Мафия вчера и сегодня

Микеле Панталеоне

1. Истоки латифундий и феодов

Мафия возникла в типичной зоне феодальных владений, в центре Сицилии. Эту зону и ныне можно выделить: она охватывает внутренние районы провинций Палермо, Трапани и Агридженто, а на востоке ее замыкают провинции Кальтаниссетта и Энна.

По своей социальной структуре, экономическому развитию и в конечном счете уровню культуры эта зона феодальных владений и ныне еще столь разительно отличается от центров прибрежной полосы, что буквально ошеломляет каждого, кто впервые попадает сюда. Турист, направляющийся из Палермо в Агридженто или Кальтаниссетту, начинает ощущать эту резкую разницу в первые же часы своего пути. Следуя вдоль берега моря до Термини-Имересе, путник очарован красотой простирающегося перед ним пейзажа, пышной зеленью садов, меняющей свою окраску в зависимости от времени года: то она ярко-желтая в пору созревания цитрусовых, то будто подернута инеем от цветущих померанцев, дважды в году воздух окрестностей напоен их ароматом.

Но едва турист, достигнув перекрещения железных дорог у Фьгометорто, начинает удаляться от моря в глубь острова по направлению к Роккапалумбе, природа будто по волшебству внезапно меняется. Пышная зелень сменяется редкими пятнами кактуса опунции и рожкового дерева, а земля, отводимая почти исключительно под экстенсивные культуры, однообразна по цвету: летом она желтая, истощенная вторичным посевом пшеницы, а зимой обретает темный цвет самой обнажившейся почвы, либо бурый, либо желтоватый цвет глины, в засуху она почти всегда испещрена трещинами, в период дождей изрезана рытвинами.

Зимой, в период коротких, но бурных ливней, приносящих, как правило, больше вреда, чем пользы, потоки воды, которые никакая человеческая изобретательность не в силах сдержать, обрушиваются на селения, затопляя их. Наступает пора невылазной грязи и оползней, которые порой надолго делают непроходимыми местные дороги. И только недолгая весна, в апреле и мае, расцвечивает этот край зеленью еще не созревших хлебов и бобовых и большими багряными пятнами кормовых трав. И тогда это буйство сицилийских красок рождает иллюзию богатства и изобилия.

Вода (прибрежная полоса изобилует ею, внутренние же районы почти полностью лишены) является главной, но не единственной причиной такого положения вещей. Этому способствуют также суровые зимы, тощие почвы, недостаток дорог и особенно латифундистские корни земельной собственности и социальная структура феодального типа, существовавшая в этой зоне вплоть до начала сороковых годов нашего века и до сей поры еще окончательно не изжитая.

Эта нищета и отсталость веками тяготели над экономическим и социальным развитием острова и в конечном счете предопределили уровень цивилизации этого края феодов, который всегда сохранял свою замкнутость, не поддаваясь какому-либо прочному влиянию цивилизаций захватчиков, сменявших друг друга на острове, начиная с финикийцев и кончая Бурбонами, то есть до 1860 года.

А так как все побывавшие на острове завоеватели рассматривали его как колонию и единственной целью своей полагали максимальную эксплуатацию его богатств, то все эти цивилизации задерживались, я бы сказал оседали, в крупных городах побережья, пренебрегая внутренними районами острова, бывшими для них лишь огромным зернохранилищем, в которое отправляются только затем, чтобы опустошить его.

Уже во времена финикийцев, а затем греков, карфагенян и римлян земли острова были разделены на огромные латифундии и розданы захватчикам или местным нотаблям, которые обязались платить налог натурой — десятую часть урожая. Эти латифундисты обрабатывали землю исключительно руками рабов, захваченных на месте или привезенных из других районов острова. С тех пор, пожалуй, начиная с времен господства карфагенян, в центре латифундий начали возникать поместья, огромные склады, задуманные как крепости; они были окружены деревенскими домами, в которых обитали сторожа, доверенные люди хозяина, и халупами рабов, которые вынуждены были оставаться в имении круглый год. В периоды пахоты, сева и жатвы в имение направлялись толпы рабов, которые ютились в сооруженных на скорую руку мазанках, но чаще им приходилось совершать утомительные переходы в имение из ближайшего города, где они обычно ночевали.

