Булгаков

Ряд деталей "Мастера и Маргариты" и "Ангела Западного окна" совпадают. Так, у М. герои совершают экскурсию на гигантском черном "линкольне" к развалинам таинственного замка Эльзбетштейн, которому в финале суждено погибнуть в вулканическом пламени. Их машина, развив сверхъестественную скорость, взлетает в воздух и продолжает полет над горами. Во время этого полета Иоганна убивает Асайю и "линкольн" с молчаливым шофером в кожаном одеянии в образе погибшего кузена барона Мюллера Джона Роджера разбивается о берег реки. В ранней редакции булгаковского романа Маргарита совершает полет с шабаша в Нехорошую квартиру в компании ведьм и прочей нечисти на двух "линкольнах", причем в одном из них шофером был грач в клеенчатой шоферской фуражке, как у Джона Роджера. Тогда после перелета один "линкольн" врезался в овраг и там сгорел, а другой столкнулся на шоссе со встречной машиной, в результате чего гибнут люди. В окончательном тексте "линкольн" был заменен просто машиной неопределенной марки. Отметим, что в одном из вариантов промежуточной редакции в этой сцене фигурирует, как и у М., один "линкольн", а шофер-грач носит перчатки с раструбами, как в "Ангеле Западного окна".

В романе М. Бартлет Грин совершает жертвоприношение пятидесяти черных кошек, чтобы соединиться с их повелительницей Исаис (этот обряд называется "тайгерм"). В эпилоге "Мастера и Маргариты" происходит массовая охота на черных кошек, в результате чего около сотни "этих мирных, преданных человеку и полезных ему животных" было истреблено, а десятка полтора, "иногда в сильно изуродованном виде", доставлены в милицию. Здесь мы имеем оригинальную пародию на "тайгерм".

Есть еще два параллельных эпизода в романах М. и Булгакова. В "Ангеле Западного окна" перед переходом барона Мюллера в инобытие (или вскоре после такого перехода, ибо время в романе М. размыто, и соотношение реального и потустороннего мира порой трудно свести к какой-то единой временной шкале) ему является Липотин. Шея антиквара повязана красным платком, чтобы скрыть кинжальную рану, нанесенную кем-то из его тибетских собратьев-монахов, владельцев тайн магии. Эти тайны Липотин-Маске будто бы разгласил Мюллеру, за что и наказан. Во время их беседы к оконному стеклу "прилипло мертвенно бледное лицо княгини" Асайи. В конце же беседы барон понимает, что беседовал не со стариком-антикваром, а лишь с его призраком-привидением, ибо в кресле, где сидит Липотин, в действительности никого нет. У Булгакова точно так же перед финансовым директором Театра Варьете Римским появляется администратор Варенуха, пытающийся под козырьком кепки скрыть огромный синяк у самого носа с правой стороны лица - косвенное свидетельство того, что ударивший его Азазелло - левша, "демон левой руки". Подобно Липотину, Варенуха говорит с Римским измененным голосом, а шею с укусом Геллы закрывает сереньким полосатым кашне. В конце беседы финдиректор с ужасом обнаруживает, что сидящий в кресле администратор не отбрасывает тени и, следовательно, является только призраком. В окне же Римский видит Геллу с явными следами трупного разложения. Отметим еще, что образ императора Рудольфа II (1552-1612), знаменитого покровителя алхимиков, мог появиться среди гостей на Великом балу у сатаны под влиянием знакомства Булгакова с "Ангелом Западного окна", где императору-алхимику отведена заметная роль.

