Под прицелом: Бывший разведчик разоблачает махинации БНД

Но за два с половиной километра до этого места Фредди вдруг свернул направо и съехал на парковку напротив заправки и мотеля Фюрхольцен.

– Что случилось? – спросил я. – Тебе нужно в туалет? – Нет! Я просто хочу постоять тут пару минут. Посмотрим, позвонит ли он, когда мы будем ждать здесь. Мы вышли из машины и попробовали определить, не ехал ли кто за нами следом. Выкурив сигарету, я сказал в легком волнении: – Мне кажется, у нас двоих уже начинается мания преследования. Возможно, это было просто совпадение, когда Франк звонил нам.

– Подождем чуть-чуть, мы еще не на месте, – возразил Фредди и запрыгнул в машину с таким видом, будто собирался идти в атаку.

Он снова взглянул на меня, заводя мотор и демонстрируя свою веселую улыбку. Через две минуты мы переехали А92. И тут зазвонил телефон. Фредди смеялся так, что у него на глазах появились слезы. – Такого просто не может быть! Он хлопнул себя по ноге.

Я осторожно взял телефон. – Да, слушаю. – Это Франк! Ну, что вы там оба делаете? Он засмеялся. Я ответил вежливо, но немного взволнованно: – Мы едем вниз. Можем встретиться сегодня после полудня? – Без проблем, – последовал краткий ответ, – а где? Мы поселимся в Буха! Сразу, как только кое-что еще решим. "Буха" – это было сокращение от "Вальдгастхаус Бухенхайн", лесного отеля в Бухенхайне, пригороде Мюнхена. От него до Пуллаха было всего две остановки на городской электричке. Мы уже очень часто встречались там.

Франк закончил разговор словами: – Ладно, ребята, если ничего не изменится, тогда в 16.00 в вашей "резиденции". И со смехом добавил: – И больше не делайте пауз, я говорю серьезно!

После беседы мой партнер спросил: – Ну, и что он сказал? – В 16 часов в Буха, а ты больше не должен делать паузы! Фредди нервно заерзал на сидении: – Да, черт побери, откуда сукин сын знает, где мы? Это уже на голову не налазит. Они точно что-то сделали с "ящиком". Фредди имел в виду нашу машину. При этом он нервно осматривал все вокруг. Он полез в карман на боковой двери, открыл "бардачок, открыл и закрыл пепельницу, включил и выключил радио.

Качая головой, я сидел и наблюдал, как он, продолжая движение, поднимал и опускал противосолнечные козырьки. Наконец он хлопнул ладонью по приборной панели и громко закричал: – Тест, тест, вы меня слышите? Тест, тест, вы все можете поцеловать меня в задницу, это я, ваш любимый Фредди! Я начал смеяться. Молодая дама в соседней машине видела весь этот спектакль и пару раз провела ладонью возле лица.

Мы стояли как раз в обычной "пробке" между Гархингом и развязкой Мюнхен-Норд. Я, смеясь, просил Фредди: – Посмотри-ка осторожно налево. Когда он увидел качающую головой женщину в соседней машине, то оцепенел, как соляной столб. Напряженно глядя вперед, он сжал зубы и прошептал, почти не шевеля губами: – И все равно вы все можете меня… Тест! Тест!

Теперь мы не сомневались, что БНД установила в нашей машине "жучки" или как минимум "радиомаячок". Оффенбах, которому я позднее как-то напрямую задал этот вопрос, просто усмехнулся и пожал плечами. Старый лис никогда открыто не признавался в проводимых операциях по наблюдению. Для этого он был слишком лоялен по отношению к своим шефам и своей работе. Но у меня было впечатление, что он специально подавал нам столько сигналов, свидетельствующих об этом, что мы не могли их не заметить.

Это свидетельствовало, что Франк попал в противоречие с требованиями лояльности. С одной стороны. С одной стороны, он послал своих людей шпионить за нами, а с другой стороны, не верил, что для этого мероприятия есть достаточные основания. Чем дольше длилась эта ситуация, а она тянулась уже месяцами, и чем меньше негативного в результате наблюдения он узнавал о нас с Фредди, тем яснее и чаще он и другие его коллеги намекали нам на то, что наша собственная фирма следит за нами.

Зная, что мы "под колпаком" у Службы, мы колесили по Мюнхену. За рулем сидел Фредди. Это уже стало его привычкой. Не позднее, чем при въезде в Мюнхен, он всегда пересаживался на сиденье водителя. Он знал город как свои пять пальцев и всегда умудрялся объезжать городские "пробки".

