Атомная бомба

Предложения Кикоина и Алиханова были разумные, но сразу реализовать их не удалось – все-таки год был военным.

А новые разведматериалы из Америки свидетельствовали: накопление урана-235 там идет успешно…

Что передал «Алек»?

Есть легенда о том, что образец плутония из одной секретной лаборатории США был добыт нашими разведчиками и переправлен через океан.

К сожалению, никаких документальных материалов, свидетельствующих об этом, пока не обнародовано. Я говорю об этом весьма осторожно, потому что новые рассекреченные страницы «Атомного проекта СССР» поразили мое воображение. Оказывается, наша разведка осуществила то, что еще вчера казалось невозможным. Я имею в виду образцы урана-235, которые были-таки переправлены в Москву!

Конечно, плутоний не уран-235, но если один тип атомной взрывчатки можно добыть, то почему не достать и другой?!

Майор внуковский 9 июля 1945 года подготовил Справку ГРУ о работах по созданию атомной бомбы в США и Англии. Этот документ вкратце излагал суть материалов, которые были получены от «Алека».

«Алек» был весьма информированным агентом. Еще бы, ведь он непосредственно участвовал в «Манхэттенском проекте» и был детально информирован о его особенностях и главных компонентах. Сначала он работал в США. Первые материалы о разделении изотопов поступили от «Алека» в 1943 году. Затем связь с ним прервалась. Восстановилась она в 1945 году, когда разведчики обнаружили его в Канаде. Он был одним из ведущих сотрудников Монреальской лаборатории.

С мая по сентябрь 1945 года «Алек» передал доклад о ходе работ по атомной бомбе, доклад Э. Ферми об урановом котле, схему этого котла, описание завода в Хэмфорде и многие другие данные о «Манхэттенском проекте». «Алек» прислал сначала образец урана-235, а затем и урана-233. в документах значилось, что образец урана-235 был в стеклянной пробирке, а уран-233 весом 162 микрограмма, и нанесен уран на платиновую фольгу в виде окиси.

В Справке ГРУ майор внуковский дописывает «Примечание»:

«Оригинал доклада «Алека» с приложением образца урана-235 направлен маршалу Советского Союза т. Берия. 11. 7. 1945 г.»

Образец урана-235 из Америки прошел тщательные исследования как в Лаборатории № 2 у Курчатова и Кикоина, так и в будущем Плутониевым институте – в НИИ-9.

Конечно, хорошо, что разведка добыла уран-235, но о нем нашим физикам и химикам было многое известно. А вот плутоний по-прежнему оставался загадкой – ведь в природе его не было, и пока о его свойствах ничего не было известно.

«Алек» – это псевдоним английского физика Аллана Нанна Мэя. Он начал сотрудничать с советской разведкой во второй половине 1942 года.

В 1946 году наш шифровальщик в Оттаве был завербован американской разведкой. Он выдал многих, в том числе и «Алека». А.Н. Мэй был осужден на десять лет. За примерное поведение был освобожден через шесть лет. До последних дней жизни (он умер в 1969 году) он работал профессором физики.

Костер из урана

Это был весьма «странный» пожар.

Заливать огонь Курчатов запретил категорически, мол, можно натворить беду еще большую…

Проезд пожарным запретили – охрана их попросту не пустила.

Ну, а непосредственному начальству Курчатов написал так:

«Довожу до Вашего сведения, что сегодня в 17 часов сгорела расположенная на территории Лаборатории № 2 АН СССР палатка, в которой производились опыты по исследованию графитированных электродов.

Пожар произошел из-за неосторожного проведения ремонтных работ по устранению короткого замыкания, возникшего 15.07. 44 года из-за грозового разряда в электрических проводах, соединявших палатку с основным зданием.

Убытки от пожара исчисляются приблизительно в 22 000 рублей (3000 рублей – палатка, 18 000 рублей – 1,5 килограмма урана)…»

Курчатов лукавил. Впрочем, не исключено, что он еще не знал о способности соединений урана к самовоспламенению. А именно это, вероятнее всего, и случилось в тот погожий вечер 17 июля 1944 года.