Такого рода система оставалась неизменной как во времена краткого господства готов, так и более длительного владычества византийцев и арабов, впрочем последние оставили все же на острове следы высокой цивилизации.

Примерно к 1000 году нашей эры норманны, изгнав арабов, разделили остров на сеньории, придав им феодальные формы наподобие французских. Это новое устройство пустило в Сицилии глубокие корни, ибо вполне соответствовало прежнему положению — латифундиям и рабовладельческой форме хозяйства. Действительно, латифундии были своего рода стихийным проявлением феодализма, в них право собственности отождествлялось с самой безграничной властью, как это предусматривалось правилами феодальной инвеституры. И хорошо известно, что феодальный строй, формальным актом смерти которого явился отказ сицилийских баронов в 1812 году от своих феодальных прав, фактически продолжал существовать, пережив народные восстания 1820 и 1848 годов; даже в 1860 году, во время гарибальдийской эпопеи, он еще сохранял довольно глубокие корни в социально-экономической структуре Сицилии.

После господства норманнов исторически сложилось так, что каждый раз, когда в прибрежной полосе воцарялись новые властители (от свевов до Бурбонов), новоиспеченный владыка, спеша упрочить свою власть, раздавал земли во внутренних районах острова своим приспешникам или же тем местным нотаблям, которые оказали ему наибольшую поддержку при захвате острова или же, во всяком случае, готовы были уплатить более высокую цену за предоставляемые феоды. Так формировалась новая знать. Так появились либо вследствие пожалования государя, либо в результате покупки новые бароны, владевшие одним или несколькими феодами и получившие право на их заселение. На основе этого права сеньор направлял в свой феод группы колонов, подлинных крепостных, которые устраивались вокруг строений господской усадьбы. Каждый феод насчитывал не менее 2 тысяч гектаров экстенсивно обрабатываемой земли, охраняемой вооруженной стражей и полевыми сторожами, причем все они проживали на территории усадьбы. Обычно такие усадьбы строили в самой красивой части феода, поблизости от источника воды, ибо только здесь могли жить люди и животные и можно было разводить на небольших участках овощи и фрукты. Из этих ячеек и возникли почти все сельские центры зоны феодальных владений.

Охрана и сторожа набирались всегда из бывших матерых уголовников, прошлое которых служило верной гарантией того, что они окажутся на высоте поставленной перед ними задачи. Именно к ним, организованным в частные вооруженные отряды, постепенно перешла вся неограниченная власть их хозяев, и нетрудно догадаться, как они ею воспользовались.

Итак, абсолютное отсутствие государственной власти в этих феодах, передача их в полную власть частному владельцу, который в свою очередь передал ее бандитам, и наконец, насильственное установление режима систематической эксплуатации (в противном случае немыслимого) создали предпосылки для возникновения и упрочения мафии, которая, таким образом, вышла из недр феода и выполняла первоначально функции защиты привилегий феодалов в деревне.

Поэтому невозможно установить, даже приблизительно, точную дату возникновения этого феномена, который, как мы видели, составлял характерную особенность социального положения, остававшегося по существу неизменным на протяжении веков. Легче, пожалуй, проследить

За развитием этого института, развитием, состоявшим в непрерывном приспособлении к социально-экономическому положению, ибо главной целью мафии было полное сохранение своих функций, которые всегда сводились к насильственной защите привилегий хозяев. Бесспорно, однако, что за редким исключением мафия действовала в пределах древних провинций Джирдженти и Кальтаниссетта. Мафия располагала прочными позициями в зонах влияния центральной власти (Палермо) и в тех зонах, где бароны, как правило проживавшие в Палермо, были заинтересованы в сохранении своих прав крупных землевладельцев. Нередко случалось, что борьба за политическую власть между двумя или несколькими баронами, соседями по имению, распространялась на феоды, и тут уж убийства, уничтожение скота, отравление водоемов, поджог посевов и стогов соломы, грабеж и другие преступления продолжались до тех пор, пока одна из сторон не отказывалась от власти и от имения.