По ту сторону спорта

Привыкнув наживаться решительно на всём — от войн до зрелищ, — капитализм с его животными инстинктами пытается подмять под себя спорт, извлекая лёгкую, но звонкую монету из естественного стремления человека к соперничеству и физическому совершенству. Коммерческий мир, постоянно обновляя свою табель о рангах, в последние годы фиксирует: «Адидас», работающая на спорт, по мировой известности сравнялась с такими давно признанными лидерами, как «Кока-Кола» и «Фольксваген». Фирма даже карту мира раскроила на свой лад — в форме трилистника (эмблемы «Адидас»), и в этих вселенских притязаниях нет особых преувеличений: чем стремительней распространяется по планете спорт, чем больше футболок, кроссовок, кепчонок и прочего ширпотреба выбрасывает на мировой рынок «Адидас», тем сильнее её явная и скрытая власть в мире спорта, не говоря уже о положении в мире бизнеса. Сказать, что фирма потрафляет нуждам спорта, экипируя его, значит сказать только часть правды: ради прибылей фирма навязывает моду, очередными новинками втравляя имущих и неимущих в бесконечную и бессмысленную гонку приобретательства.

Ну ладно, здесь деньги хоть как-то заработанные. Возьмём чистый спорт. Возьмём святое в спорте — огонь Олимпиады. Новое изобретение с клеймом «Сделано в США»: отныне к факелу с олимпийским огнём может стать причастным каждый. Очень демократично: рецидивист и многократный чемпион, член мафии и убийца-самоучка, дряхлеющий миллионер и сутенёр — любой, кто может выложить кругленькую сумму, вправе купить себе отрезок эстафеты и тем самым приобщиться к Олимпиаде. Понятен взрыв возмущения в мире. И понятнее, очевиднее всем животная сущность капитала. Будь его воля, он многое изменил бы в мире спорта. Ах, какие ещё возможности не использованы!..

По всему видно: книга замышлялась давно, и автор, зная цену каждому событию или повстречавшемуся человеку, с репортёрским педантизмом заносил в блокнот не только ощущения, но и фактические данные. В итоге нет беллетристики — есть документ: каждый герой имеет своё точное имя, адрес, род занятий. Именно документальностью, точностью информации и обилием редких ситуаций, в которых вместе со спортсменами оказывался и автор, подкупает эта работа. Для иного писателя уникальной ситуации — два месяца советскому журналисту довелось работать в составе знаменитого ансамбля «Холидей он Айс»! — было вы достаточно для самостоятельной книги. Для Н. Долгополова это всего лишь глава.

Вы занимаетесь спортом? Просто болеете на стадионе или у телевизора? Или же предпочитаете путешествия, познание других стран и народов, нравов, обычаев? Прочитайте книгу, оказавшуюся у вас в руках. Она как раз о том, что вас интересует.

Н. БОДНАРУК,

заместитель главного редактора «Комсомольской правды»

Много будней в празднике

Какой вид спорта самый популярный у зрителей? Иногда мне хочется расставить каждую спортивную дисциплину строго по росту или по ступенькам. Но такой классификации нет и скорее всего никогда не будет. Нетрудно догадаться: на недостижимую для остальных высоту забрались бы многоуважаемые гранды: футбол и хоккей. За ними бы удобно устроились плавание и лёгкая атлетика. Пониже…

Впрочем, к чему обижать спортсменов и болельщиков, отдающих время и силы на занятия другими спортивными дисциплинами или их созерцание. Однако берусь утверждать, что набравшее скорость фигурное катание с каждым годом подбирается к лидерам ближе и ближе. Довелось познакомиться с фигуристами и мне. Знакомство получилось не совсем обычным. А напомнило о нём случайно попавшееся на глаза газетное интервью. Экс-чемпионка мира по фигурному катанию Дениз Бильман из Швейцарии делится первыми впечатлениями о работе в профессиональном айс-ревю «Холидей он Айс». Дениз Бильман я восхищался только по телевизору, а вот с «Холидей он Айс» знаком неплохо. И поэтому верю каждому слову попавшей в холидеевскую паутину Бильман: «Нравится ли мне моя новая жизнь? О, это какой-то кошмар. Я делаю только то, что мне велят, лишена собственного мнения. Никто не пытается выяснить, нравится ли мне музыка, под которую выступаю. Мне идут современные молодёжные костюмы, но раз за разом меня облачают в нечто „романтическое“. И вот так всё время приходится делать совсем не то, что по душе. А я хочу остаться фигуристкой».