Главный герой романа М. барон Мюллер не только сливается с Джоном Ди ("Я сплавился с ним, слился, сросся воедино; отныне он исчез, растворился во мне. Он - это я, и я - это он во веки веков"), но и, преодолев тем самым чары Черной Исаис, обретает подлинное бессмертие, став Всечеловеком, поднявшись над Бытием и Инобытием, отыскав в себе самом энергию, необходимую для достижения высшего духовного "Я". Это означает, согласно гностическим и теософским учениям, слияние с Иисусом Христом. Христос в романе М. - это Божественный Логос-Истина, и в этом же контексте фигурирует Понтий Пилат со своим вопросом об Истине. В новом мире, стоящем как над Бытием, так и над Инобытием, барон Мюллер, литератор, нашедший рукописи Джона Ди (или сам их создавший?), мастер, прошедший путем Великого магистерия (с помощью главы масонского ордена розенкрейцеров адепта Гертнера), хотя и соединяется со своей мистической возлюбленной королевой Елизаветой в развалинах Эльзбетштейна (одновременно это - родовой замок Джона Ди в Мортлейке), но полностью лишен возможности заниматься литературой и вообще гуманитарными науками. Данное обстоятельство особо подчеркивается в "Ангеле Западного окна": "...Вопросами или книжным знанием в магии могущества не обретешь". Отныне местом приложения сил Мюллера-Ди "станет лаборатория: в ней ты сможешь осуществлять то, к чему всю жизнь стремилась душа твоя". Здесь имеется в виду стремление Джона Ди к обретению философского камня (главной цели всех алхимиков) и через это - к достижению абсолютной духовной гармонии. Он становится "помощником человечества" и "до конца времен" сможет наблюдать земное бытие. Через Мюллера-Ди будет изливаться "благодатная эманация вечной жизни". Но, подобно лишь одному лику двуличного божества Бафомета, взгляд героя М. будет всегда обращен только назад, к земной жизни. Как и другим членам ордена розенкрейцеров, ему не дано знать, "что есть эта вечная жизнь", ибо, по словам Теодора Гертнера, все розенкрейцеры "обращены спиной к сияющей, непостижимо животворящей бездне, Яна же шагнула через порог вечного света, глядя вперед", так как "путь Яны - это женский, жертвенный путь. Он ведет туда, куда мы за ней следовать не можем и не имеем права. Наш путь - это Великий магистерий, мы оставлены здесь, на земле, дабы превращать". Здесь - некая неполнота награды, данной Мюллеру-Ди. Возможная причина подобного исхода в земном честолюбии мастера Джона Ди, из-за которого алхимик и слившийся с ним потомок навсегда обратили взор к земной, а не к вечной жизни. У М. полная награда принципиально недостижима ни для кого, и даже безгрешная Яна, пожертвовавшая собой ради спасения возлюбленного, "избегла и бытия и небытия", поскольку, по словам Гертнера, "также и нам не дано видеть или хотя бы предполагать, что такое вечность непостижимого Бога; она близка и одновременно недосягаемо далека от нас, ибо пребывает в ином измерении". В разных измерениях вечно суждено пребывать Мюллеру-Ди и Иоганне-Яне. Как бы на границе этих измерений и расположен замок Эльзбетштейн. Укажем и на то, что основные идеи и сюжетная схема "Ангела Западного окна" присутствуют еще в раннем рассказе М. "Мейстер Леонгард", где главный герой стремится найти совершенного мастера и в конце концов находит его в себе самом, на развалинах старого замка соединяясь со своей умершей возлюбленной.

У Булгакова Мастер воссоединяется в потустороннем мире с Маргаритой, обретая последний приют. В отличие от главного героя "Ангела Западного окна", он не только избавлен от земных забот и награжден покоем и тишиной, но и получает неограниченную возможность именно к литературному творчеству, к усвоению книжного знания. Воланд риторически спрашивает "трижды романтического мастера": "Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером?", а Маргарита рисует перед ним соблазнительную перспективу: "Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи". Воланд также предлагает Мастеру "подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула". Однако в гетевском "Фаусте" гомункула творит не Фауст, а сторонник гуманитарного, книжного знания доктор Вагнер, которому и уподоблен главный герой "Мастера и Маргариты". Джон Ди у М. - алхимик, одержимый поисками философского камня, поэтому в своей последней обители он должен продолжать то, чем занимался на земле: лабораторные опыты. Целью жизни булгаковского Мастера было создание великого романа, творчество в духе романтиков конца XVIII - начала XIX в. Поэтому в последнем приюте он будет писать гусиным пером и наслаждаться книжным знанием, героями любимых книг. Каждому дано по его вере, как и провозглашает у Булгакова Воланд, а у М. - Теодор Гертнер. Кстати, имя Теодор, греческое "божий дар", носил доктор Воланд в ранней редакции, так что инфернальные герои обоих писателей пародийно связаны с Богом.