Итоги № 47 (2011)

С сожалением должен констатировать, что победить перекупщиков в ближайшем будущем окончательно и бесповоротно не удастся никогда. Сегодняшний беспредел — следствие чрезвычайной или, правильнее сказать, экстраординарной ситуации: по Большому театру соскучились, да и кому не хочется посмотреть своими глазами на результаты реконструкции, лично проверить, какие там лепнина и позолота. Пройдет совсем немного времени, и страсти улягутся, все встанет на свои места. Как только репертуар выстроится и обе сцены начнут планомерно функционировать, бешеные очереди рассосутся сами собой. Но всегда будут спектакли раритетные, эксклюзивные, особенно балетные, на которые трудно попасть. И со спекулянтами в таких случаях бороться можно только экономически, выбивая у них из-под ног почву. Да, повышать цены на билеты, другого способа нет. Дефицит есть дефицит. Можно увеличить выпуск автомобилей, если на них ажиотажный спрос, но зрительный зал расширить нельзя. Ценовой предел определит рынок. Очень-очень дорого 1700 мест не продашь. Прибавьте к этому 900 мест на новой сцене и помножьте на 22 дня в месяц, исключив выходные дни, и получится такое количество билетов, которые еще поди продай. Надо просто подождать, пока все устаканится.

На зарубежных гастролях мне не приходилось видеть ни людей, спрашивающих лишние билетики, ни людей, продающих с рук. Система давно отлажена и абсолютно прозрачна. Публика приобретает места в театр через Интернет. Известен день, когда начинается продажа, по числам расписан репертуар на весь год, более того, заранее объявлено, кто из солистов в какой день будет петь или танцевать. Ты волен выбрать то, что тебе удобно и по карману. Кто опоздал, тот не успел. Все происходит в режиме онлайн. Как я знаю, через Интернет билеты в Большой театр продаются только частично, и, честно говоря, я не в курсе, чем это вызвано. Наш театр переходит на такую форму реализации билетов с 1 декабря. Мы готовились к этому целый год, необходима координация с банками, чтобы продажи происходили не только у нас, но и за границей. Но в отличие от цивилизованных стран мы не сможем предложить публике билеты на весь сезон, а только на месяц-полтора. План-то годовой и у нас составляется, да только постоянно изменяется и корректируется.

Уверен, и в Большом театре все наладится, просто руки еще не дошли. На самом деле перед всеми музыкальными театрами сейчас стоит проблема, как билеты продать, потому что конкуренция чрезвычайно возросла. Когда-то ходили только к ним да к нам. А теперь и к Бертману, и к Касаткиной с Василевым, и в Дом музыки... И Зал Чайковского приглашает блистательных гастролеров, и Кремлевский дворец... Приходится постоянно думать, чем подогреть зрительский интерес, тратить 15 процентов от дохода на рекламу, искать свою нишу, то есть формировать своего зрителя. Несмотря на то что Москва 11-миллионный город, музыкальный рынок перенасыщен. