Эксперт № 05 (2014)

Подводные камни

Появляется все больше оснований считать, что информационная суета вокруг сланцевого газа — это попытка вынудить экспортеров снижать цены на энергоносители, поскольку нынешняя стоимость углеводородов крайне высока для переживающей трудные времена американской экономики.

Показательно и то, что, несмотря на сланцевый бум, основные потребители природного газа активно развивают СПГ-индустрию. Ведущие западные компании (ExxonMobil, ConocoPhillips, Royal Dutch/Shell) инвестировали большие средства в строительство сжижающих заводов в Катаре, а также в создание приемных мощностей. Разумеется, они рассчитывают окупить затраты и получить прибыль, так что странно было бы ожидать, что в перспективе США вдруг полностью откажутся от реэкспорта катарского СПГ.

Здесь нужно отметить один важный нюанс. Если американцам удалось на внутреннем рынке заместить значительное количество ранее импортируемого газа на собственное топливо из горючих сланцев, то это не означает, что они способны серьезно увеличить экспортные объемы СПГ, которые в последние годы сильно уменьшаются. Дело в том, что сланцевый газ имеет много примесей, от которых его необходимо очищать, прежде чем преобразовать его в СПГ, пригодный для последующего экспорта. Финансовая составляющая здесь важнее технологической: весь процесс добычи и переработки сырья хорошо известен, но, как показывает практика, понесенные расходы превышают возможную прибыль.

Поэтому можно предположить, что новые поставки (если они все-таки появятся), скорее всего, будут направляться не на европейские, а на азиатские рынки, где растет потребление природного газа и наблюдается благоприятная ценовая конъюнктура. Однако при этом Вашингтон, конечно, и дальше будет делать заявления о возможном экспорте дешевого американского сжиженного газа не только в Азию, но и в Европу. Это позволит косвенным образом снижать цены на российское и катарское топливо за рубежом.

Зачем закручивают налоговые гайки

Попытки увеличить доходы бюджета и путем повышения налоговых ставок на фонд оплаты труда, и ужесточением ответственности показывают, что в правительстве не очень понимают, как работает реальная экономика

section class="box-today"

Сюжеты

Налоги:

Зачем закручивают налоговые гайки?

Тяжелый путь подоходного налога

/section section class="tags"

Теги

Налоги

Долгосрочные прогнозы

Налоги - мировой опыт

Бизнес и власть

/section

Народное хозяйство перестало показывать рост производства. В казне острый недостаток денег. Всеми и всяческими способами начальство пытается повысить налоговые сборы. Борьба с серыми зарплатами — в Госдуме обсуждается пакет мер по ужесточению ответственности как нанимателей, так и работников за зарплаты «в конвертах» — одна из попыток. Как нередко бывает, попытка, весьма противоречивая по отношению к собственным целям.

Вспомним: в 2009 году правительство задумало увеличить сборы социального налога, для чего с 2011 года была повышена с 26 до 32% от заработной платы совокупная ставка обложения (при этом налог с 2010 года переименовали в страховые взносы, а на высокие зарплаты ставки были ниже). Итог был предсказуем — и предсказан многими: в 2011 и 2012 годах сборы снизились, вместо того чтобы возрасти. Ставку снизили до 30% — однако помочь это, вопреки необъяснимым ожиданиям начальства, уже не могло. Да и много ли лучше для предприятия 30%, чем 32%, по сравнению с исходными 26%?

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Между тем в 2013 году значительно понизились темпы экономического роста, наполнение казны стало еще более затруднительным. Решили, как видно, зайти с другой стороны: при сохранении ставки повысить собираемость. Поскольку снижение сборов страховых платежей было осуществлено уходом зарплат в тень, решили именно это слабое место «подкрепить». Разумеется, в уголовной ответственности за неуплату НДФЛ ничего нового нет. Однако действенность нормы закона зависит от того, насколько правоохранители ее «правоприменяют».

Рассудим, что могло бы выйти из этого «нового» начинания. Прежде всего, в чем причина настолько сильного нежелания предпринимателей платить больше налогов? Разумеется, жадность исключить никак невозможно — однако для очень значительного числа мелких и средних предприятий дело совсем не в жадности. Они просто не в состоянии платить больше по совершенно не зависящим от них обстоятельствам. Очень многие живут на грани безубыточности, а для тех, кто пока в прибыли, доходность в 5% представляется вполне привлекательной. Соответственно, те самые дополнительные 6% от ФОТа для подобных предприятий были равносильны переходу в разряд убыточных, то есть разорению. Это если мы рассуждаем в предположении, что работали они «вбелую».

Однако и до повышения социального налога немало компаний выживало исключительно благодаря недоплате налогов, то есть жизни в тени. С этими — затруднение того же рода, но куда большего масштаба. Выведение зарплат из тени крайне дорогое удовольствие. Оно обошлось бы примерно в треть оборота (продаж) предприятию, у которого высока доля заработной платы в себестоимости: именно такую величину — повторю, примерно треть оборота! — составили бы налоги. (А малые предприятия по преимуществу именно таковы, и особенно это справедливо для предприятий инновационных.) Очевидно, что подобным образом повысить свои налоговые платежи могут исключительно предприятия с прибылью выше трети продаж. Много ли таких?

Иными словами, выйти из тени для многих предприятий экономически невозможно, независимо от их желания. Остается либо продолжать ходить под страхом уголовного преследования, либо разоряться/закрываться. И не важно, происходит увеличение ставки налога или улучшение собираемости. Экономически это одно и то же для налогоплательщика: больше налогов к уплате — меньше прибыли / или больше убытков.

Соответственно, усиление налогового давления может иметь три макроэкономических следствия. Часть предприятий сможет заплатить больше за счет сокращения прибыли, однако они перейдут в разряд финансово неустойчивых. Другая часть заплатить больше налогов не сможет — и закроется. Третья часть также окажется неплатежеспособной и еще глубже уведет в тень свои денежные потоки. В итоге на круг сбор налогов, вернее всего, сократится, особенно учитывая косвенные явления вроде сокращения покупок потерявшими работу. Расходы бюджета при этом увеличатся по меньшей мере на величину пособий по безработице для них. Бюджетный дефицит возрастет.

Зачем правительство закручивает налоговые гайки? Общий ответ понятен: правительство понимает, сколько налогов должно бы поступать в казну при данном уровне производства и ставок, и знает, сколько поступает на самом деле. Разница — поверит ли читатель? — весьма значительная. И это побуждает к действию. Другое дело, что прямолинейные решения оказываются в конечном счете убийственными для многих предприятий и по меньшей мере бесполезными для казны. Почему осуществляются наносящие казне убыток налоговые меры — вопрос иной. Напрашивающийся ответ: принимающие решения лица не понимают, как устроена и действует экономика. Не хотелось бы так думать, однако история с повышением социального налога / платежей иного объяснения не предлагает.

На самом деле любой предприниматель, как и любой работник, мечтает отказаться от серых зарплат и иных способов уклонения. Для этого необходимо, однако, чтобы выход из тени для них не стал смертельным номером. Другими словами, уровень налогов следует ощутимо понизить, в соответствии с возможностями «предельного» среднего и малого предприятия. Точно так же, как понизили в 2003 году НДФЛ с верхних 36 до 13% — и получили, вопреки, казалось бы, цифрам, ощутимый прирост налоговых поступлений. Того же следует ожидать и от ощутимого снижения ставок налогов на предприятия. Без понижения ставок давление на собираемость может иметь своим итогом разорение предприятий и сжатие экономики, а вовсе не экономический рост.