Спешивший жить (СИ)

В свою очередь, Скорцени поведал Семёнову о том, что его передатчики запеленговали станцию Шандора Радо, и он, Скорцени, передавал каждое новое донесение Вальтеру Шелленбергу. Его ведомство расшифровывало эти страшные радиограммы из сердца рейха, и они ложились на стол двуликому Янусу, и тот не докладывал их фюреру. Гитлер так и не узнал об этих радиограммах. Двуликим Янусом и мерзким, маленьким человеком Скорцени называл Гимлера.

В своих комментариях к разговору со Скорцени о Гитлере и Бормане, Юлиан Семёнов уточняет, что о Гитлере его собеседник говорил охотно и с любовью. Подтверждением тому является такой фрагмент беседы. Семёнов спросил:

- Вы читали "Майн кампф"?

- Конечно! - последовал короткий ответ Скорцени.

- Но ведь в этой книге Гитлер санкционировал убийства "неполноценных народов" - целых народов!

- Неужели вы не понимаете, что эта была теория?! Он же был вегетарианцем! Он не знал жизни - только работа! Я лишь раз видел, как он выпил глоток шампанского - это было в тот день, когда я освободил Муссолини! Он жил во имя германской нации!

- Значит, Гитлер был добрым, милым, умным человеком, который никому не желал зла?

- Конечно. Именно таким он был... - Скорцени даже удивился. - Май френд... Я никому не мешаю восхищаться военным гением Сталина, отчего же вы лишаете права нас, немцев, преклоняться перед фюрером? Это теперь не опасно. Со смертью Гитлера история национал-социализма кончилась. Навсегда кончилась...

По мнению Скорцени сейчас пишут множество всякой ерунды, ибо, увы, победители всегда правы. И никто не хочет увидеть то позитивное, что было в учении Гитлера. Юлиан Семёнов пытался уточнить у своего собеседника: мол, что он понимает под такой позитивностью? Расовую теорию?.. Скорцени возразил:

- Мы не верили в серьезность его угроз! Мы понимали, что это средство сплотить народ! Каждая политическая структура должна уметь чуть-чуть припугнуть.

В ходе продолжительной беседы Отто Скорцени сообщил Юлиану Семёнову, что его представили фюреру в сорок третьем. Однако, по мнению Семёнова, Скорцени был представлен фюреру раньше, так как, работая против группы Шандора Радо, он не мог не знать о "великом шантаже", начатом летом и осенью 1942 года, когда Гитлер (по предложению Гиммлера) отдал приказ о разработке плана оккупации Швейцарии. Это понадобилось имперскому управлению безопасности для того, чтобы проверить эффективность работы противников рейха, затаившихся где-то в штабе. Дезинформация, санкционированная Гитлером, дала немедленные плоды: пеленгаторы Скорцени засекли радиопередачу из Берлина в Швейцарию сообщались все подробности "плана Грюн". Для того чтобы установить тех, кто передавал эти сверхсекретные данные, следовало узнать людей, которые эти данные принимали в Швейцарии: по замыслу Шелленберга цепь следовало начинать разматывать с другой стороны, за кордоном, на берегу Женевского озера. Именно для этого Гитлер и отдал приказ генеральному штабу.

По мнению Скорцени, Гитлер не знал о такой игре против Швейцарии, полагая, что подобная инициатива исходила лишь от Шелленберга.

- Во всяком случае, это - инициатива "середины", а не Гитлера... - пояснил Скорцени. - Зачем фюреру было нужно начинать игру со Швейцарией?

Когда Юлиан Семёнов пытался выяснить: "Знал ли об этом Борман?", Скорцени закурил и ответил не сразу и отнюдь не однозначно. Он рассказал, что о том, что когда первый раз был вызван к фюреру, Борман десять минут объяснял ему, что можно говорить Гитлеру, а что - нет. Он просил Скорцени не говорить ему правды о положении на фронтах, о настроении солдат, о скудном пайке, о том, что карточная система душит нацию, о том, что люди устали. Но Скорцени, по его словам, не внял советам Бормана. Когда он посмотрел в глаза фюрера германской нации, то понял, что ему нельзя лгать. По мнению Скорцени, так как Борман был верен Гитлеру, то он даже после этого случая сохранил к нему свои добрые отношения.

