Сталин. Большая книга о нем

Напильники, от которых это зависело, разумеется, знали свои права. Чрезмерная осторожность, способная теперь, много лет спустя, показаться странной, объяснялась распространенным тогда опасением, как бы не совершить нечто такое, что “даст повод для провокации”.

И все же принимались меры, оказавшиеся более чем своевременными. Начальник артиллерии полковник Н.К. Рыжи убедил, например, командира корпуса прервать под каким-то предлогом сбор артиллеристов, и они как раз 21 июня вернулись в свои части».

Именно по артиллерии и задавался вопрос № 4 после ВОВ: «Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?» По планам на летний период обучения артиллеристы должны были проводить плановые занятия и стрельбы на полигонах. Однако в связи с начавшимися выдвижениями войск с повышением б/г эти занятия должны были быть прекращены. И не по личной инициативе командиров отдельных частей, а согласно уставу – при повышении боевой готовности прекращаются все занятия и учения, и части возвращаются в подразделения.

И в директиве НКО и ГШ от 12 июня для КОВО, например, прямо было указано: «Для охраны зимних квартир оставить строго необходимое минимальное количество военнослужащих, преимущественно малопригодных к походу по состоянию здоровья». То есть в «поход» должны были в составе дивизий и корпусов выдвигаться ВСЕ части и личный состав. Вместе с боевой техникой.

Для ЗапОВО в директиве НКО и ГШ еще от 11 июня указывалось: «Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия». И далее Павлову указали, на основании чего и по каким планам прикрытия он должен выводить свои войска (директива НКО за № 503859/сс/ов), что в переводе на язык штатских означает – в район по плану прикрытия могут и должны выводиться дивизии только в полном составе, с артиллерией, зенитными средствами и т. п. «корпусными частями».

И с приведением их в боевую готовность. (Павлов потом на следствии и на суде заявлял, что он «неправильно понимал директивы наркома», но ведь если что-то неясно – звони в Москву и уточняй…)

«Надо отдать должное и командованию Одесского военного округа. Перед самым нападением врага оно успело – по настоянию М.В. Захарова – перевести на запасные аэродромы авиацию, избежавшую благодаря этому больших потерь (на земле от бомбежек во всем округе погибло в первый день войны три самолета)».

Это было не только «настояние» начальника штаба округа генерал-майора М. Захарова, но и требование приказной части «Директивы № 1»: «б) Перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать». Командующий ВВС округа Мичугин попытался поспорить, но после того как ему Захаров отдал письменный приказ, тот всю авиацию перегнал «по полевым аэродромам» и на запасные площадки. Три разбитых на земле самолета в первый день – это те, которые не смогли перегнать ночью из-за неисправностей (были еще с десяток на кишиневском аэродроме, которые также не перегнали вовремя). Если бы ночью самолеты не перегнали, то счет шел бы на десятки уничтоженных на земле машин, ведь немцы весь день продолжали делать налеты на разведанные ими до этого аэродромы, на которых наших самолетов уже не было. Начавший войну в ОдВО трижды Герой Советского Союза А. Покрышкин описывает, что их подняли по тревоге ночью 22 июня, еще до того, как начались первые авианалеты. И до первых ударов люфтваффе их самолеты были как минимум рассредоточены на самих аэродромах…

«Около двух часов ночи 22 июня были подняты по тревоге войска, предназначенные для прикрытия границы. Война застала эти полки и дивизии если не на рубежах, которые надлежало занять, то уже на марше к ним. А управление войсками округа было к этому времени перенесено на заранее оборудованный полевой КП».

Свою «Директиву № 1» Захаров получил на полевом КП в Тирасполе около 1.15 22 июня. После расшифровки текста примерно к 1.45 он и объявил «боевую тревогу во всех гарнизонах округа», как потом он и описывал это в своих воспоминаниях в 1969 году, которые в полном виде опубликованы были только в 2005 году (Генеральный штаб в предвоенные годы. М., ACT).