Ведь нечто подобное повторилось через год с небольшим. Осенью 1945 года палатка вновь сгорела. Но теперь уже всем стало ясно, что виновник в случившемся – уран. Один из участников работ в. К. Лосев, в то время лаборант, так описывал происшедшее:

«…Получив задание для измерения вторичных нейтронов у И.С. Панасюка, я приступил к работе… Внезапно чувствую, что тянет гарью. Я наверх, вижу, что из противней идет дым. Противни настолько раскалились, что сбросить их на пол не было возможности. Наконец нам удалось их вытащить… Панасюк попросил меня позвонить Игорю Васильевичу и доложить о происходящем. Вода, которой мы пытались тушить огонь, не помогла, пламя еще больше увеличивалось. Игорь Васильевич посоветовал водой не заливать и вскоре пришел сам… Потом сотрудники охраны вынесли противни из палатки, где их забросали песком… Только начинали освобождать уран от песка, от тут же снова воспламенялся. Стали ссыпать порошок в ведро с водой маленькими дозами. Наконец справились. Впоследствии нам выдали премию за ликвидацию пожара. Вскоре стал поступать уран с завода в виде блочков, а злосчастные противни сдали на склад».

Уран, а затем и плутоний, в полной мере проявляли свой «склочный» характер – так о них однажды сказал академик Бочвар. Свой капризный нрав особо они начали демонстрировать в реакторе, но это случится через четыре года.

А пока начальство требует от руководителя Лаборатории № 2 очевидное:

«Т. Курчатову. Необходимо принять меры предосторожности. Первухин».

Интересно, что имел в виду Михаил Георгиевич? Очевидно, летом 1944 года лишь то, что ремонтные работы в палатке надо вести осторожнее. О способности урана к самовоспламенению генерал-лейтенант Первухин узнал, как и Курчатов, позже…

«Важное. Доложить тов. Сталину»

Именно такая резолюция появится на Докладной записке И.В. Курчатова, которую он подготовил в мае 1944 года. Она предназначалась для И.В. Сталина, но сначала попала на стол М.Г. Первухина, а от него уже В.М. Молотову и Л.П. Берии. Именно Лаврентий Павлович и начертал «Важное. Доложить тов. Сталину. Переговорить с т. Первухиным. Собрать все, что имеет отношение к урану».

Чутье у Берии было удивительное: он начал понимать, что проблема ядерного оружия становится принципиально важной и что именно ему, вероятно, придется возглавить ее. А просил об этом Курчатов совершенно определенно.

Уже два года И.В. Курчатов возглавляет Проект. Однако ни разу он не встречается со Сталиным, тот не вызывает, не интересуется положением дел. Более того, до января 1946 года он не вызовет Игоря Васильевича Курчатова ни разу! Однако Сталин будет очень внимательно следить за всем, что происходит вокруг «Атомного проекта», но это случится лишь после августа 1945 года, когда ядерное оружие заявит о себе во весь голос в Хиросиме и Нагасаки.

Записка И.В. Курчатова «О состоянии работ по урану на 20 мая 1944 года», безусловно, внимательно прочитана вождем, но реакции нет. Может быть, он не верит в атомную бомбу?!

Игорь Васильевич, понимая, что нужно популярно и просто объяснить вождю суть дела, в своей «Записке» избегает сложных понятий и научных терминов. Одновременно это свидетельство самого Курчатова о начале «Атомного проекта СССР», а потому так ценен этот документ. Вот некоторые фрагменты из «Записки»:

«…В конце 1942 года Правительству Советского Союза стал известен как масштаб проводимых за границей работ по урану, так и некоторые из полученных результатов.

В связи с этим Государственный комитет обороны 11 февраля 1943 года постановил организовать при Академии наук СССР специальную лабораторию (Лабораторию № 2) для ведения в секретном порядке работ по проблеме урана.

Организация новой лаборатории, не имеющей кадров, своего помещения и аппаратуры, протекала в трудных условиях военного времени. Лаборатория не имела поддержки и в общественном мнении среди ученых, не посвященных, по соображениям секретности, в ход дела и зараженных недоверием к его осуществлению…»