Руина, Мазепа, Мазепинцы

В конце октября 1684 года приехал в Батурин думный дьяк

Украинцев толковать с гетманом о союзе с поляками и другими

западными христианскими государствами против мусульман. Несмотря

на неоднократное представление Самойловича, московское

правительство всетаки колебалось насчет польских приглашений и

послало своего лучшего тогдашнего дипломата к гетману с разными

доводами в пользу предлагаемого поляками союза. Думный дьяк

представлял гетману, что теперь-то наступило благоприятное время

соединиться всем христианам против врагов Креста Христова, что

поляки заручились союзом с западными христианскими державами

и есть большая надежда на победу над бусурманами. Гетман, как

и прежде, твердил одно - что полякам, по их обычному

вероломству, не следует ни в чем верить. <Они, - говорил он, - присягнут

и предадут, а папа и ксендзы их разрешат от присяги: по их вере

это можно. И теперь, что они толкуют о своем союзе, так все только

хвастают; на самом деле у них один только союзник - цесарь, которого они скоро предадут, заключивши с бусурманами отдельный

мир. Курфюрст Бранденбургский и другие князья немецкой

империи могут оказать разве незначительное содействие военными

силами, которых у них немного; папа же, испанский король и Вени-

1 <О утечце Козаков вельми межи себе заколотились ляхи и ораз

ординат нибы королевский был таковый, абы гдекольвек у местах або селах

що охотника того засталось, кони одбираны были и оружие и самих их

якобы волоцюг до чернил (?) и к селитренным могилам на голону

погнано> (А. И.Д., подлинники, № 457).

374

цейская речь посполитая хоть и дадут на войну денег, да немного.

Польский король и теперь уже слаб, и если Московское государство

пристанет к союзу с ним, то польский король может покинуть дело, не доведя до конца, и помириться с турками, и тогда придется

нашим великим государям одним вести войну! А уж куда как сладка

с турками война: после Чигиринских битв мало не целый год во сне

тревожили лучше, помирившись уже с бусурманами, хранить с

ними добрый мир: султан турецкий уже знает, что поляки и цесарь

приманивают нас к союзу с ними, а мы не поддаемся; зато султан

ценит правду нашу и не пойдет на нас войною! С польским же

королем турки никогда не сложатся против нас; туркам ведь хорошо

ведомо польское непостоянство и вероломство>.

Когда дьяк хотел тронуть чувство гетмана идеею священной

войны за христианскую веру, гетман сказал: <Пресвятое и великое намерение за церковь Божию воевать.

Только исполнить это теперь трудно: правда, что церковь

греческая у турок находится в большом утеснении, что же делать: то

сотворилось по воле Божией! Но ведь и у короля польского

православная вера в гонении и разорении. Поговори с епископом

луцким, что к нам приехал. Пусть он расскажет тебе, что там у

поляков деется!>

Епископ луцкий Гедеон, князь Четвертинский, прибыл еще в

1683 году в левобережную Малороссию и поселился в Крупецком

монастыре близ Батурина. Украинцев поехал к нему и услышал

от него такую речь:

- Я переехал в державу великих государей, спасаясь от

великого гонения. Неволили меня принять римскую веру. Отъезжая

в поход на войну, король и королева призвали меня к себе и

сказали: <коли воротимся с войны и застанем тебя, что ты не

учинишься в римской вере или не примешь унии, то зашлют

тебя в Мальборк на вечное заточение>. Я убоялся и убежал: желаю

пребывать в царской державе и живот свой скончать в

благочестии. Ныне без меня, конечно, всех приневолят к римской вере

и совершенно иссякнет благочестие в Короне и в княжестве

Литовском, потому что король на том стал, чтоб веру благочестивую

в Короне и в Литве искоренить.

После этого свидания с епископом думный дьяк опять вел

беседу с гетманом о том же предмете. Самойлович говорил: <Под игом турецким есть много народов нашей православной

веры: волохи, мультане, сербяне, болгаре, словене, греки - у

них есть славные монастыри и многие церкви; теперь они от

папина начальства укрываются и, будучи под турецким

султаном, свою веру сохраняют, папистов берегутся, и одним только

именем великих русских государей утешаются, чаючи от них

когда-нибудь для себя отрады. Если ж бы королю польскому и

375

цесарю.в войне посчастливилось и войска их вступили бы вдоль

турецкой области и расширились, то оных христиан стали бы

в житии и в вере насильетвовать и обращать в унию тамошние

святыни: либо войною, либо договорами, . а уж довели бы до

того, чтоб возвысить свой римский -костел, а наше православие

понизить. Сталась бы через то православным народам

неутолимая жалость. Поэтому, уж если с ними вступать в союз, то

разве с тем только договором, чтобы, в случае счастия в войне, оные народы были оставлены в своей православной вере по

восточному исповеданию. Великим государям союз с поляками

только затем и может быть нужен, чтоб сохранить и множить

святую веру и расширить пределы нашего государства по Днестр

и по Случ. Только вот в том и дело, что хоть и заставить их

присягнуть прежде союза с ними, то на их присягу положиться

нельзя, потому что, как я говорил уже, у них папа и ксендзы

всякую присягу разрешают>.

В начале 1685 года гетман отправил в Москву посланцем

Кочубея с инструкциею, в которой обширно описывались коварные

поступки поляков и излагались желания малороссиян: отыскивать

у поляков русских исконных владений1, заступиться за

православную веру, которая терпит в польских областях гонения и

поругания, и оставить во владении Войска Запорожского села по

сю сторону реки Сожи, издавна принадлежавшие Войску

Запорожскому и в недавнее, время <заеханные> сыном гетмана, ста-

родубским полковником Семеном Самойловичем.

Эту полосу земли просили удержать собственно для того, чтоб

там поселить остававшихся еще без приюта правобережных про-

чан2.

Чтобы более расположить Москву к своим взглядам, Самойло-

вич послал в Приказ письмо ясского архимандрита Исайи, сообщавшего о разговоре с великим сераскиром Сулейманом-пашою; из

этого письма можно было заключить, что турки ценят мир с Мое-

1 <Поневаж вся тогобочная Днепра сторона - Подоле, Волынь, ГХод-

ляше, Подгорье и вся Червоная Русь, которых славные и старинные места

Галич, Львов, Перемышль, Ярослав; Люблин, Луцк, Владимир, Острог, Заславле, Корец и иншие знайдуются, всегда до монархов российских от

початку бытия здешних народов належали и тылько сто лет з невеликим

злишком тому времени як Польское Королевство ними овладело, теды

при таких польское стороны незычливостях, же оны всегда на упадок

Российской монархии чыгают, безгрешно було бы преславного царства

российского стороне свое искони вечное, хотя по троху одисковати при

Божой помочи, углядаючи способного времени>. (А. И. Д., подлинники, № 458).

2 <Многие тогобочные як войсковые так посполитые люди старинные

малороссийские обыватели, прихилившихся сюда -до нас, не могут мети

довольного прожития за теснотою земли>. (А. И. Д., подлинники, № 458).

376

ковским государством, и Россия может надеяться для себя выгод от

дружбы с Турциею более, чем от союза с поляками.

Так, малороссияне, находясь под влиянием давней вражды

своей к полякам, отбивались и руками и ногами от дружбы и

союза с ними и хотели вовлечь Московское государство снова

в войну с Польшею. И духовные лица, и светские, и старшины, и простые козаки, и поспольство - все сходились на этой

старой неприязни; для всех было прискорбно, что дело свободы