Мифы революции 1917 года

Наиболее убедительный, подтвержденный всеми историческими событиями ответ на этот вопрос дал Сталин. После капитуляции Германии на приеме в честь командующих войсками Красной армии, увешанных множеством орденов и медалей, их Верховный главнокомандующий (с единственной наградой — звездой Героя Социалистического Труда) предложил последний тост:

«У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941—1942 годах, когда наша армия отступала, покидая родные нам села и города… И народ мог бы уже сказать правительству: вы не оправдали моих ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это… И это доверие русского народа советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!»

Ни до, ни после него никто не говорил таких слов благодарности русскому народу. Сказано это не перед миллионными массами, как принято у демагогов, и не по бумажке, подготовленной советниками. Сказано просто и честно, от ясного ума и чистого сердца.

Может быть, он заискивал перед народом? В этом у него не было никакой надобности (можно к случаю вспомнить, что Ленин называл его русским великодержавным шовинистом). Сталин после победы стоял на вершине мировой славы, но ни в одной его речи, ни в одном высказывании не найдешь у него признаков самодовольства, самовосхваления, гордыни.

Кто-то может припомнить нередко звучащее обвинение в его адрес: будто он простых людей обзывал уничижительно «винтики». В таком случае приведенное выше его высказывание следует считать лицемерием. Но обратимся к первоисточнику, где было произнесено это слово.

В июне 1945-го, принимая участников Парада Победы, Сталин произнес: «Не думайте, что я скажу что-нибудь необычайное. У меня самый простой, обыкновенный тост. Я бы хотел выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают."винтиками" великого государственного механизма, но без которых" мы все — маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим».

Верные слова. Сталин понимал, что бедствия войны и послевоенной разрухи ложатся на народные массы, а почести и блага достаются тем, у кого много чинов и высоких званий.

Секрет устойчивости СССР в те времена прост: советский народ доверял Сталину. Так бывает, когда руководитель не раз оправдывает доверие подчиненных. Вот и после войны, несмотря на огромные потери и разрушения, страна невероятно быстро поднялась, промышленность была восстановлена. Рождаемость пришла в норму, смертность уменьшилась, а прирост населения вновь, как и в 30-е годы, стал больше, чем во всех других развитых государствах.

Итак, вернемся к периоду Первой мировой войны. Вряд ли есть основание видеть главную причину Февральской и Октябрьской революций в том, что русский народ не выдержал испытания бедствиями войны. Не столь уж невыносимыми они были. После Русско-японской войны тоже были вооруженные восстания, которые принято называть революцией 1905 года. Но разве тогда в Москве или в Петербурге жители испытывали какие-то особенные бедствия?

Русский народ не выдержал испытания войной, которая разразилась вопреки интересам страны и народа. Овладение Константинополем, например, было идейно обосновано стратегическими или православно-имперскими интересами. Но наш народ, не стремящийся к приращению новых земель к нашей и без того гигантской отчизне, не был вдохновлен перспективой идти за это на смерть.

Главная причина революционных выступлений не в этой несправедливой войне (хотя и она сыграла определенную роль). Более важно, что монархическое, а затем и буржуазно-демократическое Временное правительства утратили Доверие русского народа. Он решил взять власть в свои руки. Для этого были использованы опробованные еще в 1905 году, избранные бунтарями революционерами Советы.

«В советской историографии господствовала точка зрения, — писал В.В. Кожинов, — согласно которой, народное бунтарство между Февралем и Октябрем было-де борьбой за социализм-коммунизм против буржуазной (или хотя бы примиренческой по отношению к буржуазному, капиталистическому пути) власти, а мятежи после Октября являлись, мол, уже делом "кулаков" и других "буржуазных элементов". Как бы в противовес этому в последнее время была выдвинута концепция всенародной борьбы против социализма-коммунизма в послеоктябрьское время — концепция, наиболее широко разработанная эмигрантским историком и демографом И.С. Бернштамом.

И та, и другая точки зрения (и сугубо советская, и столь же сугубо "антисоветская") едва ли верны».

Вадим Валерьянович убедительно опроверг эти два мифа, имеющие, как нетрудно догадаться, политическую подоплеку. Официальная советская историография еще со времен Сталина планомерно и порой почти с искренним восторгом внедряла в общественное сознание один из главных идеологических мифов о В.И. Ленине — как гениальном вожде мирового пролетариата.

В угоду этой установке события Октября были представлены примерно по такой схеме. Ленин вел за собой к победе социализма передовой отряд пролетариата — партию большевиков. За этим авангардом двигались массы сознательных рабочих и крестьян, нередко в форме солдат и матросов. Остальные представители простого народа находились в состоянии неопределенности или поддавались на пропаганду «буржуазных элементов».

Было ли нечто подобное в действительности?

В промежуток между февралем и октябрем 1917 года имя Владимира Ильича вряд ли было известно народным массам России. Кто интересовался политикой, тот слышал о нем или даже читал некоторые его работы. Но в основной массе населения преобладали малограмотные или не умевшие читать. Большевики-агитаторы не стремились «рекламировать» Ленина, а его идеи, как мы знаем, в апреле 1917 года далеко не сразу были приняты даже руководящими деятелями партии большевиков.

Широко распространена версия о триумфальном прибытии Ильича в Петроград и пламенной речи с броневика. Однако никакого особенного триумфа не было. Приветствовало его сравнительно немного народа. В отличие, скажем, от возвращения Петра Алексеевича Кропоткина, которого встречала, несмотря на ранний час, гигантская толпа представителей разных партий и просто интеллигенции.

Культ Ленина развернулся во всю ширь после смерти вождя. Мифологизации его образа способствовали многочисленные произведения в стихах и прозе, кинофильмы о нем, его изваяния и портреты, названные его именем улицы, площади, поселки, города, промышленные предприятии, колхозы, пионерская и комсомольская организации, мавзолей, где покоится его тело. Так правящая партия укрепляла свой авторитет. Ее руководители (включая Горбачева и Ельцина) при случае и без оного истово клялись в верности именно Ленину.

Вполне естественно сложилось общественное мнение о том, что в Октябре восставшие сражались за дело Ленина, под его непосредственным руководством и вдохновленные его идеями. Но было ли так в действительности?

Вот бесхитростные воспоминания П.Ф. Арсентьева, участника Второго съезда Советов. Они были написаны через 5 лет после 1917 года. Он приехал из Крыма в Петроград 20 октября от группы интернационалистов. По его словам, в нее входили те, кто не мог «ужиться в рядах меньшевиков, и те, которым казалось тесно у эсеров». Когда он выступил в Измайловских казармах со словами общего примирения, его прервали и предупредили: «Если хотите остаться живым, к нам не показывайтесь». По его словам, «настроение было определенно большевистское, встречались аплодисментами только те ораторы, которые призывали к свержению Временного правительства».

В общежитии, где он остановился вместе с другими делегатами, «никто определенно ничего не знал, но смутно почувствовалось, что назревают важные события и управлял этими событиями не старый исполком, а кто-то другой, не выступавший наружу». На улицах и площадях собиравшиеся горожане выступали против Временного правительства, за возвращение монархии (!), а рабочие и солдаты — за власть Советов.