мешало бы убрать, Коба стал подумывать сразу же, как только произошел переворот, но это была крамольная мысль, и будущий наследник эту мысль тут же отогнал.

А вот завоевать безграничное доверие ˗ беспроигрышный способ. А пока, прищуривая оба глаза, осматривал каждого, соображая, кто же мог бы стать его соперником после ухода Ленина в мир иной. Вот Троцкий (Бронштейн) уселся за тот стол, где должен сидеть вождь и демонстративно ковыряется в носу, а потом барабанит по крышке стола грязными пальцами с неостриженными ногтями.

− Теперь революция вне опасности, − нагло произносит он.

«Вот он мой первый и самый заклятый враг, − подумал Коба и почесал затылок. − Как только картавый уйдет, он, Троцкий (Бронштейн), может занять его место. Я не могу, я не должен допустить этого. Мне следует хорошо продумать, как его убрать. − Он перевел взгляд на Зиновьева, хотя, ближайший из окружения вождя, сидел поодаль от стола-президиума склонившись, и рисовал в своем блокноте крестики-нолики. − Вот еще один гад. Как же его настоящая фамилия, ведь чистокровный еврей, лижет пятки полу-еврею и полу-калмыку Ленину. Твоя вторая очередь. Еще Рыков, еще Кацнельсон, да много их. Все вы − пятая колонна и нужно время, чтобы расквитаться с вами. В моем Политбюро будет не больше одного еврея».

Наконец под бурные аплодисменты вошел Ленин в сопровождении Дзержинского. Он сразу начал речь, расхаживая перед членами Политбюро.

− Товарищи, заверяю вас: революция вне опасности. К нам присоединились латышские стрелки. Вы, наверное, уже слышали, что часть стрелков наводила революционный порядок в центре Петрограда на Невском проспекте. Часть буржуев была ликвидирована, а их тела свезены на мусорное кладбище далеко за город. Латышские товарищи необоснованно израсходовали большое количество патронов. А почему? да потому что никого не повесили. Но мы должны не только стрелять, стрелять, стрелять, но и вешать. Я предлагаю установить: сто тысяч рублей за одного повешенного. Далее. Надо поручить Совнаркому удовлетворить просьбу Латгалии об отделении от России и придать ей самостоятельность в качестве благодарности за посылку десяти полков латышских стрелков для защиты нашей революции. Будут ли возражения у членов Политбюро? Нет возражений. Очень хорошо. А вы, товарищ Дзержинский, возьмите Яна Березина, он же Петерис Кьюзис, он же Гришин, он же Старик, в свой отдел ВЧК. Это будущий генерал. Товарищ Кьюзис входите, покажитесь членам ленинского Политбюро.

− Я возражат, − раздался голос Кобы из тени.

− Га…га…га, спрятался товарищ Коба. И чего тут возражать. Ты секретарь ЦК, а товарищ Кьюзис всего лишь заместитель Дзержинского, он тебе не соперник.

− Зато ти есть… − Коба умолк. Он понял, что мог произнести судьбоносное слово. Но Ленин не слышал своего наследника, самого кровавого бандита, будущего гения всех трудящихся СССР.

− Товарищ Дзержинский! доложи членам Политбюро, как проходил разгон Учредительного собрания, и кто особенно отличился при этом.

− Нам пришлось применить пулеметы против толпы. Как только началось заседание этой паршивой буржуазной Учредилки, народ с цветами и лозунгами повалил к зданию, где проводилось это последнее заседание. Товарищ Кьюзис стоял рядом. Я стал спрашивать его, что делать. Я знаю, что делать, ответил Кьюзис. И тогда в ход пошли пулеметы. Конечно, был писк-визг, кровь, трупы, но испуганная толпа быстро растворилась среди Петроградской буржуазии. Вообще, я предлагаю переименовать Петроград в вотчину Ленина.

− Я возражаю, − воскликнул Ленин, но Дзержинский хорошо знал, что Ленин просто рисуется. − Что было дальше, товарищ Дзержинский?

− А дальше мы посетили Учредительное собрание и вежливо попросили прекратить этот балаган, обвинив их в гибели нескольких рабочих, которые, несомненно, были среди этой восторженной толпы с цветами в руках.

− Только сделайте так, чтоб они больше не собирались. Мы ни с кем не намерены делиться властью, товарищи. Это архи важно. Товарищ Ская! где товарищ Ская и…и Вацетис? Кьюзис, позовите их. А вот они, голубчики. Экие бравые солдаты. Глядите на них и подражайте им. Что за выправка, а какой боевой дух! Вацетиса прошу утвердить командующим Северным фронтом, а Ская отныне начальник моей охраны и комендант Смольного. Товарищ Троцкий, Вацетис отныне ваш. В ваших руках судьба революции. И, вообще, следует подумать о том, чтобы сменить столицу пролетарского государства. В Петрограде слишком много врагов. Кроме того, сюда могут прийти немцы. Но это пока что лишь мысль, лишь намек, хотя все это архи важно.

25

Как только власть в Петрограде захватили большевики во главе с Лениным, как только в городе прошла Варфоломеевская ночь, какое-то время господствовала жуткая тишина, так похожая на вымерший город. На улицы безлюдного Петрограда, в центре, и на Невский проспект вышли и гопники, те, кто проживали в городских пролетарских общежитиях, и ночью принимали участие в резне.

Разгрому подверглись и торговые лавки, и крупные магазины, склады с продовольствием, поэтому естественно, сразу возникла напряженность с продовольствием. Советской власти пришлось сделать первый шаг в управлении процессом.

Все оставшиеся в живых получали по 120 грамм ржаного черствого, иногда покрытого плесенью, хлеба, щепотку соли и по две мерзлые картофелины. И больше ничего. Перебои были даже с водой. Но гопники (городское общежитие пролетариата) этим не довольствовались, они искали, где бы кого, из оставшихся в живых, ограбить.