Руина, Мазепа, Мазепинцы

вступил в черту владений Речи Посполитой. Сам он, Любомирский, стоит с войском не с дурным каким умыслом против короля

Августа, а для того, чтобы оберегать край от мужицких бунтов, * Языческое гробовище Сквирского уезда, раскопанное в 1846 году.

2 Киевский губернатор.

550

и просил гетмана оказывать покровительство его маетностям. С

тех пор все лето стоял Мазепа у Паволочи, переписывался с

Головиным и сообщал ему разные доводы измены Палея и связи

его с врагами. Гетман писал, что приезжал к нему Самусь, говорил, что Палей ничего доброго не желает ни царю Петру, ни

королю Августу, что Палей собирал раду в Кошеватой1 и

произносил такие речи, которые показывали худой умысел против

Мазепы и его войска. Гетман писал, что приезжал к нему из Дубна

польский полковник Барановский и жаловался, что палеевские

<гультаи> разоряют маетности панов, верных королю Августу, наконец, прислал Мазепе письмо Иосиф Потоцкий, киевский

воевода. <За два года назад, - писал он, - с подущения Палея

свирепствовало хлопство над своими панами по всему Поднест-

рью, а Палей оглашал, будто вероломные варварские поступки

совершаются во имя царя и с согласия гетмана Войска

Запорожского. Ныне, обращаясь как пес на свою блевотину, взялся Палей

за то же: по его наущению своевольная шайка замучила моего

сотника Алексея, мятежники овладели Немировом и разграбили>.

Приезжали к Мазепе губернаторы разных маетностей и

коменданты городов, убегавшие от <гультаев>; они извещали о разных

шайках, бродивших по краю. Единомышленник Палеев Шпак из

Умани составил ватагу и делал разорения около Днестра, ссылаясь на то, будто это творится с согласия царя и гетмана войска

запорожского. Другой предводитель ватаги в том же крае был

сотник Палеева полка Назуленко; третий - запорожец из Сечи, Корсун; четвертый - в окрестностях Каменца - Ворона. Все они

называли себя царскими полковниками. Приезжавшие к Мазепе

губернаторы представляли ему, что все зло этих бунтов идет от

Палея, наконец и сам король Август написал к Мазепе, жалуясь, что разбои чинятся над шляхетством около Буга и Днестра по

наущению Палея.

Мазепа 10 июля пригласил Палея в свой обоз и сообщил ему

о жалобах, возникших на него. Палей отвечал: <Я своим полчанам

запретил обижать поляков; но не все меня слушают; иной

самовольно своим путем идет. Что же мне делать! На то они люди

войсковые. Они смотрят на то, как ведут себя ляхи с их королем.

Вот как я услышу о добром поведении короля и ляхов, то и

смирю гультаев: полны будут виселицы!> Гетман сказал Палею, чтобы он, по желанию царскому, ехал в Москву. <Незачем мне

туда ездить!> - отвечал Палей. Тогда Мазепа не отпустил Палея

в его обоз, а задержал в своем обозе, однако не открывал ему об

умысле отправить его насильно в Москву. <Вот уже шестой день

сидит Палей у меня в обозе, - писал Мазепа Головину, - он

* Ныне местечко Таращанского уезда на р. Роси.

551

беспросыпно пьян, кажется, уже пропил последний ум, какой у

него оставался! Это человек без совести, и гультайство у себя

держит такое же, каков сам: не знают они над собою ни царской, ни королевской власти и всегда только к грабежам и разбоям

рвутся. Сам Палей даже не помнит, что говорит: я предложил

ему ехать в Москву, - он отказался; я через несколько дней стал

упрекать его за это, а он мне сказал, что ничего не помнит, потому что был тогда пьян>. Но, сидя в гетманском обозе, если

только верить донесению Мазепы, Палей внушал мятежнические

замыслы четырем сотникам Полтавского полка, говоря: <Добра не

буде, поки вы не збудете ваших панив и орандарив>. Сотники

сами передали это гетману.

