Газета День Литературы 164 (2010 4)

Первым, понятно, выскочил Черниченко – у батьки свои ухватки: "Пролилась кровь, совершено государственное преступление. Оно пропагандистски обеспечивалось из этих стен. Эту миссию взяли на себя те, кто причастен к этому дому. "Слово к народу" явилось поджигательным устройством. Уверен, это будет непременно приобщено к делу по заговору идейных путчистов".

Не отстал и Г.Бакланов: "Вспомните, как редактор "Дня" заявлял, что прольётся большая кровь, и мы не можем не связывать эти слова с тем, что произошло".

А.Ананьев: "Прощать нельзя. Три литературные газеты подготавливали путч – "День", "Литературная Россия", "Московский литератор" и два журнала – "Наш современник" и "Молодая гвардия".

А.Адамович: "Кто посылал арестовывать российское правительство? Генералы. А за генералами стояло то идеологическое обеспечение, о котором здесь уже говорили. Посылали и Бондарев, и Проханов".

Ю.Карякин: "Ясно, что все последние обращения, указы, приказы писали прохановы, салуцкие, бондаревы – не Вареников же пишет. Писатели – писари палачей".

В общем, били и с угла и с краю. И сопоставляя эту презентацию политдоносов со стенограммой писательского собрания 1958 года по Пастернаку, приходишь к выводу: Евтушенко, как в своё время Сергей Смирнов, вынужден был притормаживать расправный пыл "первых учеников", пытаясь отделить литературу от политики. Он тщетно призывал: "Не впасть в месть, не впасть в излишнюю жестокость. Мы не против Бондарева, автора "Горячего снега", мы не против Распутина, автора "Живи и помни", однако мы не можем принять их общественную позицию."

Но доносительские страсти накалялись, обвинения в злоумышлении сливались в единый вопль, в ход пошла прямая клевета – по этой части особенно изгалялся В.Оскоцкий. Неужто у него с тех пор по ночам подушка под головой не вертится?.. А ведь это был август 1991 года, и сталинские и тоталитарные времена остались позади. Не втягивают ли испуганно голову в плечи все эти люди? – как писал когда-то в "Огоньке" Сарнов. И как сам Сарнов со своей матрицей? В 1958-м речь шла лишь об исключении из Союза писателей, – в 1991-м победившие сарновские "молчальники" намного перещеголяли бывших "первых учеников", навсегда похоронив свои будущие исторические репутации.

Однако даже этот поток доносительства, вполне в духе 1937-го года, стал для "первых учеников" демократии лишь разминкой. По-настоящему эти отличники показали себя на втором сломе российской истории в дни октябрьской катастрофы 1993-го года. В те тяжкие драматические дни, когда танковый расстрел парламента, число жертв и потоки пролитой крови не позволяли порядочным людям говорить о "победе", наши "жрецы минутного" вновь ощутили прилив возбуждения, предвкушая возможность снять пенки-сливочки. Уже через два дня в газете "Известия" было опубликовано "Обращение к согражданам", подписанное группой известных литераторов. Самые "передовые", самые "прогрессивные" представители интеллигенции, воспользовавшись политической неразберихой, в очередной раз попытались свести счёты с оппонентами.

"Мы "жалостливо" умоляли после августовского путча не "мстить", не "наказывать", не "запрещать", не "закрывать", не "заниматься поисками ведьм", – писала группа известных литераторов, и это чудовищное лукавство в сопоставлении с политдоносами и требованиями расправы на цитированном заседании Секретариата СП СССР уже само по себе говорит о том, сколь лживым был замысел "Обращения". После такого замаха должен был последовать жестокий коварный удар. И он последовал:

"Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли её продемонстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии?.. Хватит! Мы не можем позволить, чтобы судьба народа, судьба демократии и дальше зависели от воли кучки идеологических пройдох и политических авантюристов. Мы должны на этот раз жёстко потребовать от правительства и президента то, что они должны были (вместе с нами) сделать давно, но не сделали… Органы печати, изо дня в день возбуждавшие ненависть, призывавшие к насилию и являющиеся, на наш взгляд, одним из главных организаторов и виновников происшедшей трагедии, такие как "День", "Правда", "Советская Россия", "Литературная Россия" должны быть впредь до судебного разбирательства закрыты… Мы все должны не допустить, чтобы суд над организаторами и участниками кровавой драмы в Москве стал похожим на тот позорный фарс, который именуют "судом над ГКЧП"… История ещё раз предоставила нам шанс сделать широкий шаг к демократии и цивилизованности. Не упустим же такой шанс".

