Признать невиновного виновным. Записки идеалистки

– Да.

– Похоже на кино. А если бы вы не согласились?

– Меня бы убили.

– Когда вы согласились, что произошло дальше?

– Бить перестали. Притащили других из камер – камеры для людей в том же дворе Рамзана. Двери камер открываются прямо во двор. Я лично видел трех заключенных. Я не знаю, за что их. Двум при мне прострелили ноги. А третьего, с уже простреленными ногами, положили в машину и увезли. Потом мне дали чай – я как бы «свой» у них стал – и покушать. Девчонок привели. Они пели, плясали. Отпустили меня на следующий день. Теперь я должен сообщить, когда Малик приедет к брату, и тогда получу фугас. Сейчас я скрываюсь, увез семью. Рамзан предупредил, что, если не сделаю того, что обещал, и меня, и семью вырежут. Я написал заявление генеральному прокурору. Если Кадыров станет президентом, мне только в банду идти против него воевать. А что делать? На выживание будем жить. Во второй раз я им уже не дамся. Живым.

– А много сейчас «кадыровцев» в Урус-Мартане?

– Много, конечно.

– А что они за люди?

– Многие из тех, кто воевал. Пришли к Кадырову, там им дали убивать, кровью повязали. Теперь им некуда деваться.

Ибрагим, закрывшись черными очками, ковыляет прочь. Все, что случилось с ним в нынешнем августе, рассказано тут только потому, что это и есть типичная картинка предвыборной чеченской жизни, а Ибрагим – типичный ее представитель. Можно лишь менять имена тех, кого пытали в том же месте и с теми же целями. Суть происходящего сводится к следующему: настоящая предвыборная «агитация» кадыровских эмиссаров – это запугивание всех и вся под лозунгом: «Или с Кадыровым, или смерть».

Другая статья – о встрече Политковской с самим Кадыровым. Я вспомнила о том, с какой ненавистью всего несколько часов назад сам Кадыров говорил об убитой журналистке, и мне стало как-то не по себе. В изложении Анны ее поездка в Центорой в ставку Кадырова и встреча с Гарсиевым выглядела совершенно иначе, чем нам о ней рассказывал чеченский премьер-министр. Ее пригласили туда, пообещав, что она сможет встретиться и поговорить со сдавшимся полевым командиром. Но вместо полевого командира Кадыров пригласил Гарсиева.

Уже в Москве я узнала, что на ту встречу вместе с Анной ездила правозащитница Наталья Эстемирова [1]. Она рассказывала, что когда Кадыров особенно распалялся и нападал на Политковскую с оскорблениями, она буквально встала между ними.

Вот как писала об этой роковой встрече Анна Политковская в статье «Центровой из Центороя». Статья опубликована в «Новой газете» 21 июля 2004 года – за два года и четыре месяца до ее гибели.

Потом прошло время, Кадыров-старший был избран президентом Чечни.

И опять – сеть центоройских КПП, «гостевой домик», толпы вооруженных, тонны видимого оружия, у камина сидит Рамзан: «Не будет тебе никакого полевого командира! Чего захотела!» Сегодня он крайне агрессивен, взведен, бешеный, временами просто визжит. За его спиной – высокий парень в бейсболке и черной куртке. Он все время подзуживает: «Тебя надо было расстрелять еще в Москве, на улице, как там у вас в Москве расстреливают… Тебя надо было расстрелять…» Рамзан вторит: «Ты – враг… Расстрелять… Ты – враг… Ты знаешь этого человека?»

На диване действительно человек со знакомым лицом. Это – Ибрагим Гарсиев из селения Танги-Чу, тот самый, который год назад служил в охране Рустама Сайдуллаева, брата Малика Сайдуллаева, в пору, когда Малик баллотировался в президенты и был главным конкурентом погибшего Кадырова. С Гарсиевым мы тогда встречались, и он охотно демонстрировал всем желающим журналистам побои, рассказывал, как его пытал в Центорое лично Рамзан, требуя пронести взрывное устройство в дом Сайдуллаевых и взорвать Малика. Более того, тогда Гарсиев написал заявление на имя генпрокурора РФ с требованием возбудить уголовное дело против Рамзана.