В третьем часу ночи по приказу из Севастополя перешла на оперативную готовность номер один Дунайская военная флотилия, командование которой еще до того сосредоточило корабли боевыми группами на наиболее опасных участках».

В «готовность № 1» флота и флотилии переводил своим приказом нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов.

Он около 23.00 был ознакомлен Тимошенко и Жуковым с текстом «Директивы № 1», составил короткий текст радиограммы о переводе флотов из готовности № 2 в готовность № 1, а затем по телефону лично обзванивал флоты с приказом приводить флоты и флотилии в полную боевую готовность.

Мальцев Е.Е. В годы испытаний. – М.: Воениздат, 1979 г. Гл. 2 «Накануне».

Комиссар 74-й сд (48-й корпус Р.Я. Малиновского) Е.Е. Мальцев пишет:

«Летом 1941 года резко повысили активность разведывательные органы сопредельной стороны в переброске своей агентуры на советскую территорию. Были даже попытки засылки шпионов под прикрытием ружейно-пулеметного огня. Участились и случаи нападения на красноармейцев-одиночек, порыва линий связи, разбрасывания антисоветских листовок.

В середине июня дивизии корпуса были подняты по тревоге в целях проведения очередных учений. Однако все мы усмотрели в этом нечто другое – выдвижение войск на рубежи прикрытия Государственной границы СССР».

Одесский ВО – единственный, в который не приходила директива НКО и ГШ от 12 июня. Но там по телеграмме ГШ начали выводить 2-й эшелон в районы сосредоточения еще 8 июня. Мальцеву, возможно, тогда и не довели детали этих выдвижений, и он поэтому пишет так «скромно». А может, он, как и положено «замполиту» и коммунисту, не посмел в 1979 году в мемуарах писать всю правду о своем округе. Ведь история ВОВ уже написана, «виновные» названы, а книгу его бывшего начальника, начштаба ОдВО маршала Захарова, начальника Генштаба Советской армии с 1961 по 1971 год, умершего в 1972 году, рассыпали в издательстве, изъяв черновики. Но ни о каких учениях в директивах НКО и ГШ от 12 июня, поступивших в округа 14–15 июня, нет ни слова. И замполит «догадался» тогда вполне правильно – именно для прикрытия границ по ГШ войска и выводили. Т. к. в директивах от 12 июня прямо указали – вывести войска в районы, предусмотренные планом прикрытия! И любой замполит также прекрасно знает, где находится район обороны его части.

«Две дивизии 48-го корпуса заняли рубежи на реке Прут, а наша, 74-я Таманская находилась во втором эшелоне в районе города Бельцы.

20 июня от командира корпуса последовал приказ выдать бойцам и командирам каски.

Все с напряжением ожидали тревожных событий.

Примерно в половине четвертого утра 22 июня был получен сигнал “Гроза”, по которому следовало вскрыть “красный пакет”, содержащий план действий корпуса по прикрытию Государственной границы СССР.

Война!

Эта мысль, как удар молнии, промелькнула в моем сознании…»

Ох уж эта пресловутая «Гроза»… Ох уж эти замполиты…

Мемуары маршала М.В. Захарова подробно разбирались в книгах «Кто проспал начало войны?» и «Адвокаты Гитлера», и по ним видно, что дивизии корпуса Р.Я. Малиновского были приведены в повышенную боевую готовность, начали выдвижение «в район, предусмотренный планом прикрытия», 15–16 июня и заняли оборону в этом районе примерно к 20 июня.

20 июня Малиновский приказал «выдать каски», что делается при приведении в повышенную и полную боевую готовность. И сделано это было в связи с приходом 19 июня в округ директивы ГШ от 18 июня о приведении в боевую готовность всех частей западных округов (вспомните про эти каски, когда вернемся снова к ЗапОВО).

Захаров около 2.00 уже дал приказ боевой тревоги во все гарнизоны округа, а около «половины четвертого утра» 22 июня в корпус Малиновского пришел и письменный приказ на вскрытие «красных пакетов» до нападения Германии на СССР, которое началось примерно в одно и то же время по всей границе – около 4.00 утра по местному и московскому времени.