Тайные каналы: По следам нацистской мафии

— О, это не так просто, — слышу в трубке хриплый голос, — мы осуществляем социальную помощь, это…

Некоторое время он молчит.

— Я не очень в курсе дела, — говорит наконец Майер. — Хорошо… если вы поговорите по этому поводу с нашей уполномоченной фрау Клюг из Роттенбурга…

— Большое спасибо. До свидания.

Через два дня мне удается связаться по телефону с фрау Клюг.

— Да, да, господин Шрёдер. Господин Майер говорил мне о вашем звонке. Речь идет о деньгах для господина Филлена, не так ли?

— Совершенно верно. Видите ли, мой отец с давних времен хорошо знает господина Филлена. До сих пор отец не давал о себе знать, но теперь, когда господин Филлен в беде и стеснен в деньгах, у отца, так сказать, заговорила совесть, и сейчас он хотел бы ему помочь.

— Очень мило, — доносится до меня грубоватый голос. — Я уже беседовала об этом с нашим председателем господином Ашенауэром. Конечно, вы в любое время можете передать для господина Филлена деньги. Но смотрите, чтобы это не квалифицировалось как пособничество в бегстве обвиняемого, это уголовно наказуемо. Поэтому мы и от нашего имени не можем передать ему эти деньги.

— Ах, мы совсем этого не знали.

— Необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Совсем недавно нам пытались предъявить подобного рода обвинения. Лишь благодаря господину Ашенауэру и его хорошим связям в федеральном министерстве внутренних дел удалось уладить конфликт без неприятных последствий.

— Н-да, что же вы нам посоветуете?

— Конечно, деньги в любое время можете передать «Тайной помощи». Это вы неплохо придумали. Пожалуй, разумно будет, если вы сами попытаетесь узнать, как обстоят дела господина Филлена и других обвиняемых на процессе о Майданеке. Можете обратиться к господину Янцену или фрау Дитрих, которые следят за ходом процесса и обо всем сообщают нам. Они тоже знают Филлена и наверняка могут вам сообщить, каковы его финансовые дела. Возможно, полученная от них информация окажется полезной для вас и вашего отца.

— Вы сказали господин Янцен и фрау Дитрих?

— Да, они полностью в курсе. Я заранее проинформирую их о вашем визите.

— Но как мне их найти?

— Да вы их увидите. Они всегда там!

— Понял! Большое спасибо за информацию.

— Пожалуйста.

Тем временем перед запертой дверью суда собралось немало людей, интересующихся ходом судебного процесса. Один из них уже довольно скоро вызвал у окружающих неприязнь к себе. На вид ему около сорока. Короткая стрижка, чисто выбрит, шляпа, очки, в общем тип ничем не примечательного, обычного гражданина. Из кармана его пальто торчала газета «Дойче националь-цайтунг».

Обращаясь к собравшимся, он без умолку болтает:

— Ведь весь этот процесс — форменный скандал. Знаете, что он мне напоминает? — И, не дожидаясь ответа, выпаливает: — Средневековые процессы над ведьмами!

Люди молча смотрят на него. Он считает это знаком одобрения.

— Все они только выполняли свой долг. Вместо того чтобы судить нас, немцев, следовало бы посадить на скамью подсудимых русских и американцев за бомбардировки наших городов. И вообще все эти массовые убийства в концлагерях — чудовищная ложь, выдумка. Историками давно доказано, что разговоры об уничтожении шести миллионов евреев — форменная чепуха…

Пожилая женщина у двери не в силах сдержать льющиеся из глаз слезы. Позднее мы узнали, что ее родители, братья и сестры уничтожены в концлагере.

— Эй ты, заткнись и убирайся подальше! — говорит наконец один из присутствующих.

Но это не подействовало. Гладко выбритый мужчина продолжал свои беспардонные монологи.

Нам стоит огромного труда никак не реагировать на происходящее. Пока мы не познакомились с фрау Дитрих и господином Янценом, рисковать нельзя.

Но вот распахнулись двери, и из помещения суда люди выходят во двор.

— Небольшой перерыв, — говорит нам судебный чиновник, — потом вы сможете войти.