Сейчас, 11 июня 2004 года, в Центорое, Гарсиев готов написать обратное заявление (как и случилось) в ГП, что Рамзан его никогда не пытал, что это сам он пришел к нему два-три месяца назад и рассказал все: что писать-читать он вовсе не умеет и то, первое заявление ему подсунул Рустам Сайдуллаев, велел подписать, а побои прошлого года были результатом пьяного наезда на другую машину. В кресле сидит человек в камуфляже, он оказывается лейтенантом Рамзаном Джамалхановым, и.о. начальника Урус-Мартановского РОВД, который пьяный наезд с травмами тут же подтверждает. Два Рамзана – Кадыров и Джамалханов – говорят, что они – старые друзья, и объясняют, как могло произойти, что Гарсиев подписал заявление в ГП. Оказывается, это «дружба по-чеченски» – когда друг тебе дает какую-то бумагу и ты ее подмахиваешь не глядя. До сих пор о такой дружбе слышать не приходилось, но Джамалханов клянется: если сейчас Рамзан его попросит что-то подписать, то ему «будет западло смотреть, что он подписывает». Под диктовку Гарсиева пишут новое заявление в ГП, опровергающее предыдущее… Гарсиев оказывается бойцом какого-то спецотряда «Восток», базирующегося на Ханкале, – ГРУшники, наверное, они обычно тут собирают таких.

– Будешь писать опровержение, что я не бандит?! Будешь? – орет Кадыров, явно играя на камеру. Она работает постоянно и оказывается «пресс-службой Федерации бокса ЧР». – Я тебе докажу. Ты – враг. Я тебя заставлю. Ты – хуже Басаева. Ты встала между чеченцами. И русские генералы встали… Если бы не вы, мы бы давно договорились.

Шабаш длился несколько часов. Рамзан то плясал, то орал, то лез трясти руку, то уходил разговаривать с приехавшим в «гостевой домик» Абрамовым, то возвращался и снова орал: «Я – не бандит. Я тебя заставлю. Не отпущу».

Наконец терпения не осталось, я встала и пошла вперед, была не была. Конечно, слезы не просто душили – они уже придушили. Конечно, ждала очереди в спину. Хохочущая вооруженная толпа грохотала вслед – они тоже пошли. Рамзан висел на шее несчастного Гарсиева и орал: «Сфотографируй нас, слышь!» Потом бросил Гарсиева, догнал, схватил за руку, опять стал трясти…

Рыдала до Грозного. Охранник, которого дал председатель Госсовета для поездки в Центорой, спросил только: «Словом? Или действием?» И взвел автомат. Машина вылетела из Центороя на такой скорости, о которой лучше не задумываться. И неслась над землей – так бывает тут, когда ожидают засаду, чтобы было больше шансов. Машина с Гарсиевым и правда пролетала рядом. «Не плачь, ты же сильная», – повторял охранник.

У одних оружие защиты – автоматическое, стрелковое и пр., и оно висит на боку. У других – слезы. Этим люди и отличаются. Когда исчерпаны аргументы – да, собственно, центороевская среда и само слово «аргумент» не понимает, – тогда остаются слезы. Это – слезы отчаяния от того, как подобное вообще могло случиться. Что виток истории поднял на гребень именно Рамзана Кадырова. И он силен и безраздельно правит – естественно, как умеет. Что никто – ни один мужчина, находившийся в эти два дня в Центорое рядом, не посмел остановить распоясавшегося. Что именно Рамзану, а не кому-то другому вечером звонил из Кремля «Владислав Юрьевич» – слышала, – Владислав Сурков, замглавы путинской администрации, и это был единственный момент, когда Рамзан перестал хамить, сам того не замечая, потому что чует, откуда его сила…

Итак, старая-старая сказка, каких в истории было немало: Кремль вырастил дракончика, и теперь требуется постоянно его подкармливать, чтобы он не изрыгал огонь. Тотальный провал российских спецслужб в Чечне, который эти спецслужбы пытаются выдать обществу за победу и «строительство мирной жизни».

Я не знала, как рассказать Жерару о том, что я прочла в этих статьях Политковской. Поймет ли он, как поняла я, что должна была пережить Анна во время своей поездки в Центорой?

Я взяла с собой статьи, постучала к Жерару в номер и постаралась как можно точнее перевести ему то, что писала Анна. Он слушал, слушал, а потом сказал: «Какой ужас!»