Итоги № 47 (2011)

Когда-то Евросоюз был сообществом конкурентов, стремившихся превзойти друг друга по экономической эффективности и качеству жизни. Сейчас это структура, занимающаяся распределением финансовой помощи. И последняя сохранившаяся разновидность конкуренции — кто кого надует.

Единственный способ вернуть Евросоюзу былой драйв, уверен Хенкель, и эта точка зрения все более популярна в политических и финансовых кругах, — ввести такие валюты, которые учитывали бы национальные особенности. В частности, мягкий «еврофранк» позволил бы странам «оливковой ветви» стимулировать рост ВВП с помощью эмиссии и инфляции. Нынешняя же конструкция еврозоны такую возможность исключает. Помощь проблемным странам предоставляется лишь в обмен на меры жесткой экономии. Расчет строится на том, что у южан попросту не останется иного выхода, кроме как приблизиться к североевропейским стандартам. Но теория крайне далека от реальности. «Неужели кто-то всерьез думает, что правительства этих стран в одночасье научатся хозяйствовать с той же эффективностью, с какой это делают правительства Германии или Австрии?» — недоумевает Хенкель.

Трудно не согласиться с этим доводом. Куда более вероятным представляется такое развитие событий: программы экономии вызовут экономический спад, который перекинется с юга Европы на север, а то и на весь мир, спровоцировав новую Великую депрессию.

Германия превыше

В принципе, этот сценарий уже начал реализовываться. Наилучший индикатор финансовой устойчивости страны — доходность по ее гособлигациям: чем выше процентная ставка, тем выше риски. И последние известия с европейского «бумажного» рынка вызывают большую тревогу. Дело даже не в бешеном росте ставок по облигациям Греции, Италии и Испании. Гораздо хуже то, что в опасную зону вошли Франция и Австрия, бывшие до сих пор вне подозрений. Доходность французских и австрийских 10-летних бондов выросла на прошлой неделе соответственно до 3,66 и 3,56 процента.

Для сравнения: немецкие «десятилетки», считающиеся в еврозоне «золотым стандартом», стоят всего 1,78 процента. Причем в отличие от всех остальных государственных евробумаг они не растут, а падают в цене! Как ни парадоксально, это тоже является следствием долгового кризиса. Инвесторы забирают деньги из ненадежных стран и уводят их в Германию, воспринимаемую как островок стабильности в бушующем море европейских финансов.

Для веры в Германию у инвесторов имеются все основания. Реальная экономика страны на сегодняшний день тоже вне конкуренции, по крайней мере в еврозоне. Свежие данные статистики удивили даже самих немцев: экономический рост продолжается, несмотря ни на что. В III квартале ВВП вырос на 2,6 процента в годовом исчислении (по итогам года прогнозируется 3-процентная прибавка). Еще больше вырос экспорт (не исключено, что вскоре Германия обгонит Китай в гонке за звание мирового экспортера № 1), а безработица, напротив, снизилась до исторического минимума. В общем, благодать.

Собственно, от того, как долго продлится это немецкое чудо, будет зависеть и судьба евро. Дело в том, что по поводу причин процветания в Германии существуют две диаметрального противоположные точки зрения. Евроэнтузиасты ставят это в заслугу единой валюте. Мол, стоит только заменить дешевеющую общую валюту твердой, сепаратной маркой, как у немецких экспортеров все пойдет наперекосяк: и себестоимость возрастет, и еврорынок окажется потерян. Оппоненты в свою очередь доказывают, что успехи достигнуты не благодаря, а вопреки евро. Во-первых, и с маркой дела у немецких экспортеров шли не сказать чтобы плохо. Во-вторых, росту экспорта большинства стран еврозоны единая валюта почему-то отнюдь не способствует. Ну а что касается еврорынка, то тут скорее произошел откат: до введения единой валюты на страны будущей еврозоны приходилось 44 процента немецкого экспорта, сейчас — около 40. А будет, можно не сомневаться, еще меньше: скудная финансовая диета, прописанная Брюсселем, не способствует росту покупательной способности европейцев.

