Люди против нелюдей (СИ)

И вот к власти пришли коммунисты, объявили религию опиумом для народа, начали разрушать храмы и убивать священников, а православие велели считать уделом темных и безграмотных людей. Русская история в этот момент прервалась, потому что прервалась преемственность духовных ценностей. Вот почему СССР — не Россия. Россия — это государство русского народа, СССР — государство советского народа.

У нас сейчас любят повторять: «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». Между тем, Сталин принял и оставил вовсе не Россию, а Советский Союз. Не надо подменять понятия. Если СССР существовал на месте России, отсюда автоматически не следует, что он таковой являлся. И тем, что Сталин пытался приподнять русский патриотизм и заговорил о русском народе, не надо обольщаться. Можно назвать советских людей русскими, так же, как красных командиров можно назвать офицерами, но ни русскими, ни офицерами они от этого не станут. В каком смысле люди, растоптавшие духовные богатства, скопленные за тысячу лет русским народом, могут считаться русскими? В каком смысле красные командиры, по офицерским погонам опознававшие заклятого врага, могут считаться офицерами? Назвать, конечно, можно кого угодно как угодно, но это так и останется лукавой игрой в слова. Конечно, если для кого-то Россия это «баня, водка, гармонь и лосось», так почему бы этим людям и СССР не считать Россией. Но когда в любви к своей Родине клянутся люди, совершенно не понимающие своей Родины — это не дорого стоит.

Беда современных патриотов в том, что они слишком преклоняются перед государственной мощью и видят в ней самоцель. Да, коммунисты в конечном итоге создали очень мощное государство, но это государство было по сути своей антирусским. Это было государство, поработившее остатки русского народа и не переносившее русского духа, если, конечно, с последним не отождествлять перегар. Это просто безумие — видеть в могучем сталинском Советском Союзе возрожденную великую Россию, хотя на эту иллюзию попадались даже некоторые белые эмигранты, во время Великой Отечественной рукоплескавшие победам советского оружия, думая, что это русское оружие.

Между тем, государство — это не цель, а средство, и принципиальным является не то, насколько государство сильно, а то, какой цели оно служит. Русское государство было стальными доспехами Церкви. Коммунисты укрепили доспехи и начистили их до блеска, но внутрь посадили беса, а кто-то, не заметив подмены, и до сих пор рукоплещет блеску стали.

Конечно, всё не так просто. Это голая схема, а жизнь всегда сложнее. И в антирусском советском государстве русское начало продолжало жить, сколько бы его не убивали. Русская душа, истерзанная, заплеванная, полумертвая, загнанная в подвал, всё-таки жила и в Советском Союзе. Молитвы православных продолжали возноситься к Небесам и с территории Советского Союза, а значит и Россия всё-таки не до конца исчезла с этой территории. Советская реальность — сложная, смешанная, там был и русский компонент, хотя власть была антирусской. Порою даже само антирусское государство отстаивало русские национальные интересы. Сложно теперь разобраться, что в том государстве надо приписать народу советскому, а что народу русскому.

Великая Отечественная война сделала эту путаницу по-настоящему трагической. Комиссары, убийцы русского народа, призывали защищать Россию, которая у них теперь с языка не сходила. И многие думали, что защищая власть заклятых врагов России — коммунистов, они защищают Россию. И это было ошибкой. Но…порою под красноармейской шинелью на самом деле билось русское сердце. Иной советский солдат на самом деле шел в бой за Россию — под руководством антирусской мрази. В одном окопе комиссар срывал с новобранцев крестики, а в другом окопе священник служил молебен. Не хотел бы я оказаться в той реальности, сотканной из трагических противоречий. Предпочел бы реальность Гражданской войны, простую и ясную, как Божий день.

