Руина, Мазепа, Мазепинцы

менее мучительною смертью - отрубали головы или вешали, у

иных в наказание отнимали имущество, а некоторых, увлеченных

в преступление по неразумению, били палками, выражаясь, что

из них выбивали глупость. Наконец, гетман разослал повсюду

универсал, которым предоставлял каждому, кто потерпел от

кого-либо оскорбление, искать на противнике судом, а не прибегать

к самоуправству.

Гетман из Гадяча вместе с генеральными старшинами прибыл

в свой Батурин и оттуда отослал данный ему отряд смоленской

шляхты, удержавши при себе только тех стрельцов, которые по

царской воле назначались оберегать его особу.

Тогда произведен был осмотр и раздел имущества

низложенного Самойловича. Из Москвы приехал царский чиновник, который должен был забрать из этого имущества половину, следуемую

в казну. Немало было этого имущества; оно, кроме денег, состояло

в металлической посуде, мужских и женских одеждах, украшениях, мехах, оружии, сбруе. Раздел длился несколько недель. По

свидетельству современника, иное еще и до раздела, а иное и

после раздела из этого имущества было самовольно похищено

роднёю гетмана и его слугами, некоторые присвоили себе кое-что и

с дозволения самого гетмана. Тогда оказались такие особы, которые при прежнем гетмане находились почти в нищете, а при

новом гетмане вдруг явились владетелями состояния в несколько

тысяч злотых. Величко говорит, что сам он лично знал таких и

вспоминает о двух: об одном запорожце, бывшем у гетмана по-

коевым, а о другом - цирюльнике. Такие счастливцы обогатились

от крупиц, падавших к ним из сокровищницы Самойловича, которая в воображении современников принимала баснословные

размеры. Недаром несчастного гетмана обвиняли в алчности и

грабительстве: обильны были его палаты и кладовые всякого рода

драгоценными вещами, как показывает сохранившаяся опись, много было у него экипажей, лошадей, скота и стад. Половина, как говорят, не пошла ни в царскую казну, ни в войсковой скарб.

Мазепа не установил особого войскового <скарбника> для

наблюдения вообще за войсковою казной, а старшины тоже не обратили

тогда на этот важный вопрос внимания, предоставляя новому

гетману заведовать войсковою казной по своему произволу, как

бывало и при Самойловиче, даром что последнему было поставлено

это в вину. У нового гетмана были свои слуги, которым он доверял

416

приходы и расходы, и только в определенные сроки давал отчет

собранию старшин и полковников, но те в таких случаях

обыкновенно только одобряли поступки гетмана. От этого выходило, что, собственно, с гетманскими доходами обращались очень

экономно, а войсковая казна тратилась не только на содержание

охотного войска и на жалованье козакам, но и на частные прихоти

гетмана и его двора, а также и на всякие подарки. Чтобы

расположить к себе старшин, гетман после своего-водворения в

Батурине учреждал чуть не каждый день пиры для старшин и

полковников и обдаривал гостей своих на счет Самойловичевой

сокровищницы. Самому князю Василию Васильевичу Голицыну

в благодарность за оказанное покровительство при своем избрании

Мазепа заплатил 10 000 руб. из того же источника.

Вторая половина 1687 года проводилась в’веселых пирах и

празднествах в Батурине, а с ранней весны 1688 года принялись

за построение городков сообразно статье договора, утвержденного

на избирательной раде. Важнейший из этих городков на берегу

Самары начат был в марте, а окончен к августу того же года.

Постройкою заведовал сам гетман с Леонтием Романовичем Не-

плюевым и Григорием Ивановичем Косаговым. Московское

правительство думало производить эту постройку, сгоняя на работу

малороссийское поспольство, но гетман нашел, неудобным

отрывать народ от летних работ и предпочел исполнить это дело ко-

заками по выбору из шести полков. Работою занято было до

двадцати тысяч рук. Городок этот был расположен на русской стороне

реки Самары, выше Вольного Брода и ниже другого брода, называемого Песчаным. .Гетман доносил, что эта крепость будет <в

окрестных государствах явна и славна/ великим государям к

чести, а неприятелям страх и разорение>. Гетман, по царскому

указу, приглашал универсалами охотников, как из малороссиян, так

из великороссиян, поселиться у новопоетроенного укрепления, места-для поселения отводились за крепостным валом. В средине

городка построена была деревянная церковь во имя Живоноского

Источника Пресвятой Богородицы, отчего и городок назван был

Новобогородским1. Воеводою оставлен был Косагов с тысячью

ратных людей, но вскоре заменил его Волконский, а Косагову велено

быть снова в знакомом ему Запорожье.

Постройка городка на Самаре произвела волнение между

запорожцами. Мазепа это предвидел и потому, собираясь строить

городок, старался не допускать об этом веети до Запорожья, но

об этом сообщил туда бывший в Москве посланцем из Сечи Ли-

1 Ныне Новомосковск. Закладка церкви происходила 23 апреля (в

пятницу на святой неделе, когда празднуется Живоносный Источник), а

освящение церкви и крепости - 1 августа.

14 Заказ 785 417

похой. Там сделалось волнение уже весной, и кошевой Григорий

Сагайдачный писал гетману, что все Войско низовое бьет челом

великим государям, чтобы не строить городков в державе Войска

низового, где у запорожцев есть достояние - свои рощи и пасеки.

Гетман отвечал, что городок строится ввиду предполагаемых

военных действий против татар, как временное складочное место

боевых и хлебных запасов, а вовсе не с тем, чтобы постоянно

занять край и наносить убытки запорожцам в их рыбных и

пчелиных промыслах. Для успокоения кошевого Гетман послал ему

в дар 1000 червонных. Запорожское недовольство, как всегда

бывало, ограничивалось только временными криками. Всегда искали

запорожцы повода волноваться, но скоро и успокаивались.

Важнее было то, что каждое волнение в Запорожье легко и

быстро отражалось в гетманщине. Городовые козаки не имели

таких причин быть недовольными постройкой городков на Самаре, как запорожцы, зато в Украине было немало таких, которых могли

возбуждать запорожцы, постоянно шатавшиеся по гетманщине. То

были, как и в прежние времена, тяглые рабочие люди, так

называемые мужики, самовольно <вбившиеся> в козацкое звание. На

этот раз такие люди находились в последнем крымском походе

и, ставши случайно козаками, не хотели отрекаться от козацкого

звания и возвращаться в мужицкое, а этого от них требовало

малороссийское правительство на том основании, что они, будучи

зажиточнейшими, выбыли из мужицтва, в мужицтве же остались

г убогие, на которых исключительно падают все тягости, какие

прежде несли вместе с ними и вышедшие из тягла самовольно в

козаки. Кроме того, в полках Лубенском и Миргородском

запорожцы возбуждали народ к ропоту за утеснение от полковых

властей, и гетман доносил, что можно опасаться бунта. Пр таким

донесениям, московское правительство указывало гетману

действовать, если нужно будет, и оружием для усмирения запорожцев

и укрощения шатости в Украине, при содействии

великороссийских войск, а для охранения гетманской особы в Батурин послало

еще 300 ратных людей к прежним семи стам. Но гетман

сообразил, что известие о беспокойствах в Малороссии может в Москве

зародить мнение о неумении его самого держать в повиновении

управляемый край, и потому спешил известить, что он уже

исправил те оскорбления, которые делал народу бывший гетман, водворил в стране спокойствие и сам совершенно безопасен, особенно под охранением двух стрелецких полков и охотных Козаков.