После таких пассажей выступавшие на собрании 1958 года могут отдыхать. Ничего подобного послесталинская история нашей страны не слышала. "Тупые негодяи", "хватит!", "идеологические пройдохи", "суд над организаторами и участниками" – и это демо- кратические властители дум?! Это те, кто "отмалчивался" на собрании по Пастернаку? Почему затих Сарнов, нечаянно создавший матрицу, позволяющую оценить по достоинству и в сравнении демагогию нынешних либеральных литераторов? Где он? Испуганно втянул голову в плечи, боясь, чтобы ему не припомнили былые огоньковские выверты? Нельзя без содрогания думать о том, в какой стране мы жили бы сегодня, если бы власть пошла на поводу у "прогрессивных" радикалов от литературы.

Здесь незачем приводить фамилии сорока двух подписантов того ужасающего документа – он стал фактором истории, и о нём всегда будут вспоминать в назидание потомкам. Нелишне лишь снова напомнить, что для громких имён историческая репутация гораздо важнее прижизненной славы или хулы. Поэтому достаточно обозначить точную дату публикации "Обращения" – 5 октября 1993 года, – чтобы отныне и присно не забылось их грехопадение.

Полезно напомнить и о собрании демократической общественности Москвы, которое состоялось 12 октября 1993 года и настаивало: "Суд над организаторами, идеологами и исполнителями преступного мятежа не должен пойти по следам позорного "суда" над ГКЧП. Собрание требует начать официальную подготовку к международному судебному процессу (типа Нюрнбергского) над преступной деятельностью КПСС и КГБ, о запрете на занятие руководящих должностей лицами, способствовавшими своими действиями или бездействовавшими… Распустить Конституционный суд… безотлагательно приступить к формированию президентской гвардии… Распустить центральную структуру ФНПС…"

Нюрнбергский процесс, люстрация, роспуск Конституционного суда, президентская гвардия… Боже мой, какой ужасающий шабаш, какая разнузданная атмосфера! Вот она "демократическая общественность" в своём истинном виде, толкавшая власть к репрессиям. И снова невозможно не воскликнуть: "Где Сарнов?" Впрочем, возможно, тут полезнее процитировать строки из другого документа – из решения общего собрания писателей Москвы, состоявше- гося в декабре… 1934 года: "Писатели поручают Московскому Совету добиться того, чтобы все органы пролетарской диктатуры, призванные охранять и оберегать государственную безопасность, вели беспощадную борьбу с классовым врагом, с контрреволюционным охвостьем…"

Тут уж матрицы Сарнова и Ивановой срабатывают в полную силу. Что происходило в сталинских тридцатых – понятно. Но почему в демократических девяностых писатели без всякого нажима со стороны власти требовали судов, запретов, люстраций? Неплохо бы Н.Ивановой вернуться к вопросу, поставленному ею в конце 80-х применительно к советским временам. И почему бы Сарнову вновь не обратиться к своей концепции, чтобы строго взыскать с тех, кто добровольно воскрешал стиль публичных доносительств тридцатых годов, когда этот жанр процветал, ибо даже молчание становилось опасным. Изощрённо и непредсказуемо повернулся сарновский сюжет о шварцевском Ланцелоте. Новоявленные демократические ланцелоты, свергнувшие тоталитарного дракона, сами принялись наводить драконовские порядки. И, что самое поразительное, именно они же, жаждавшие и требовавшие расправ, сегодня во весь голос вопят о нарушениях демократии во время маршей несогласных. А ну-ка допусти их до власти – уж не мясорубку ли устроят они на этот раз?