Полдень, XXI век (август 2012)

Есть.

Потому что у меня – дар ада. Спасибо, капитан Гаргулия, просветил. Я – избранный, и, стало быть, мне решать, кому жить, а кому – хватит. И если достал меня этот их Президент, то время менять имена.

Молча.

Глядя на фотопортрет, майор Неживой поднял кнопку на уровень глаз…

И пришёл в себя.

Что это было?

Морок, наваждение, трещина в лужёном рассудке… Оно, конечно, сущая правда, – вся та бешеная круговерть, раскрутившаяся вдруг в его голове. Великую страну, натурально, пожирают с хрустом. Только ему-то что за дело? Он сам – хищник, зверь. В стране – раздолье для гадства, на заливных лугах – скотство… ну и хорошо! Не убивать же за это?

Виктор оскалился.

Почему не убивать? Хочу! Не за это, так за то. Почему бы не побыть орудием высшей справедливости, прикольно же… вот ты – да, именно ты, – смотришь с фотографии орлом, а все знают – индюк. Грудинка плюс окорочка. Новый царь… Кыш! Освободи насест.

Вы все, подумал избранный, освободите места. Я иду, а вы тут толпитесь.

«Я иду», – тикали часы на стене.

Из девяностых в нулевые, из нулевых в десятые, с Литейного на Лубянку, с Лубянки в Кремль. И дальше, дальше, дальше… Капитолий и Белый дом, Вестминстер и Даунинг-стрит, Елисейский дворец и берлинская Федеральная лента. Много у власти дорог, а путник всё тот же. Только такие, как он, и ходят сквозь времена и страны, потому что они и есть Будущее.

В отличие от нас, людей.

Итак, на чём была остановка? Глядя господину Президенту в глаза, майор Неживой медленно поднял кнопку… медленно нажал… НАЖАЛ!!!

И…

Ничего не случилось. Чехол остался сухим. Ни толчка в голову, ни сладостных ощущений, ставших обыденными, – ни-че-го. Пустота.

Да что ж это такое! Перестало работать? Может, портрет с изъяном, может, случайный сбой…

Виктор вдруг засуетился, мигом потеряв и царственность, и избранность. Скорей, скорей – проверить! Ещё разок!

Удачно подворачивается фотография на столе. Хмырь с погонялом Рафаэль пронзает взглядом вечность, словно видит, что там за ней. Сейчас и вправду увидишь, обещает ему Неживой. Потому что кнопка – это то, что должно быть у одного. Весь смысл в том, чтобы у одного… Он смотрит на лже-изобретателя. На гниду. Холодный гнев – здесь, в эфирных пальцах; гнев – это привычный, рабочий инструмент.

Нажато.

Естество оживает.

Волна кайфа…

Майор понимает, чувствует, знает – попал!!! Мишень поражена, всё работает, как надо. Ни с чем не сравнимое облегчение.

Он встаёт, с хрустом потягиваясь, весёлый и злой, идёт к бюсту Дзержинского, приподымает тяжёлый гипс – и выясняет наконец, что же такое шеф хранит в этом незатейливом тайнике. Думал почему-то – коньячок. Нет, там – водка.

Простая человеческая водка.

А то!

Будуар

Приняв на грудь видеосистему, он выбрался в коридор. Стараясь не цеплять углами, дотащился до своего отдела и – спиной вперед – внес аппаратуру к себе в комнату. Вожделенная бутылка была в кармане брюк, длинное горлышко торчало, как… ну, неважно.

Вот теперь имело смысл уединяться с дамой, которая буквально взлетела ему навстречу.

Видик – на один стол, водку – на соседний. Телефон – убрать на сейф. Видеокассеты у него были свои, причем, того содержания, какое только и могло хоть как-то компенсировать даме попорченную кровь. Из конфиската брал, специально для этого вечера.

– Перевод не требуется? – игриво поинтересовался майор после минуты просмотра.

Не требовался, фильм был из тех, которые понятны на любом языке.

Закуску вытащил из стола коллеги: сервелат в вакуумной упаковке, крекеры, даже пара огурцов. Запасливые в РУОПе служили опера.

Кабинет Храповского, увы, остался открыт (закрыть – руки были заняты), а значит, праздник опять вставал на стопор. Надо было скоренько возвращаться. Вдобавок, ещё про одно важное дельце, без которого к бабе не сунешься, Витя впопыхах совсем забыл.

