Радость мастера (Предисловие к книге Е Пермяк - Избранное)

Хороший роман - всегда обращен в будущее. Современность в нем - не только день сегодняшний, но и наше завтра. "И если его в произведении нет, - справедливо считает Евгений Пермяк, - нет и произведения на современную тему... Современность - это не фон, каким бы большим и ярким он ни был...

В романе или повести современность не может быть и вторым планом, второй "линией фронта". Современность - это не только идея произведения, актуальная проблема, которая в нем ставится, но и все остальное, вплоть до сюжетных изломов, характеризующих именно наше, а не предшествующее ему время.

Оттого что над головами действующих лиц взлетает многоступенчатая ракета, они еще не становятся людьми современности. Внутренний мир героев тридцатых, сороковых годов и героев наших дней, конечно, имеет много общих черт, но есть между ними и различия. Заметить и показать эти различия, эти новые ростки в сознании и чувствовании героев - значит показать главнейшие приметы времени".

В этом русле и идут искания Евгения Пермяка как автора романов о нашей современности. Его привлекают не внешние приметы дня, а столкновения характеров и событий, выражающих дух времени. Поэтому современность в его романах не фон, а основное содержание, определяющее конфликты повествования, образную систему, всю его структуру. Идейно-художественной основой такого романа становится мир чувствования героя наших дней, его активная борьба за свои идеалы.

Писатель поднимает большие социальные проблемы и подает их политически остро, активно вмешиваясь в повествование. Публицистический накал письма, сатирическая окраска и лирическая проникновенность авторских характеристик - существенные особенности романа Евгения Пермяка. Судьбы его героев всегда отмечены печатью нашего времени. В столкновении резко контрастных характеров и убеждений раскрывается политическая зрелость и та высота нравственного сознания человека, на которую его подняло наше социалистическое время, вся атмосфера новой жизни.

Критика иногда склонна упрекать Евгения Пермяка как автора современных романов в излишней публицистичности, обнаженной заостренности ситуаций и характеров. И в самом деле, может показаться, что откровенная публицистика - чужеродная нить в ткани художественного полотна. Но писатель намеренно вплетает ее в повествование, а в своих выступлениях на литературные темы даже настаивает, что так называемые публицистические нити никогда не были чужды русской литературе, начиная со "Слова о полку Игореве". Литература никогда не стояла в стороне от политической борьбы общества, а вмешивалась в нее. Этим и определялись активные гражданские позиции автора-повествователя.

Социально-психологические столкновения людей не могут быть абстрактными. Они неизбежно связаны с их производственной общественной деятельностью, с участием в политической жизни страны. Скажем, семейно-бытовой роман о рабочих невозможно представить вне атмосферы сегодняшнего дня, вне размышлений героев о своих делах, вне тех процессов, которые происходят в действительности.

Разве важнейшие политические акции или военные потрясения минуют людей, сидящих за праздничным столом, разве жизнь и труд раздельны, разве жизнь не есть труд, а труд - жизнь? Такая публицистичность, разумеется, для современника заметнее, она даже может показаться нарочито обнаженной. Но в сущности без нее невозможен роман о дне сегодняшнем, о современниках, об их труде, о всем богатстве их внутренних движений и переживаний.

Вместе с другими советскими писателями ищет свежие повествовательные формы и Евгений Пермяк как автор романов о современности. Опять же смело и оригинально использует писатель не исчерпанные еще возможности устно-поэтических традиций! Особенно ощутимо это в романах "Сказка о сером волке", "Старая ведьма", где он как бы продолжает давно начатую работу над созданием современной сказки.

Раздвигая жанровые рамки романа о современности, Евгений Пермяк убеждает, что ему отнюдь не противопоказаны условные формы сказки-были, ее аллегоричность, сказочная символика. Не отказывается писатель от своих давних связей с уральским народным сказом. Именно отсюда идет в его романах языковая сочность авторских описаний; мудрая лукавинка бывалого рассказчика. Все эти особенности раскрылись уже в первых романах Евгения Пермяка начала шестидесятых годов ("Сказка о сером волке", "Старая ведьма", "Последние заморозки").

Не прошли, наконец, бесследно и долгие годы, отданные драматургии. Стремительность развития действия, неожиданность сюжетных поворотов, лаконичность авторских характеристик органично сочетаются в жанрово своеобразных романах Евгения Пермяка о современности.

Уже первый роман, предусмотрительно, по словам самого писателя, названный сказкой - "Сказка о сером волке", - связан с жизнью тружеников Урала. На этот раз Евгений Пермяк рисует своих современников из приуральского села Бахруши. Живет здесь энергичный, знающий свое дело председатель колхоза Петр Бахрушин. Все у него ладится, неоткуда, казалось, ждать даже малого облачка. Но неожиданное случилось. Его считавшийся погибшим еще в годы гражданской войны брат Трофим, оказывается, жив, стал фермером в Америке и вот теперь желает навестить родное село, поклониться родительским могилам. Фермера-туриста сопровождает американский журналист Джон Тейнер, захотевший быть свидетелем "несколько необычной встречи двух братьев из разных миров" и написать книгу о жизни русской деревни.

Судьба американского фермера, история его приезда в качестве интуриста в родное село, встречи с советскими людьми и составляют основу повествования. Столкновение двух братьев, хотя и является сюжетным стержнем романа, его основным конфликтом, - это лишь событийное выражение больших социальных столкновений. В поединок вступают разные люди, сталкиваются социальные системы, мировоззрения, различные взгляды на мир. Это и придает роману политическую остроту и публицистическое звучание.

Свою авторскую позицию писатель выражает активно, его описания сливаются с мыслями и чувствами героев, но вместе с тем автор охотно предоставляет своим героям возможность высказаться. Народная оценка психологии "серого волка" как бы подхватывается писателем, становится его авторской позицией, определяющей интонацию повествования, даже его стилевую структуру.