Тысяча миль в поисках души

На все это ушло не так уж много времени. После ужина в отеле Борис предложил проехать на Западную сторону.

— Хочется побывать в знакомых местах, — сказал он раздумчиво.

Где-то на семидесятых улицах у старого двенадцатиэтажного дома Борис остановил машину.

— Вот тут мы и прожили много лет. Давай поставим машину в гараж, а сами немного погуляем.

У автомобиля возник служитель-негр, открыл дверцу и вдруг, узнав Бориса, принялся дружески хлопать его по спине:

— О, Борис! Где же ты пропадал? Мы тут, признаться, думали, что тебя упрятали в тюрьму. Ведь ты же из красных, не так ли?

— Нет, со мной ничего не случилось. Вот уже семь лет, как я работаю в Вашингтоне. Мы с тобой еще потолкуем, Джордж. Ты еще не сменишься, когда мы придем за машиной?

Постояли. Повздыхали. Закурили…

— Ну, а как остальные жильцы? — поинтересовался Борис.

— Все на месте. И парикмахер Майкл, что вас брил, и механик Пэт, который чинит холодильники. Живут, стареют. У каждого свои дела. А вон еще ваш старый знакомый. — Джордж показал на перекресток, где выкатил свою тележку продавец сладостей.

— Добрый вечер, мистер Калитовский! — приветствовал торговца Стрельников, подходя к тележке.

Продавец прищурил свои подслеповатые глаза:

— А, мистер…

— Стрельников, — подсказал Борис.

— Да, да, Стрельников, — обрадовался продавец сладостей. — Но, знаете, так вас и забыть можно. Ваши детки что-то давно не прибегают ко мне за шоколадом.

— Мы давно переехали в Вашингтон. И дети уже выросли…

— Жаль, что дети растут, — не то в шутку, не то всерьез сказал Калитовский. — С них я имел хороший доход.

— Ну, угостите нас своими конфетками, — сказал Борис, протягивая мелочь.

Я шел рядом и думал, что этот район среднего Манхэттена, для меня кусок чужого и незнакомого города, стал для него чем-то своим, привычным и близким. Что и грустные старички на скамейках, и толстый полицейский, разгоняющий у светофора неповоротливое автомобильное стадо, и негр Джордж, и торговец сладостями со славянской фамилией Калитовский — это живые люди, среди которых он жил и с которыми по-человечески подружился, а не просто персонажи его очерков. Я еще думал о том, что Стрельников так хорошо может писать о них, потому что он сам жил их тревогами и заботами. Ведь если под окнами старого серого дома в Нью-Йорке стреляют гангстеры, если молоко в «супермаркете» стоит сегодня уже дороже, чем вчера, если в Сентрал-парке подростки, одурманенные марихуаной, задушили школьницу, шедшую с уроков, то это тревожит не только механика Пэта, парикмахера Майкла и продавца сладостей Калитовского. Это самым прямым образом касается и семьи советского гражданина Стрельникова.

Более пятнадцати лет прожил в Америке Борис Стрельников, около половины своей сознательной жизни. Нет, эта страна не была для него просто очередным местом прохождения службы. Он приехал сюда молодым, начинающим журналистом, а здесь, в Америке, стал одним из крупнейших советских очеркистов-международников. Его перо партийного журналиста служит делу Коммунистической партии, последовательно и неуклонно претворяющей в жизнь нашу миролюбивую ленинскую внешнюю политику. Б. Стрельников — член Союза писателей СССР. Его работа отмечена орденом Ленина и премией имени Воровского.

Очерки Бориса Стрельникова проникнуты глубокими симпатиями и уважением к американскому народу, к его истории, культуре, традициям, к его трудовому и научному гению, взметнувшему ввысь небоскребы, создавшему могучую индустрию, давшему миру выдающихся ученых, инженеров, поэтов… Это всегда чувствовали советские люди, это видели сами американцы. Не случайно американские газеты перепечатывали такие корреспонденции Бориса Стрельникова, как «На мосту через Эльбу», «У них советские ордена», «На родине Линкольна», «Вдали от небоскребов» и др, Перепечатывали, потому что они были написаны человеком объективным, честным, хорошо разбирающимся в сложных проблемах американской жизни, человеком, владеющим большим журналистским мастерством.