На лестнице перед входом стоим рядом с группой пожилых людей. Может быть, среди них находятся господин Янцен и фрау Дитрих?

Одна из женщин открывает сумочку, вынимает конверт. Украдкой передает его пожилому мужчине и шепчет: «Внимательно прочтите. Только не сейчас. Вскроете конверт дома…»

Мы медленно пробираемся вплотную к женщине.

— Простите, вы не фрау Дитрих?

— Нет. Но я с ней знакома. Она еще не пришла.

— А господин Янцен?

Она внимательно нас разглядывает.

— Я его еще не видела. Но он наверняка тоже придет. А в чем… собственно, дело?

— Я хотел бы повидать их обоих. По рекомендации фрау Клюг из Роттенбурга.

Выражение ее лица становится чуть дружелюбнее.

— Ах, да, фрау Клюг. Ее я тоже знаю. Подождите до обеденного перерыва, к тому времени они оба обязательно подойдут. Мы сможем тогда вместе пообедать.

Открывается дверь в зал судебного заседания. Толчея у входа, наконец проталкиваемся внутрь, удается даже сесть. Проходит немного времени, и заседание суда возобновляется.

Со скамьи представителей обвинения поднимается прокурор Вебер. Он продолжает начатую до перерыва речь. Говорит только о преступлениях «кровавой Бригиды».

— Кровожадное, бесчеловечное поведение обвиняемой Хильдегард Лехерт, — подчеркивает прокурор, — подтверждается многочисленными заслуживающими доверия показаниями свидетелей и не оставляет сомнений в виновности обвиняемой.

Он переходит к подробностям совершенных ею злодеяний, слушать которые нельзя без содрогания.

«Кровавая Бригида» натравливала дрессированную овчарку на беременную женщину до тех пор, пока собака не разорвала в клочья несчастную. Двух других женщин, чистивших отхожие места, она утопила в нечистотах. Вырывала детей из материнских рук и бросала в грузовик, отвозивший обреченных на смерть в газовые камеры.

Смотрю на тех, кто сидит на скамье подсудимых.

Казалось, на все здесь сказанное они должны по меньшей мере хоть как-то реагировать. Если не раскаяние, то неловкость, озадаченность, может быть, стыд, во всяком случае, должны же проявиться хоть какие-то человеческие чувства.

Нет. Ничего подобного не происходит.

На лицах обвиняемых написано такое безразличие, словно в зале зачитывается сводка погоды за позавчерашний день. Ни стыда, ни раскаяния, ни следа каких-либо эмоций. Все происходящее здесь — они очень выразительно это демонстрируют — их абсолютно не касается. Они что-то пишут или читают газеты, словно находятся не в зале суда в качестве обвиняемых, а мило проводят время в одном из уютных дюссельдорфских кафе.

Сегодня в виде исключения налицо все защитники. Они быстро что-то записывают. «В виде исключения», так как в дни, когда их подзащитным не нужно давать суду показаний, пребывание многих защитников в зале суда не продолжается и десяти минут. Они лишь регистрируют у секретаря свое появление и ненадолго задерживаются, Многие защитники даже не открывают свои портфели. Покидая через несколько минут здание суда, они оказываются богаче на 500 марок.

В течение длившегося пять лет судебного процесса по делу о совершенных в Майданеке преступлениях многие защитники не скрывали, что разделяют взгляды обвиняемых. Адвокат Людвиг Бок, фанатический приверженец нацизма, уже в первый день суда потребовал отвода одного из экспертов, берлинского ученого, на том основании, что тот писал докторскую диссертацию под руководством профессора, еврея по национальности, а раз так, то все его суждения и заключения, несомненно, «пристрастны».

Фигурировал на процессе и адвокат Ханс Мундорф, потребовавший экспертизы, чтобы установить, имеются ли различия в запахах сожженного человеческого тела и мяса животных. Адвокат утверждал: ведь зловоние и смрад, висевшие над территорией концлагеря, могли происходить от сожжения трупов животных!

Среди защитников был и некий Йорг Век, который днем выслушивал показания суду чудом выживших жертв палачей концлагеря, а вечером безмятежно развлекался на дюссельдорфских карнавалах.