Момент истины настанет, возможно, уже этой зимой: согласно большинству прогнозов локомотив единой Европы — немецкую экономику — ждет достаточно резкое замедление. В этом случае аргументация сторонников сохранения единого евро практически обнулится. А там недалеко и до размежевания по отдельным евроклубам.

Андрей Владимиров

Ударили по рукам / Политика и экономика / Что почем

400 тыс. граждан Таджикистана, по данным ФМС, работают в настоящее время в столичном регионе. Трудовую деятельность они могут завершить благодаря главному санитарному врачу Геннадию Онищенко. Он предложил временно запретить трудовую миграцию из Таджикистана — дескать, таджики являются носителями ВИЧ и туберкулеза.

Правда, по данным Всемирной организации здравоохранения, уровень заболевания туберкулезом в Казахстане, Киргизии и Молдове гораздо выше, чем в Таджикистане. Что касается ВИЧ, то в России, по некоторым данным, им инфицировано 1,4 процента взрослого населения, а в Таджикистане — всего 0,1 процента. «Это не что иное, как наш ответ Таджикистану на приговор, вынесенный российскому пилоту», — уверяет представитель организации «Интерсоюз поддержки трудовых мигрантов» Николай Николаев. Сегодня зарплата московского дворника из Средней Азии составляет в среднем 10 тысяч рублей в месяц. На родине такие деньги таджик заработает за 3—5 месяцев. Предположим, что после запрета на трудовую миграцию в столичном регионе освободится 400 тысяч рабочих мест. В этом случае источником кадров должны стать российские регионы. По данным опроса Центра стратегических исследований «Росгосстраха», костромичан, пензяков и астраханцев устроит зарплата в 25 тысяч рублей в месяц. То есть всем, использующим труд приезжих, придется раскошелиться на 6 миллиардов рублей. В масштабах страны, где на сегодняшний день проживает 1 миллион 32 тысячи рабочих из Таджикистана, финансовая нагрузка на работодателя увеличится на 15,5 миллиарда рублей. И не факт, что наши граждане схватятся за метлу — уж больно непрестижна работа. Интересно, что предложит наш главный санврач?

Дмитрий Сурин

Хорошо сидим / Политика и экономика / Что почем

2 млрд долл. в такую сумму высвобождающуюся в случае переезда чиновников за МКАД федеральную недвижимость в Москве оценила компания Penny Lane Realty. Опрошенные «Итогами» эксперты рынка в целом с этим согласились. Достаточно скромная стоимость казенных квадратных метров, по словам специалистов, объясняется тем, что коммерческим потенциалом обладают лишь 22 правительственных строения в Первопрестольной. Их общая площадь составляет 407 тысяч квадратных метров. В основном госструктуры размещаются в зданиях, имеющих площадь менее 10 тысяч квадратных метров. Но есть и исключения. Например, у российского МИДа площадей больше, чем у Госдумы и Совета Федерации вместе взятых, — более 92 тысяч метров против почти 74 тысяч метров парламентских.

Получается, квадратный метр федеральной недвижимости в среднем стоит 4 тысячи 914 долларов. Это меньше, чем стоимость современных офисов, занимаемых коммерческими компаниями в центре города. Однако специалисты не видят здесь ничего удивительного. «В принципе такая стоимость адекватна и соответствует как цене земли в центре Москвы, так и состоянию самих объектов», — пояснил «Итогам» главный редактор портала «Индикаторы рынка недвижимости» Сергей Жарков.

Дело в том, что большинство федеральных зданий были построены в советское время и имеют целый ряд недостатков, снижающих их рыночную стоимость. Они расположены в плотно застроенных районах, где нет возможности организовать адекватное число парковочных мест, у них сильно устарели коммуникации. При этом культурно-исторического значения эти строения, как правило, не имеют. На архитектурные достоинства того же здания бывшего Госплана, где ныне располагается Госдума, без слез не взглянешь.