Викиликс. Компромат на Россию

Работа американских дипломатов в какой-то момент предстает смесью дипломатии с врачеванием. А некоторые мировые лидеры заслуживают даже не любительского, а сугубо профессионального анализа собственного психологического состояния. Так, несколько лет назад, в разгар боливарианской революции, посол США в Венесуэле Уильям Браунфельд общается с психиатром и посылает в Вашингтон подробный психологический портрет Уго Чавеса, пытаясь объяснить его феномен: «У Чавеса есть два главных страха: быть отвергнутым и ощутить себя безликим. Страх быть отвергнутым – родом из раннего детства, когда он, по имеющимся сведениям, был отвергнут своим отцом (с которым он и сегодня не близок). Кроме того, Чавес страдал от унижений, как страдает ребенок от унизительной работы, продавая на улице конфеты. Связанное с этим ощущение потерянности, страх остаться безликим толкают его на то, чтобы постоянно доказывать свою исключительность в истории» [6].

Одновременно с помощью психологии посол пытается найти аргументы в пользу скорого заката звезды президента Венесуэлы: «По словам психиатра Роберто де Фриза, президент Уго Чавес в данный момент столкнулся с головоломкой: сможет ли он сохранить лидерство через эксплуатацию чувства обиды среди бедняков Венесуэлы, в то же время превознося выгоды семилетней революции… Чавес может инстинктивно читать и манипулировать эмоциями как отдельных людей, так и групп… легко управляет политической и социальной сценой Венесуэлы с его мессианскими тенденциями и мастерством эмоциональной манипуляции. Несмотря на это, де Фриз считает, что харизма Чавеса ослабевает и из-за недостатка настоящих оппонентов, и из-за растущих ожиданий среди электората… Загвоздка в том, что Чавесу не хватает зрелости и часто он не может контролировать свои эмоции… в последнее время он бывает вспыльчивым и раздражительным» [7].

Впрочем, не все политики – приверженцы столь глубокого научного подхода к оценке личностей своих противников. Вот президент Колумбии Альберто Урибе не утруждает себя изучением «эмоционального интеллекта» своего соседа Чавеса. Встретился с лидером демократического большинства в американском сенате Гарри Ридом и по-военному прямо «сравнил угрозу, которую Чавес представляет для Латинской Америки, с тем, что было сделано Гитлером в Европе» [8].

Вообще, оценки иностранными политиками друг друга в беседах с американскими дипломатами – еще один специфический и занимательный жанр переписки Госдепартамента. Сдержаться не могут даже китайские товарищи. Так, из разговора государственного советника КНР Дай Бинго с заместителем госсекретаря США Джеймсом Стейнбергом вдруг выяснилось, что у лидера КНДР Ким Чен Ира среди китайцев репутация «весьма хорошего пьяницы» [9]. Казалось бы, Ким Чен Ир должен был отказаться от этой привычки после того, как перенес инсульт, но ничуть не бывало. Посетив Пхеньян осенью 2009 года, Дай Бинго среди прочего спросил корейского лидера, «пьет ли он по-прежнему?» Ким сказал «да» [10].

Европейским политикам от своих союзников и вовсе скрывать нечего. В январе 2010 года посол США в Италии Дэвид Торн решил нанести визит вежливости итальянскому премьер-министру Сильвио Берлускони. Тот шел на поправку после декабрьского «покушения», когда сумасшедший бросил в него сувенирным изображением миланского собора. Весь в синяках и ссадинах, Берлускони тем не менее выглядел оптимистично и не удержался от того, чтобы высказаться по поводу некоторых своих европейских коллег. И если Дмитрию Медведеву с Владимиром Путиным повезло – итальянский премьер, оказывается, уверен, что те «хорошо ладят и уважают друг друга» [11], – то Николя Саркози досталась не самая обнадеживающая характеристика. «По мнению Берлускони, звезда Саркози практически закатилась в европейских кругах, и президент Франции не имеет того влияния, что даже год назад» [12].

Знал бы Берлускони, что сам он, по мнению своих коллег, «вял… слаб как физически, так и политически» [13]!