– Посиди, я быстро.

Он торопливо пошёл, не дожидаясь истерики.

Однако всплеска эмоций не последовало. Гостья промолчала. Она вообще за вечер не произнесла ни единого слова, только сейчас майор осознал это. Терпение у неё было поистине неисчерпаемо – повезло, опять ему сегодня повезло…

Он и вправду обернулся быстро. Привел кабинет шефа в порядок и – в туалет, подготовиться к долгожданному интиму. Не на глазах же девчонки снимать чехол? Шастать по Управлению с надетым презервативом – и то выглядело бы эксцентрично, а тут – ствол украшен этакой штуковиной. Зачем пугать человека? Подумает, попала в лапы извращенца.

Где-то на этажах слышны были возбуждённые голоса, ощущалось движение, звенел натянутый нерв. Что-то происходило.

Здесь пока было тихо.

Странно как-то. Столько людей за минувший час по воле Вити откинули копыта – а тихо…

И, кстати, про копыта. Получается, убивать-то из секстензора можно не всех! Судя по осечке с Президентом, тот симбионт, упомянутый Гаргулией, то существо – не всемогуще. Наверное, есть табу. Некоторые индивиды – под защитой безо всякого нейтрализатора. Ну правда, если ты одной крови с хозяином, какой же слуга тебя тронет?

Тогда получается, что и у нечистой силы, и у президентов один хозяин.

Может, оно и правильно…

Такими соображениями развлекал себя Неживой, освобождаясь от оборудования и споласкивая чехол. Рождённая в туалете версия, на его взгляд, практического значения не имела, но всё равно было чертовски приятно ощущать себя посвящённым, причастным к тайнам.

Девочка ждёт, напомнил он себе, предвкушая. А выдумку сумасшедшего ревнивца, запретившего нам простую человеческую радость, мы элегантно объедем.

Кстати! – обрадовался стрелок. Насчёт запрета! Есть ведь и такой вариант – дружище Арчилович просто спятил из-за своей возлюбленной, слабой на передок. Точно, точно.

А вдруг не спятил? В остальном-то – без обмана.

Может, не рисковать? Поцеловать даме ручку, извиниться за доставленное неудобство…

Пот прошиб Неживого. Как это – извиниться! Да он битый час занимается всякой херней – вместо того, чтобы… Вот так просто взять и сломать шикарный вечер? Причём, неизвестно же, в натуре, где чудик врал и где – нет! С безумца станется. Он ведь ненормальный, этот ревнивый эксперт… был…

И вообще! Что ж теперь, всю жизнь к бабе не притронься? А на хрен она, такая жизнь?

Смысл жизни – он вообще в чём?!

Майор Неживой поспешно убрал секстензор за подкладку (кнопку, провода, влажный чехол) и зашагал, сбиваясь на бег, к себе. Всё, что он решил – и сейчас, и чуть раньше, – он решил не головой. Такое бывает, когда долго терпишь.

– Ждёшь? – сказал он. – Хорошо.

И стало хорошо.

Водка была разлита по стаканам и непринуждённо выпита. Крекеры с огурцами хрустели на крепких зубах. На экране видеодвойки некий циркач совал свои внушающие уважение гениталии то в пасть львицы, то в пасть дрессировщицы.

– А чего наша сля́денькая такая молчаливая?

Она только фыркала и пожимала плечами.

Когда он снял пиджак, вопросов не возникло.

Вопросов не возникло и когда майор дал волю рукам, лишь участившееся женское дыхание наполнило помещение. Она, конечно, изрядно глотнула из стакана, но что там какая-то водка! И без дури – заждалась баба.

Процесс пошёл.

Гостья достигла нужной степени раскрепощения так легко и естественно, что у хозяина возникло юмористическое предположение: а не придётся ли потом нудно лечиться? Впрочем, дежурные средства личной гигиены хранились у него в нижнем ящике стола – там же, где подушка…

Проснулся телефон.

Причём, не чей-то аппарат, дремавший на чужом столе, а именно тот, который числился за Неживым. Стальной куб сейфа бурно резонировал.

– Идите в зад, – сказал майор от души, но трубку все-таки снял.