Люди против нелюдей (СИ)

Так начинаешь чувствовать, что Дроздовский — не просто храбрый, талантливый, харизматичный командир. Это настоящий трагический герой. Такие люди, как он, созидали и разрушали царства, при этом ни кто и ни когда не знал их души, и мало кто догадывался, с какими искушениями им приходится бороться.

Отряд Дроздовского до соединения с армией Деникина пробыл в Новочеркасске месяц. Вот тут-то искушения и начались. Атаман Краснов, словно Мефистофель, соблазнял Дроздовского, упрашивал его не покидать Новочеркасск. Краснов порочил Добровольческую армию и её вождей, уговаривал Дроздовского отколоться от армии, остаться на Дону и самому возглавить добровольческое движение под общим руководством Краснова.

Михаил Гордеевич устоял перед искушениями мелкого донского беса, но со своей всё растущей славой он ни чего не мог поделать. Добровольцы валили к нему валом. Преимущественно к нему, а не к Деникину, который находился неподалеку. Через месяц его отряд насчитывал уже около 3 тыс. чел. Это при том, что вся Добровольческая армия была тогда около 6 тыс. чел. Дроздовский прекрасно понимал, что от его решений зависит судьба белого дела. Он признал над собой власть Деникина, но … до конца ли он её признал? Отныне это был уже не столько кадровый офицер, сколько герой, который держит в своих руках нить судьбы. Как Ахиллес, который, конечно, признает Агамемнона вождем, но горе Агамемнону, если Ахиллес на него обидится.

Однажды во время общего наступления Дроздовский не выполнил приказ Деникина и не повел свои части в наступление. Основания для этого были более, чем существенные, дроздовцы были настолько измотаны, что наступать действительно не могли, но ведь приказ… Деликатнейший Антон Иванович устроил Дроздовскому разнос. Всего лишь разнос, хотя Дроздовскому по законам войны за невыполнение приказа о наступлении полагался расстрел даже без вариантов. И ведь Михаил Гордеевич — кадровый офицер, ни когда не дававший повода заподозрить себя в махновщине, это хорошо понимал. Тем не менее он так оскорбился этим разносом, что устроил главнокомандующему ответный разнос, написав гневный рапорт. Да, это была уже не императорская армия, Деникину приходилось командовать уже не просто офицерами, а героями, но ведь слова «герой» и «геморрой» по звучанию мало отличаются. Деникин прекрасно понимал, что во власти Дроздовского увести свои части хоть к Краснову, хоть куда захочет.

Похоже, что характер Михаила Гордеевича начал сильно портиться, когда на его совершенно разбитые нервы потекла ручьями слава. Он почувствовал власть над собственным командующим. Дроздовский казался отлитым из стали, но ведь он был на самом деле смертным, и у него была своя ахиллесова пята. Удивительно, но вскоре он погиб от ранения в пятку. Сначала думал — пустяк, а потом — заражение крови… Когда Дроздовский уже валялся на койке в лазарете, благородный Деникин присвоил ему генеральский чин. Он умер ахиллесовой смертью, как и положено герою, дожив лишь до 37 лет, но полностью исчерпав свой жизненный ресурс, кажется даже — многократно исчерпав. Господь сжалился над ним и подарил герою покой.

Но и со смертью Дроздовского его земная судьба не завершилась, романтическим ореолом оказалась овеяна даже судьба его тела. Дроздовского погребли в Екатеринодаре, в кубанском войсковом соборе. В начале 1920-го, во время отступления белых, специальный отряд дроздовцев ворвался в уже занятый красными Екатеринодар и вывез гроб с телом своего командира. Дроздовского так любили, что пошли на подвиг, как и в своём первом походе, совершив невозможное, только для того, чтобы не оставлять его тело большевикам-некрофилам, которые имели уже устоявшуюся традицию глумиться над трупами врагов. Во время новороссийской эвакуации на берегу бросали даже орудия и обозы, но дроздовцы погрузили на корабль цинковый гроб своего командира, и ни кто не посмел им препятствовать.

Позднее гроб Дроздовского четверо дроздовцев тайно похоронили недалеко от Малахова кургана. Где точно — неизвестно, но тело его и ныне покоится там — на земле русской славы.