В конце июля Мазепа передвинул свой обоз к Бердичеву, а

1 августа приказал взять Палея под караул и тотчас отправил в

Белую Церковь извещение, что, отдаливши по известным ему

причинам (для певных причин) Палея от полковничества, вручает

этот уряд Михаилу Омельченку, обязывая послушанием к нему

всех подчиненных Палею полчан.

Большая часть полчан палеевых не находилась тогда с ним

близ козацкого стана, следовательно, не могла противодействовать

гетманским распоряжениям, а те, которые были с Палеем, не

могли, по свому малолюдству в сравнении с козацким войском

Мазепы, защищать своего полковника. В Белой Церкви находился

палеев гарнизон в несколько сот человек. Эти <гультаи>, получивши приказание гетмана сдать Белую Церковь, заупрямились

и кричали: <Поки батька нашого Палия не уздрим, поты не пид-

дамося гетманови>. Но белоцерковские мещане закричали на них: <Коли вы добром не уступите, то мы вас отсюда выбьем вон, никому иному кланяться не будем, только пану гетману>. Это

произошло оттого, что мещане боялись присылки военной силы, если добровольно не сдадут Белой Церкви.

Гетман послал в Белую Церковь 200 человек самусевцев (т.

е. бывшего самусева полка) и прибавил к ним еще 100 человек

Переяславского полка, которым также велел называться самусев-

цами. Он между козаками распустил такой слух, будто все это

сделалось с Палеем по наущению Самуся, который, досадуя, что

Палей брал с Любомирских деньги, а с ним, Самусем, не

поделился, заявил гетману об измене Палея с тем, чтобы в Белой

Церкви были поставлены в гарнизон козаки самусевой ватаги.

Чтобы показать Палея еще более виновным перед царским

правительством, Мазепа послал Головину сказку, отобранную

будто бы у еврея, хвастовского орандаря1, через посредство которого

Палей вел сношения с Любомирскими. В этой сказке сообщалось, 1 Арендатор.

552

что коронный подкоморий Любомирский говорил еврею так: <Пусть Палей набирает побольше войска и переманивает к себе

от гетмана Мазепы сердюков и компанейцев, а когда мне пришлет

шведский король деньги, я Палею дам из них часть. Саксонский

пес посадил Собеских в тюрьму. Будем ему мстить, пока сил

наших станет. Белая Церковь будет Палею отдана в вечное

владение. Только пусть Палей будет всегда желателен дому

Любомирских>.

24 августа того же года гетман писал Головину, что он <бо-

жевильного> (безумного) пьяницу Палея отослал за караулом в

Батурин вместе с его пасынком Симашком и велел держать их

обоих в батуринском замке до царского указа. <Если бы, -

замечал гетман, - не предостерег меня уманский сотник, то Палей

в ту ночь, которая последовала за вечером, когда он был взят под

караул, убежал бы в Запорожье через Межигорский монастырь, где для него уже были приготовлены челны на Днепре>.

Мазепа еще из Паволочи отправил к королю Августу

канцеляриста Дмитрия Максимовича с вопросом, что ему дальше делать и

куда идти. 10 августа под Бердичев Максимович прибыл с ответом.

Король писал, чтобы гетман послал к нему 30 000 Козаков, а сам

бы с остальным войском расположился близ Полонного в маетно-

стях Любомирских в наказание владельцам за недоброжелательство

к королю Августу. Но Мазепа доносил в приказ, что исполнить в

точности королевской воли он не может, потому что тогда бы сам

остался без военной силы. Вместо требуемых 30 000 Мазепа

отправил королю только 10 000 под наказным гетманством

переяславского полковника Мировича. Тогда всего козацкого войска при короле

Августе, вместе с усланными прежде с миргородским полковником, было 10 000. <Мне докучает, - писал Мазепа Головину, - король

Август письмами, требуя, чтоб я ради его королевских прибылей

укрощал своевольство, начавшееся от Палея и -его гультайства, да

и шляхта Брацлавского и Подольского воеводств то и дело что