Есть вещи, которые надо воспринимать сложно, потому что упрощение искажает истину. А другие вещи надо воспринимать просто, потому что бессмысленный мудреж только затемняет истину. У нас же сейчас всё наоборот. Великую Отечественную понимают просто: Россия одержала победу над Германией. И Сталинград — это слава русского оружия. И Жуков — это русский полководец. Хотя ни какой России тогда даже на карте не было, и уж тем более её не было в душе у большевистской мрази. А Жуков был на самом деле красноармейским палачем русского народа. Всегда был палачём — и в Гражданскую, и в Отечественную. Но было в этой схватке что-то и чисто русское, что-то от извечной борьбы тевтонов и славян. Всё это очень сложно. Гораздо сложнее, чем представляется примитивным розовым патриотом путинского разлива.

А вот Гражданскую у нас теперь как раз понимают сложно. Дескать, там у каждого была своя правда и «не было в той битве ни правых, ни виноватых». Но вот как раз там-то всё и было очень просто, и ни чего там не надо усложнять. Там русские сражались против неруси, люди против нелюдей, там белый свет противостоял красной тьме. Там дьявол сражался с Богом. Что сложного в выборе между ними?

Путинское покраснение

В 90-е мы делали всё для того, чтобы не допустить коммунистического реванша. Новая власть была гнилой и не более привлекательной, чем Керенский, но одного у неё было не отнять — последовательного антикоммунизма. В этой части ельцинская власть встречала поддержку, поскольку не мешала бороться с коммунистами. Тогда казалось, что иначе и быть не может — посткоммунистическая власть может быть только антикоммунистической, иначе можно сразу отдать Зюганову ключи от Кремля. Но оказалось, что идеологическая непоследовательность власти может доходить до полной беспринципности. И началась ползучая реабилитация советского периода.

Для меня первый звоночек прозвучал, когда вдруг решили праздновать юбилей комсомола. Мне это показалось диким абсурдом: если комсомол был, по-вашему, хорош, так возродите его, а если он был плох, тогда что вы сейчас празднуете? Но задавать такой вопрос, означало допустить большую бестактность. Губернатор вышел на сцену и заявил: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым». Они прославляли ту власть, которую сами же и свергли. И вот уже артистка со сцены пела про «сотню юных бойцов из буденовских войск». Я тогда написал возмущенную статью про «дикие комсомольские пляски на святой белогвардейской крови». Статья без комментариев полетела в корзину. Стало понятно, что власть в очередной раз перекрашивается, красная полоса на триколоре стала гораздо шире.

Ну а дальше пошло-поехало. Решили у нас как-то установить мемориальную доску генералу Кутепову, который был родом из Череповца. Но бывшая коммунистка, возглавлявшая областное отделение «Единой России», сказала: «Это приведет к расколу в обществе». При этом три памятника Ленину на одну только Вологду, по её мнению, ни какого раскола в обществе не порождали. Бесстыжий цинизм этого отказа просто завораживал. Но это они только начинали. Красная сволочь приосанилась и стала чувствовать себя всё более уверенно.

К юбилею победы установили памятник с большой пятиконечной звездой, хотя уже всем известно, что пентаграмма — сатанинский символ. А потом и вовсе предложили вернуть на своё почетное место памятник Дзержинскому, главному большевистскому палачу. Говорят, хороший был человек, а что касается деятельности ВЧК, так один генерал-правоохранитель сказал мне при личной встрече: «Характер операций ВЧК соответствовал характеру того времени». Для меня так и осталось неясным, что именно в характере того времени вынуждало чекистов сдирать кожу с живых людей? И на самом ли деле предводитель садистов-наркоманов был хорошим человеком?

Апогеем этого процесса стало предложение ввести в школьный курс истории России такое понятие как «Великая русская революция», первой фазой которой была революция февральская, а второй фазой — октябрьская. Смысл этой идеологемы вполне понятен — объединив под единым брендом как «демократическую», так и «социалистическую» революции, мы как бы примиряем либералов и коммунистов. На самом деле это полная беспринципность — «и вашим, и нашим за копейку спляшем».