Корнилов

Лавр Георгиевич Корнилов, казалось бы, одна из самых славных и героических фигур Белой Гвардии, тем не менее порождает максимальное количество недоумений, от которых существенно меркнет его героический ореол.

Само возвышение Корнилова, его громкая слава, кажутся немного странноватыми, если не сказать — искусственными, надуманными. Почти ни кому не известный командир дивизии Корнилов попал к германцам в плен и стал известен лишь благодаря своему побегу из плена. Молодец, конечно, что убёг, но это так себе подвиг, он ни кого не спас, кроме самого себя. А ведь дивизию-то он погубил, и в этом было мало доблести. Генерал Алексеев тогда настойчиво требовал расследования дела о личной ответственности Корнилова за разгром и пленение 48-й дивизии. Лавр Георгиевич, порою безответственно порывистый и воистину «безумно» храбрый своими действиями в Карпатах заслужил трибунал, но к требованиям Алексеева не прислушались и дело замяли.

С этого момента начинается совершенно необъяснимая и невероятно стремительная карьера Корнилова. Не совершив дополнительно ни каких подвигов и ни чем новым России так и не послужив, Корнилов за какие-то месяцы прошагал по всем ступенькам военной карьеры вплоть до верховного главнокомандующего, словно некая невидимая рука целенаправленно лепила из него образ национального лидера.

По всей вероятности, так и было. Не трудно догадаться, что кукловоды февральской революции быстро разочаровались в Керенском, эта «птица говорун» оказалась совершенно ни на что не способна, страна стала неуправляемой и стремительно погружалась в хаос. Революции нужен был новый лидер, способный навести хотя бы относительный порядок, но не в ущерб «завоеваниям революции». Корнилов вроде бы неплохо подходил на эту роль. У него была своя харизма, он казался человеком твердым и решительным, в армии его уважали за личную храбрость, одновременно с этим он был убежденным республиканцем, монархию ненавидел и уже успел прославиться тем, что «храбро» арестовал царицу и царских детей. И вот Корнилова начинают раскручивать, буквально из ничего создавая образ «спасителя Отечества».

А дальше был «корниловский мятеж», которого не было. Корнилов по согласованию с Керенским приказал двинуть некоторые части на Петроград, но в определенный момент Керенский увидел в этом угрозу личной власти и объявил санкционированные им действия мятежом. Вот тут-то и стало заметно, что решительность и волевые качества Корнилова кто-то очень сильно преувеличил. Керенского тогда можно было ногтем сковырнуть — пара приказов по армии и балаболки больше нет. При этом все прекрасно понимали, что Керенский губит Россию, и действия по его устранению вызвали бы всеобщую поддержку. Но Корнилов, видимо, просто растерялся и не предпринял ровным счетом ни чего, продолжая видеть в адвокатишке главу правительства. И адвокатишка безо всякого труда арестовал верховного главнокомандующего, за которым готова была пойти масса офицеров, уже называвших себя корниловцами.

Будущие белые генералы посидели в Быховской тюрьме сколько хотели, а потом решили её покинуть и отправиться на Дон. Деникин и Марков пробирались в одиночку, инкогнито, а Корнилов выступил открыто во главе своего Текинского полка. Откровенно говоря, это была полная глупость и дешевое позерство. Лавр Георгиевич вполне мог раствориться в солдатской массе, как и другие генералы. Но, видимо, этому герою хотелось идти красиво, на белом коне, во главе конного отряда. Видимо, он считал, что этого требует «корниловская легенда», а вышел маразм. Полк почти полностью погубили, и Корнилов всё же вынужден был переодеться в крестьянский полушубок и прибыл на Дон один, как и все нормальные генералы.

Деникин за неудачу этого похода винил командира полка Кюгельхена, который вел его «неискусно и нерасчетливо». Да неужели несчастный Кюгельхен имел реальную возможность командовать полком, когда в его рядах присутствовала живая легенда — блистательный Лавр Георгиевич. Разумеется, полк вел сам Корнилов, и вел его действительно «неискусно и нерасчетливо». Тут ко времени было бы вспомнить дивизию, которую Корнилов погубил в Карпатах. И аналогичный поход Дроздовского, который был в разы длиннее и сложнее, но увенчался полным успехом, а Корнилов, похоже, умел только людей губить.