Стрельников всегда хотел понять самые сокровенные помыслы, чаяния, надежды американцев, узнать, что они думают о войне и мире, какими хотят видеть советско-американские отношения.

«Похоже, что «холодная война» сдается в архив», — сказал ему рабочий-строитель из Чикаго Джон Першинг.

«Народ хочет добрых отношений с Россией, — заявил ему старый безработный, с которым он разговаривал у моста Голден Гейт в Сан-Франциско. — А желание народа нельзя игнорировать вечно».

Борис Стрельников постоянно искал и находил материалы, факты, документы прошлого и настоящего, которые сближали наши народы, подчеркивали общность интересов и стремлений, вели к взаимопониманию и дружбе. Он был первым советским корреспондентом, рассказавшим о подвиге четырех советских солдат Асхата Зиганшина, Филиппа Поплавского, Ивана Федотова и Анатолия Крючковского, которые в течение 49 дней боролись с штормовым океаном и победили. Их мужеством, их верной солдатской дружбой восторгалась Америка.

В марте семьдесят четвертого года Стрельников полетел в Лос-Анджелес специально для того, чтобы увидеться с известным нейрохирургом Уильямом Робертсоном. Видный врач принял журналиста дома. Он предполагал, что корреспондент заинтересовался его научной работой, теми сложными операциями, которые он проводил в клинике. Но Стрельников сказал нейрохирургу:

— Я хочу рассказать читателям нашей газеты об офицере разведки из 1-го батальона 273-го полка 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии.

— Как вы меня нашли? — изумился Робертсон. — Кто вам обо мне рассказал? Неужели лейтенант Сильвашко? Он жив? Вы видели его? Или майор Ларионов? Капитан Петров? Сержант Андреев?

Хозяин провел гостя в свой кабинет, снял со стены рамку. Под стеклом удостоверение:

«Младший лейтенант Уильям Д. Робертсон приказом по войскам 1-го Украинского фронта №060 от 13 мая 1945 года награждается орденом Александра Невского. Орден №27357. Командующий войсками 1-го Украинского фронта Маршал Советского Союза И. Конев».

А за что офицер Соединенных Штатов получил советский орден, Борис уже знал. Группа разведчиков младшего лейтенанта Робертсона на Эльбе первой вышла к расположению наших войск. Это был исторический момент, венчавший долгую, самую страшную в истории человечества войну: союзники соединились!

Вечер был отдан воспоминаниям, Робертсон рассказывал, как он пошел в разведку, как встретил бегущих эсэсовцев, спасавшихся от наступающих русских, и как он, размахивая самодельным американским флагом, поднялся на башню городского замка…

Свой очерк — «На мосту через Эльбу», Стрельников закончил словами Уильяма Робертсона:

— Спроси меня сейчас всевышний: — «Уильям, какой день из своей жизни ты хотел бы пережить снова?» — я бы ответил: — «Тот, когда я обнял русского солдата на мосту через Эльбу…»

Очерк был напечатан, но это было началом, а не концом большой работы. Целый год продолжался нелегкий журналистский поиск. Стрельников разыскивал адреса, делал запросы, обращался в официальные учреждения и к частным лицам. Но зато к тридцатилетию Победы был написан еще один очерк: «У них советские орденам. В нем он рассказал о других участниках встречи на Эльбе, которых нашел и с которыми повидался…

В трудное и сложное время начинал Борис Стрельников работу в Соединенных Штатах. Это были годы, когда небезызвестный Джон Фостер Даллес и другие подобные ему лихорадочно раздували «холодную войну».

Прошли годы, и Борис Стрельников из американского Центра управления космическими полетами в Хьюстоне написал об историческом рукопожатии в космосе Алексея Леонова и Томаса Стаффорда…

Да, времена теперь наступили иные. Народы видят и на себе ощущают благодатные плоды титанических усилий Центрального Комитета КПСС и его Политбюро, Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР товарища Л. И. Брежнева, направленных на обеспечение всеобщего мира и международной безопасности.