Но одного хотения, пусть и прославленной Бильман, всё равно мало. Вот в разговор вступает менеджер ансамбля: «Солисты, которые давно выступают в нашем ревю, умеют „подать и продать“ себя как можно дороже. Дениз быстро научится трюкам и достигнет успехов в нашей профессии».

В этой немудрёно-нагловатой речи мне слышится не подлежащий обсуждению приговор мечтам и желаниям Бильман. Сколько подобных надежд вдребезги разбивалось в «Холидее». Свидетелем некоторых крушений пришлось быть и мне. Рушилась жизнь. В прах разбивались идеалы. И всё ради денег…

До чего же уныл и как по-своему прав этот швейцар из киевского ресторана «Москва»:

— Женщин в брюках по вечерам не пускаем.

Мольбы тоненького и прыщавого мальчика-переводчика остаются безответными. Вздохнув, он деликатно переводит слова человека в галунах высокой блондинке. Мгновение, звук расстёгиваемой молнии, брюки — в руках блондинки, а с жакета, здорово не дотягивающего до колен, снят ремешок. Девушка юрко проскальзывает в дверь, на ходу бросая переводчику: «Ник, спроси, как ему нравится моя мини-юбка?» Переводчик смущён, будто брюки снял он сам, швейцар, немало повидавший на швейцарском веку, ошарашен: «Кого вы к нам привели?»

— Это ансамбль «Холидей он Айс», — нелегко вздыхает мальчик и торопливо семенит в зал. Он устало догадывается, что происходит в ресторане. Ложки отложены, рты раскрыты, брови подняты. Кто-то при виде пёстрой, загримированной, в какую только экзотику не одетой толпы обязательно поперхнётся и никак не сможет унять налетевший кашель. А артисты, громко переговариваясь на мешанине из полудюжины европейских языков, привычно, не обращая внимания на реакцию публики, займут заказанные столики. Энергично подгоняя официантов и не соблюдая явно не ими придуманные правила этикета, уже через тридцать минут фигуристы усядутся в автобусы: надо торопиться на представление.

— Наш праздник всегда на колёсах. Нам нельзя опаздывать, и поэтому всё можно, — любит повторять рыжий администатор-ирландец Билли Стюарт.

Они прилетели спецрейсом Милан — Киев, и я, тогда студент Московского института иностранных языков, ждал их приезда, как встречи с праздником. «Холидей он Айс» — «Праздник на льду» — знаменитый американский балет на льду, на который водили в детстве папа с мамой, врезался в память знаменитым олимпийским чемпионом Диком Баттоном, бравурной музыкой, красивыми афишами и смешными клоунами.

Один из них, Билли Стюарт, раньше выступал с маленькой макакой-фигуристкой. Потешная обезьянка на забавных конёчках послушно прыгала через волшебную палочку. Она действительно была волшебной, эта палочка, по которой изобретатель Стюарт пропускал в нужные моменты электрический ток и, если макака капризничала, ласково чесал её на виду у всей честной публики за ушком. Так что дрессировщик Билли был ещё тот. До нашего дедушки Дурова ему ой как далеко. Но об этом я узнал позже, разъезжая по стране с ансамблем.

Кстати, и сейчас ни мне, ни Билли тоже не до смеха. Оба мы выступаем в ролях новых и непривычных. Стюарт сломал ногу — случай в профессиональном балете трагически-типичный. Потерял сначала кураж, потом работу и только недавно взят на службу в труппу. Администратор из Билли получается жёсткий, его побаиваются артисты, а он боится хозяев «Холидея» и поэтому на удивление суров с бывшими коллегами. Я же решил во что бы то ни стало избавиться от русицизмов в английском и пообщаться с истинными носителями языка. Очень стараюсь нигде не ошибиться и ничего не проворонить. Поэтому и ошибаюсь и зазёвываюсь.

И с языком вышла лёгкая промашка. До сих пор упрямое сознание хранит подарок от «Холидея» — запас однотипных слов, именуемых в английском четырёхбуквенными, в русском — матерными. Ругаются и проклинают белый свет все — от девочки из кордебалета до главного менеджера. Американцев с англичанами в труппе, к моему удивлению, не слишком много. Зато людей каких только гражданств и национальностей не повидал! Назовите любую западноевропейскую страну — чур не Люксембург с Лихтенштейном, — и в балете отыщется её достойный или не совсем достойный представитель. Да что европейцы! На лёд выходили австралийцы, новозеландец и даже в первый и последний раз встреченный в нашей стране южноафриканец. Попадались люди и вообще для нас непонятные — без подданства. Особый переполох это вызвало почему-то в Ростове-на-Дону.