Сейчас он двигался на юг вдоль Изара. Когда мы с Изартальштрассе выехали на Шэфтларнштрассе, мы, так сказать, приближались к месту посадки. Мы добрались до Вольфратсхаузер Штрассе. Она проходила очень близко от Гроссхесселое и Пуллаха. Здесь всегда было полно сотрудников БНД. Многие проводили свой обеденный перерыв в кафе и пивных садах поблизости от зданий Центра.

Короткая автобусная поездка в "депо"

Несколько тысяч сотрудников БНД всеми силами – и чаще всего безуспешно – стараются быть незаметными. Из-за этого всегда случались самые разные курьезы. Когда в 1980-х годах после многолетних реставрационных работ старый вокзал Гроссхесселое в долине Изара засиял первозданным блеском, у людей в шляпах и темных очках возникла новая проблема.

Историческое здание на площади Вёлльнерплатц реставрировало собственно не Объединение общественного транспорта Мюнхена, сокращенно МФФ. В гораздо большей степени это была заслуга пивоваренного завода "Хофбройхаус Траунштайн". Знаменитая пивоварня в непосредственной близости от места дислокации шпионской братии решила возродить старую баварскую традицию и в качестве "патрона" устроила при вокзале пивной ресторан с собственным варочным цехом.

Для сравнения – представьте себе, что возле детского сада одновременно открылись филиалы "Макдональдса", "Бургер Кинга" и "Пиццы Хат".

У людей из отдела безопасности издавна были проблемы с кабачками и кафе в ближайших окрестностях. Они испытывали большой страх из-за того, что сотрудников Службы легко можно будет вычислить на их коротком пути от бюро до пивных садов. Кто знает, что там происходит? Опасность! Вдруг кадровые специалисты БНД, выпив слишком много пива или вина, случайно начнут даже разбалтывать служебные секреты! Последствия даже трудно себе представить!

Потому и в прошлом руководители БНД категорически запрещали посещать ближайшие кабачки рестораны с такими названиями, как "Вальдвиртшафт", "Брюккенвирт", "Рабенвирт" или "Трайбхаус". С регулярными интервалами нам приходилось расписываться на инструкциях и циркулярах. Не могу забыть, как однажды до обеда мы с Фредди снова подписали один из таких документов. Сразу после этого мы отправились прямо в "Вальдвиртшафт" ("Трактир в лесничестве"), чтобы выпить там кофе.

Пригласил нас туда один из наших начальников. Ему вообще не было дела до таких запретов. Пивной сад, известный далеко за пределами Мюнхена, располагался меньше чем в километре от главных ворот нашего "лагеря", к северу от большой стены, огораживающей секретный объект. Фредди тогда прокомментировал указание начальника словами "Приказ есть приказ" и только покачал головой. Стоило нам усесться, как мы увидели еще одного человека из "лагеря", которого мы хорошо знали. В сопровождении своей секретарши он пил пшеничное пиво. Но этот коллега был не кто иной, как автор самого последнего меморандума, категорически запрещавшего посещения именно этого ресторана. – Теперь я все понял, – прокомментировал я сложившуюся ситуацию, – он просто хочет устраивать тут свои свидания по возможности в одиночку, чтобы мы ему не мешали. Но в другой день нам действительно пришлось писать объяснительные из-за пребывания в этом месте.

Вот так понималась порой принципиальность теми, кто отвечал за вопросы безопасности.

Но теперь в городе Гроссхесселое возникла новая гастрономическая угроза. Тут же последовали ограничения на посещения и директивы о поведении в этой связи. В ресторане присутствовало, кроме всего прочего, и отягчающее обстоятельство – там работала одна чешка, что по оценке специалистов увеличивало потенциальный риск до беспрецедентных масштабов. В оборот пошла целая куча бумаг, и даже тем коллегам, кто раньше ничего не знал о новом заведении, пришлось о нем узнать.

Конечно, вся эта имитация работы не принесла никакой пользы. Несмотря на угрозы самых жестких наказаний, уже в первый декабрь после открытия вся команда одного реферата из подотдела 33 отпраздновала Рождество в этом уютном зале. За это время "Изартальский вокзал" превратился в постоянное место для посещений разведчиков БНД. Если кому-то захотелось бы узнать больше о внутренней жизни разведки, тут сделать это было легче всего.