Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?

стью формула, внесенная в текст самой конституции, обнаруживает всю фиктивность политической роли "общественных организаций", этих подчиненных филиалов бюрократической фирмы.

Hо если не будет борьбы партий, то может быть разные фракции внутри единой партии смогут проявить себя на демократических выборах? Hа вопрос французского журналиста о группировках правящей партии Молотов ответил: "в партии... делались попытки создания особых фракций,... но вот уже несколько лет, как положение в этом отношении в корне изменилось, и коммунистическая партия действительно едина". Лучше всего это доказывается непрерывными чистками и концентрационными лагерями! После комментариев Молотова механика демократии окончательно ясна. "Что остается от Октябрьской революции, спрашивает Виктор Серж, - если каждый рабочий, который позволяет себе требование или критическую оценку, подвергается заключению? О, после этого можно устанавливать какое угодно тайное голосование". Действительно: на тайное голосование не посягнул и Гитлер.

Теоретические рассуждения о взаимоотношении классов и партий притянуты реформаторами за волосы. Дело идет не о социологии, а о материальных интересах. Правящая партия СССР есть монопольная политическая машина бюрократии, которой, поистине, есть, что терять, и нечего больше завоевывать "питательную почву" она хочет сохранить только для себя.

x x x

В стране, где лава революции еще не остыла, привилегированных жгут их собственные привилегии, как новичка-вора - украденные золотые часы. Правящий советский слой научился бояться масс чисто буржуазным страхом. Сталин дает возрастающим преимуществам верхов "теоретическое" оправдание при помощи Коминтерна и защищает советскую аристократию от недовольства при помощи концентрационных лагерей. Чтоб эта механика могла держаться, Сталин должен время от времени становиться на сторону "народа" против бюрократии, разумеется, с ее молчаливого согласия. К тайному голосованию он оказывается вынужден прибегнуть, чтоб хоть отчасти очистить государственный аппарат от разъедающей его коррупции.

Еще в 1928 г. Раковский писал по поводу ряда прорвавшихся наружу случаев бюрократического гангстеризма: "Самым характерным в разлившейся волне скандалов и самым опасным является пассивность масс, коммунистических даже больше, чем бспартийных... Вследствие страха перед власть имущими или просто вследствие политического равнодушия, они проходили мимо без протеста, или ограничивались одним ворчанием". За протекшие после того восемь лет положение стало неизмеримо хуже. Загнивание аппарата, открывающееся на каждом шагу, стало грозить самому существованию государства, уже не как орудия социалистического преобразования общества, а как источника власти, доходов и привилегий правящего слоя. Сталину пришлось приоткрыть этот мотив реформы. "У нас не мало учреждений, говорил он Говарду - которые работают плохо... Тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти". Замечательное признание: