Газета День Литературы # 178 (2011 6)

Мы в оковах бесправья и зол.

Где Аттила?

На собственной яхте!

Где Спартак?

Проигрался в футбол.

Бессловесны мои однолетки.

Дух бунтарский трусливо погас.

Стенька Разин с пивной этикетки

С отвращением смотрит на нас.

Отвернулась презрительно Муза

От рабов – с покаяньем в глазах.

Робин Гуды с дипломами вузов

Не воюют в российских лесах.

Дальний отблеск высоких примеров

Нас не вынет из муторной тьмы.

На каких современных галерах

К послушанью прикованы мы?

В нашем грозном и яростном мире

Нас святое возмездье найдёт,

Нас добьют! Нас замочат в сортире!

А Отечество нас проклянёт.

Михаил СИПЕР ФОРМУЛА БЫТИЯ

СКУЧНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

В скучнейшем Осло, где сплошной ремонт,

Где голуби меняют формы статуй,

Сиди в кафе и на судьбу не сетуй,

Veritas в кофе, остальное – понт.

Смотрю на серый заспанный залив,

Что борется за звание фиорда –

Он нотою басовой из аккорда

Подчёркивает свой императив.

А я не в силах что-то совершить,

Вокруг стола вода всемирной скуки

Всё уравняла. Музыка разлуки

Пытается меня растормошить.

Толпа в кафе безмолвно ворожит

Средь пенных кружек в половину литра.

Когда бы не плясала здесь Анитра,

Что Осло вам, чухонские мужи?

У сигареты мятный вкус драже,

Он усыпляет, а совсем не будит,

И Вигелунда каменные люди

В мой сон влезают, как на ПМЖ.

ВОТ ТАК

Вот вечер. Вот стол. Вот стул.

Вот жук ползет по листу.

Вот формула бытия,

И в этой формуле – я.

Вот камень. В него стена,

Как память, заплетена.

Вот щепка. Она проста,

Отколота от креста.

Вот белый-пребелый снег,

Светящийся, как ночлег

На хрустнувшей простыне.

Всё это во мне, во мне.

В себе я несу мирок,

Не вышедший за порог.

В себе я огонь держу

Так просто, для куражу.

Чернильница и перо.

Тулуз-Лотрек и Коро.

Вот формула бытия,

И в этой формуле – я.

***

Когда звучит мелодия разлада,

Когда и разговор идёт натужно,

Мне в это время ничего не надо,

Поверьте, ничего уже не нужно –

Ни светлых дней и ни звезды в полёте,

Ни славы, ни здоровья, ни богатства,

А хочется завыть на тонкой ноте

И в землю на три метра закопаться.

***

Меня, как бритва, режет тишина,

Её тиски жестоки и нетленны,

Ей не страшны любые перемены,

Вокруг – нас много, а она одна.

Она пьянее пьяного вина,

Она страшнее смерти и измены.

В тиши сильнее набухают вены,

И крепнут цепи тягостного сна.

Люблю я шум, весёлый разговор,

Трамвая стук, и эхо дальних гор,

И шёпот, полный сладостных авансов,

Но, тишиною взятый в долгий плен,

Смеюсь насильно, словно Гуинплен,

И жду в тиши желанных диссонансов.

***

В непостижимых пучинах Эреба

Молнии злобна змея,

Низко повисло озябшее небо,

Чёрная метка моя.

Дом уплывает за бурю ночную,

Шторы под ветром дрожат.

Кажется, что ничего не начну я,

Выпал неверный расклад.

Неотделима приросшая маска,

Словно давнишний ожог.

Это совсем не весёлая сказка,

Но не печалься, дружок!