-->

От протеста к сопротивлению Из литературного наследия городской партизанки

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу От протеста к сопротивлению Из литературного наследия городской партизанки, Майнхоф Ульрика-- . Жанр: Публицистика. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
От протеста к сопротивлению Из литературного наследия городской партизанки
Название: От протеста к сопротивлению Из литературного наследия городской партизанки
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 214
Читать онлайн

От протеста к сопротивлению Из литературного наследия городской партизанки читать книгу онлайн

От протеста к сопротивлению Из литературного наследия городской партизанки - читать бесплатно онлайн , автор Майнхоф Ульрика
"Протест — это когда я заявляю: то-то и то-то меня не устраивает. Сопротивление — это когда я делаю так, чтобы то, что меня не устраивает, прекратило существование. Протест — это когда я заявляю: всё, я в этом больше не участвую. Сопротивление — это когда я делаю так, чтобы и все остальные тоже в этом не участвовали». Приблизительно так — дословно не помню — говорил на конференции по Вьетнаму в феврале этого года в [Западном] Берлине один чернокожий американец, представитель движения «Black Power»

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 39 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:

«Конкрет», 1964, № 6

ЗАХОЛУСТЬЕ - И МЕЛКОТРАВЧАТОЕ К ТОМУ ЖЕ

Строго говоря, обо всем этом давно уже сказано. И о том, что Бонн — дремучая туристская провинция Рейнской долины. И о том, что Аденауэр в момент вступления в должность [канцлера] был уже жутким стариком. И о том, что невинной жертвой его прозападной политики стало возможное объединение Германии. И о том, что слишком много старых нацистов сидит в армии, в полиции, в судах, в министерствах — словом, в руководящих государственных структурах. И, наконец, о том, что самое лучшее и ценное, что было создано в ФРГ — ее конституция, — хотя и возникло не без участия Аденауэра, но все–таки было создано до начала его эпохи.

Известны и невысказанные аргументы другой стороны. А именно: что невозможно было быстро и надежно восстановить военную машину без привлечения хотя бы нескольких квалифицированных, сведущих в военном деле и имеющих боевой опыт нацистских офицеров. И что если при этом ставилась цель создать армию с традициями и уверенностью в себе (то есть готовую воевать), то, чтобы не допустить ее деморализации, нужно было систематически пресекать все попытки просвещения общества относительно роли немецкого милитаризма в кайзеровской Германии, в Веймарской республике и в нацистском государстве. И что блестящий, удививший и заграницу, и самих немцев подъем ФРГ — при одновременном гладком и беспроблемном вхождении в военную систему Запада — был бы невозможен без использования испытанного, надежного и преданного отряда чиновников и разных специалистов, которые не стали бы ни чиновниками, ни специалистами, если бы не носили в свое время вполне определенные партийные значки — а заодно и коричневое государство.

Строго говоря, всё уже давно сказано об эре Аденауэра. И о времени ее становления, и о времени ее расцвета, и о нынешнем времени, когда ЕМУ [92] приходит конец, — короче говоря, о ФРГ с момента ее образования и выбора Конрада Аденауэра федеральным канцлером в 1949 году и до сегодняшних дней, до середины августа 1963 года. Потому что то, чем является ФРГ, так тесно связано с именем Аденауэра, что его самого можно с легкостью охарактеризовать, описывая ФРГ.

Всё это давно уже было сказано, но не было понято, не было осознано.

В этой стране принято жить так, будто в мире нее существует никаких потенциальных партнеров, кроме других стран НАТО. Так, будто христианская вера -это нечто само собой разумеющееся, вроде рекламы сигарет «Петер Стойверсант». Так, будто нацизм был лишь мелкой досадной оплошностью. Так, будто призыв в армию — это не более чем кратковременный перерыв в учебе или в карьере. Так, будто бундестаг -это экспертная комиссия, работающая для другой экспертной комиссии. Так, будто граница по Одеру и Нейсе — это продукт советского произвола. Так, будто ГДР — это ублюдок, исторгнутый чревом коммунистического заговора против всего мира. Так, будто франко–германская дружба [93] — это выдающийся вклад в дело налаживания взаимопонимания между народами.

