Журнал Наш Современник №1 (2001)

Сергей Семанов цитирует и комментирует почти исключительно те фрагменты книги Виктора Топорова, в которых выразилась “еврейская самокритика”. Казалось бы, что плохого в такой самокритике? И может возникнуть такое предположение: Сергей Семанов недоволен тем, что еврей Виктор Топоров превзошел русских в национальной самокритике...

Но наиболее существенно другое. Допустим, что книга, о которой идет речь, слишком скандальная, слишком “личная” (и, как пишет Сергей Семанов, “циничная”). Но Виктору Топорову принадлежит множество основательных сочинений, опубликованных и в упомянутой “Новой России”, и в газете “Завтра”, и в ряде других изданий. Трудно усомниться, что те или иные из этих сочинений Сергей Семанов воспринял бы с одобрением. И я хочу надеяться, что он познакомился только с откровенно “скандальной” книгой Виктора Топорова и не ведает, что этот человек принадлежит к подлинно значительным современным публицистам, и возглавляющий редакцию журнала “Новая Россия” Александр Мишарин поступает совершенно правильно, регулярно публикуя его сочинения.

Продажа земли? (Наш современник N1 2001)

Продажа земли?

Слово писателей

Станислав Куняев

Земля обетованная

Многие народы чувствуют и осознают, что земля — бесценный дар природы, что она не имеет цены. Не зря же израильский кнессет принял закон, по которому ни одной пяди Восточного Иерусалима не может быть продано никакому гражданину другого государства.

Не зря же палестинцы с камнями в руках бросаются на израильские танки и Ясир Арафат истово торгуется с евреями за каждую сотку, за каждый квадратный метр земли, а евреи не уступают, поскольку и для тех и для других земля Палестины — понятие священное...

А как упорно, как неустанно отстаивают свое право на “северные территории” вот уже несколько поколений японцев, наплевав на то, что они потеряли их лишь потому, что их отцы построили азиатско-фашистское государство, не уступавшее по своей расовой жестокости и политическим преступлениям гитлеровскому рейху. Многие войны, в том числе и гражданские, начинались из-за земли...

Осознание сакральности самого понятия “земля”, слава Богу, все-таки сложилось за всю нашу нелегкую историю в русском сознании. Сначала в народном (“мать сыра земля”), а потом и в личностном...

Федор Михайлович Достоевский, когда его посетила мысль о мистической связи русского человека с землей, воскликнул: “Неужели ж и в самом деле есть какое-то химическое соединение человеческого духа с родной землей, что оторваться от нее ни за что нельзя, и хоть и оторвешься, так все-таки назад воротишься...”

Анна Ахматова, когда осмысливала суть этого “химического соединения”, впадала в предельное для себя состояние народности и даже начинала говорить несвойственным ей простым и сильным языком Некрасова и Твардовского:

Да, для нас это грязь на калошах,

Да, для нас это хруст на зубах.

И мы мелим, и месим, и крошим

Тот ни в чем не замешанный прах.

Но ложимся в нее и становимся ею,

Оттого и зовем так свободно — своею.

Из стихотворения “Родная земля”, написанного в больнице во время тяжкого недуга.

А если уж вспомнили Твардовского, то не обойти и не объехать его великую поэму “Страна Муравия”.

Земля!

Все краше и видней

Она вокруг лежит.

И лучше счастья нет на ней

До самой смерти жить.

Земля! На запад, на восток,

На север и на юг...

Припал бы, обнял Моргунок,

Да не хватает рук...

Сергей Есенин не был любимым поэтом Твардовского, но думаю, что его крестьянская душа помнила строки юного, еще никому не известного константиновского отрока:

Черная, потом пропахшая выть!

Как мне тебя не ласкать, не любить?

Да что крестьянские поэты! Молодой рабочий, “Евгений Онегин заводской окраины”, Ярослав Смеляков, трижды побывавший в лагерях, рубивший уголек в шахтах Подмосковья и добывавший породу в рудниках Инты, в победном сорок пятом написал стихотворение “Земля”, полное поистине религиозного смысла.

Но затo, словно юность вторую,

Полюбил я в просторном краю

Эту черную землю сырую,

эту милую землю мою.

Ты дала мне вершину и бездну,

подарила свою широту.

Стал я сильным, как терн, и железным,

Словно окиси привкус во рту.

Ты мне небом и волнами стала,

Колыбель и последний приют...

Видно, значишь ты в жизни немало,

Если жизнь за тебя отдают.

Немецко-фашистские мародеры несмотря на множество забот, которыми они были обременены на захваченных территориях Советского Союза, тем не менее не забывали вывозить эшелонами в Германию украинский и курский чернозем... Недаром все мужественные воины вермахта, хорошо воевавшие на Восточном фронте, получали гарантии того, что они после окончательного завоевания нашей родины получат в награду на ее просторах земли, поместья, угодья, вотчины.

Они все знали наизусть слова своего фюрера из книги “Mein Kampf”: “пока нашему государству не удалось обеспечить каждого своего сына на столетие вперед достаточным количеством земли, мы не должны считать, что положение наше прочно. Никогда не забывайте, что самым священным правом является право владеть достаточным количеством земли... Не забывайте никогда, что самой священной является та кровь, которую мы проливаем в борьбе за землю”.

Идеалом немецкого мирового государства вообще называли земли, подлежащие их подчинению, емким словом “Lebens raum” — “жизненное пространство”, или “пространство для жизни”.

Так вот, я думаю, что когда мы вышвырнем на свалку истории ельцинскую конституцию, написанную политическими циниками, вроде Шахрая, Яковлева, Никонова, и прочими юристами, то в первой статье будущей народной конституции должны быть следующие слова: “жизненное пространство России, а именно: земли, моря, леса, озера, реки, — навеки является неделимой неприкосновенной и не подлежащей купле-продаже собственностью ее народов”.

Светлана СЫРНЕВА

Отступать будет некуда

Вопрос о купле-продаже земли, то есть об использовании ее в качестве товара, проталкивается в умы самым нахальным способом, хотя аргументы все те же: плохо живем. Бедно живем, одно спасение — передел земельной собственности.

Простому человеку нашептывают: “Посмотри-ка, ты гол и бос, а сколько земли пропадает даром? Ей сегодня грош цена. Самое время обзавестись землей, и тогда ты будешь собственником. Хочешь — засевай ее, хочешь — сдавай в аренду. А надоест — продай другому, но уже за приличные деньги. Из ничего, можно сказать, сколотишь капиталец. Надо только добиться, чтоб депутаты Государственной Думы приняли соответствующий закон. Вот и нажимай на своего депутата, пока не поздно”.

Впрочем, вкрадчивый шепот то и дело перерастает в истерический крик: “Как поднимать экономику, если до сих пор не решен вопрос о земле? Земля связала нас по рукам и ногам! Если бы земля свободно покупалась и продавалась, ее можно было бы использовать в качестве залога под банковские кредиты на развитие производства. Что за дурацкая страна, где не могут понять самой простой вещи?!”

“Обработчики” народного сознания рассчитывают на уже проверенный эффект: наш бывший “простой советский человек”, изнуренный собственными заботами, в конце концов не выдержит психической атаки и удрученно махнет рукой. Мол, делайте, что хотите, только оставьте в покое. Остальное — “дело техники”, и соответствующий закон будет принят. Для нашей страны это будет сокрушительный удар, после которого уже и собирать станет нечего.