А Саркози, к слову, досталось и от самих американцев. С одной стороны, они «номинировали» его на звание самого проамериканского президента Франции со времен Второй мировой войны, а с другой – назвали «буйным» и «импульсивным» [14]. Впрочем, назвали скорее с любовью. Сын венгерских эмигрантов, Саркози обаял американцев, еще не будучи президентом.

Будущий президент Франции встречается с американским послом Стэплтоном и советником президента США по экономике Алланом Хаббардом 1 августа 2007 года, будучи еще министром внутренних дел. И рассказал про себя много интересного. «Они (французы. – Прим. пер.) зовут меня Саркози-Американец, – сказал он. – Они считают, что это оскорбление, но я воспринимаю это как комплимент». Саркози подчеркнул, как сильно он отождествляет себя с американскими ценностями. Он вспомнил, как еще мальчишкой сказал отцу, что хочет вырасти и стать президентом. Тогда отец ответил: «В таком случае придется уехать в Америку, потому что здесь с фамилией Саркози ты этого никогда не добьешься». Доказать отцу его неправоту – тогда это стало отправной точкой для его усилий: добиться успеха и превратить Францию в место, где «аутсайдеры», такие же как он, смогут наслаждаться возможностями, свободными от предрассудков» [15].

«Саркози, – делат вывод Крейг Стэплтон, – отождествляет себя с Америкой. Он видит свой собственный подъем как воплощение американской мечты» [16]. Николя Саркози в американской переписке вообще предстает человеком до неприличия патетичным: «Французский народ должен услышать правду – и он хочет ее услышать», «Люди готовы к Политике истины», «Я не член элиты… Я тот, кто хочет говорить для Франции, которая встает каждое утро и работает», «Мы собираемся предложить французскому народу перемены. Я убежден, что это может работать… Люди хотят верить, что они могут достичь успеха» [17].

Судя по переписке, к своим союзникам американцы относятся довольно трепетно. Могут, конечно, назвать и «буйным», и «параноиком», но и прощают ему значительно большие прегрешения, чем недругам. Это хорошо видно на примере афганского лидера. В январе 2009 года посол США в Афганистане Эйкенбери посылает в Вашингтон жесткую депешу. Если называть вещи своими именами, он обвиняет Хамида Карзая в «крышевании» наркоторговцев и сотрудничестве с талибами. Приводит факты, «улики» – и косвенные, и прямые.

«29 июля, советник по правовым вопросам Гарольд Кох и заместитель посла Фрэнсис Рикардоне уведомили Генерального прокурора Мохаммада Исхака Алеко о нашей озабоченности по поводу досудебных освобождений и президентских помилований наркоторговцев… Несмотря на наши жалобы и выражение озабоченности, досудебные освобождения продолжились» [18].

Началось все, впрочем, не с наркоторговцев, а с пленных талибов. В 2007 году их начали переводить из лагеря интернированных баграмского театра военных действий в афганский национальный пункт временного содержания – попросту говоря, из СИЗО, подчинявшегося американцам, в СИЗО афганское. Как результат – если из американского лагеря в 2007 году до суда освободили всего одного человека, то в следующем году афганское СИЗО покинули 104 подозреваемых, в том числе 29 бывших узников тюрьмы в Гуантанамо. Все – по решению комиссии, созданной Карзаем и самим Алеко.

С наркоторговцами получилось еще занятнее. «В апреле президент Карзай помиловал пятерых афганских пограничников, которые были пойманы со 124 кг героина в своей служебной машине. Полицейские… были осуждены, признаны виновными и приговорены к различным срокам от 16 до 18 лет каждый. Но президент Карзай помиловал всех пятерых на том основании, что они были отдаленно связаны с двумя лицами, которые были замучены во время гражданской войны» [19].

В депеше приводится еще несколько похожих фактов. Без всяких последствий для Карзая. Депеша отправлена в Вашингтон в январе 2009 года, в августе в Афганистане проходят выборы президента, но американские дипломаты, которые накануне выборов встречаются с Карзаем чуть ли не ежедневно, ни словом не напоминают ему о проблемах с наркоторговцами и талибами (см. документы, публикуемые в этом же разделе).