Преобладание такой позиции становится особенно отчетливо видно в те моменты, когда в сферу внимания общественности попадают люди с иной точкой зрения. Так, известный своими атеистическими взглядами Макс Бензе получил в Штутгартском технологическом институте кафедру философии только при условии, что в качестве надсмотрщика к нему приставят христианско–демократического (хотя и не очень консервативного) коллегу. Счестны вообще турнули с работы, голос Зете становится все тише и тише, а Аугштайн заплатил за свой блестящий успех (разоблачение Штрауса) месяцами тюремного заключения [94]. То, что Френкель и Глобке, Оберлендер и Райнефарт, Шпейдель и Фёрч [95] были не просто «попутчиками» прежнего режима, всегда очень расстраивает их начальников — особенно когда выясняется, что под давлением [общественного мнения] все–таки приходится делать какие–то [орг] выводы. Отчеты о парламентских дискуссиях публикуются на страницах газет как ни к чему не обязывающие академические рассуждения, причем аргументы оппозиции приводятся исключительно в качестве примеров дурного тона и безвкусицы. Невен—Дюмона чуть не линчевали — и даже те, кто его защищал, старательно избегали высказывать свое мнение о западной границе Польши [96]. Те, кто рекомендовал придать отношениям с ГДР более трезвый характер, кто советовал ФРГ признать факт существования второго немецкого государства, сегодня оказались на грани публицистического самоубийства. Пакценски за очень робкие проявления самостоятельности был принужден покинуть «Панораму» [97]. За отсутствием [западногерманской] оппозиции американцы были вынуждены вместо нее высказать подозрение, что франко–германский военный договор является реакционным соглашением, представляющим эгоистические интересы правящих кругов обеих стран, — что, разумеется, вызывало официальные опровержения со стороны Бонна.

14 лет правления Аденауэра превратили 55 миллионов немцев — писателей и читателей, политиков и комментаторов, продюсеров и зрителей кино и телевидения — в народ полуинформаторов и полуинформируемых, из которых первые говорят только половину того, что знают, а вторые получают только половину того, что должны знать. Народ, отягощенный предрассудками, окруженный разными табу, затянутый в корсет иллюзий так, что он уже не способен ни верно оценивать свои выгоды и преимущества, ни трезво осознавать, в чем его интересы.

Когда в 1961 году был избран бундестаг четвертого созыва, партии тогдашней правящей коалиции [98] смогли собрать 58,2 % голосов — несмотря на то, что уже было известно об их плане ввести новый закон о медицинском страховании, который предполагал такую дополнительную налоговую нагрузку на две трети населения, какой никто не облагал немецких рабочих аж с 1911 года. Тогда же общественности стало известно, что в период работы нового парламента должен быть воплощен в жизнь пресловутый «план Люке», но которому те самые две трети населения, кто являются наемными работниками и снимают жилье, получат повышение квартплаты и лишатся защиты от увольнений — а это погрузит их в такую атмосферу незащищенности и нестабильности, какую не осмеливались планировать ни один парламент и ни одна партия с 1923 года. И вдобавок ни для кого уже не было секретом, что проектируется строительство бомбоубежищ в подвалах домов — за счет квартиросъемщиков, разумеется — и что создание запасов продовольствия будет превращено в официальную обязанность граждан [99]. И уже было известно, что планируется принятие Закона о чрезвычайном положении и закона, запрещающего забастовки.

И тем не менее 58,2 % избирателей отдали свои голоса тем, кто собрался все это воплотить в жизнь, кто захотел влезть в чужие квартиры и кухни, оттяпать изрядный кусок чужих зарплат, лишить людей уюта и комфорта, ограничить их в правах, отменить гражданские свободы.

Такой же грандиозной, как непонимание своих интересов, является и наивность бундесбюргеров во всем, что касается внешней политики. И дело здесь не в настроениях обывателей, а в масштабах и мерках, по которым они оценивают вес и важность событий, заведомо имеющих всемирно–историческое значение.

Два примера.

Когда 4 октября 1957 года первый советский спутник обогнул Землю и принялся мерно попискивать с орбиты, миллиарды жителей планеты с восторгом и удивлением восприняли это как акт покорения космоса — и только наш бундесканцлер «успокоил» тревоги западного мира по поводу преимуществ советского ракетостроения дежурной глупостью. «Высоко — не низко», — сказал он, и на этом эпохальная веха в развитии науки человечества была для него закрыта.

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 39 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
Комментариев (0)
название