Помня о том, что Моррел - личный доктор фюрера, после его смерти, свидетельствовал, что давал Гитлеру в день огромное количество наркотиков, Юлиан Семёнов пытался выяснить у Скорцени: мол, правда ли это?

Скорцени ответил:

- Фюрер принимал 45 таблеток в день - он сам мне называл точную цифру.

Но затем пояснил, что это были не наркотики, а желудочные лекарства. Фюрер был больным человеком - не ел даже рыбы, так как у него был поврежден пищевод во время газовой атаки на западном фронте в 1918 году.

В ходе беседы Скорцени то и дело возвращается к Гитлеру, не скрывает своей любви к нему. Собеседник рассказал Юлиану Семёнову как осенью сорок четвертого фюрер вызвал его в свою ставку "Вольфшанце", в Восточной Пруссии, где фюрер проводил ежедневные совещания:

- Я испугался, увидав его: вошел сгорбленный старик с пепельным лицом. Его левая рука тряслась так сильно, что он вынужден был придерживать ее правой. Он слушал доклады генералов родов войск молча, то и дело прикасаясь к остро отточенным цветным карандашам, которые лежали на громадном столе рядом с его очками. Когда генерал Люфтваффе начал сбиваться, докладывая о количестве самолетовылетов и наличии горючего, фюрер пришел в ярость; я никогда раньше не думал, что он может так страшно кричать. Переход от брани к спокойствию тоже потряс меня: фюрер вдруг начал называть номера полков и батальонов, наличие танков и боеприпасов - меня изумила его феноменальная память. Как всегда, со мною он был любезен и добр; я до сих пор помню его красивые голубые глаза, я ощущаю на своих руках доброту его рук - это был великий человек, что бы о нем сейчас ни писали.

Юлиан Семёнов, услышав о "доброте рук великого человек" напомнил своему собеседнику о газовых камеры и массовых казнях, которые проводились в тылу. Однако Скорцени самоотверженно "защищал" любимого фюрера, утверждая, что фюрера обманывали "недобросовестные" люди:

- Он же не мог объять все проблемы! Он нёс ответственность за судьбу Германии, он был верховным главнокомандующим, у него просто-напросто не было возможности уследить за всем и за всеми. У нас же было слепое поклонение бумаге, приказу... Я помню, фюрер, отправляя меня в Будапешт, написал своею дрожащей рукою на личном бланке: "Следует оказывать содействие всем службам рейха штандартенфюреру Скорцени, выполняющему задание особой важности". Я работал в штабе, планируя "будапештскую операцию" вместе с неким подполковником - его часть была придана мне для захвата дворца Хорти, если бы тот решил оказать сопротивление. Я проголодался и попросил подполковника отдать распоряжение денщику - принести пару сосисок. Подполковник попросил мои продовольственные карточки. Я сказал, что карточки остались в номере гостиницы, и этот болван отказал мне в двух несчастных сосисках. Тогда я достал бумагу фюрера. Подполковник даже вскочил со стула, читая предписание Гитлера. Конечно же он был готов принести мне двадцать две сосиски. А сколько раз я слыхал, как в бункере фюрера его же генералы говорили между собой: "Этого ему сообщать нельзя - он разнервничается". И - скрывали правду!

В беседе Юлиана Семёнова с Отто Скорцени шёл разговор и о Рудольфе Гессе (1894-1987, Западный Берлин) - государственном и политическом деятеле Германии, заместителе фюрера в НСДАП и рейхсминистре без портфеля, третьем лице в иерархии Третьего рейха. В 1941 году Гесс в одиночку совершил перелёт в Великобританию с целью убедить британцев заключить мир с нацистской Германией, но потерпел неудачу со своей "миссией", пребывал в плену до окончания войны, затем был передан Международному военному трибуналу. Нацистский преступник, входил в список 24 главных обвиняемых на Нюрнбергском процессе, был признан виновным по двум из четырёх пунктов обвинения и приговорён к пожизненному заключению, которое отбывал в тюрьме Шпандау в Западном Берлине более 40 лет. До конца жизни сохранил верность Гитлеру и его идеям, а после самоубийства превратился в кумира неонацистов и правых радикалов, возведших его в мученики.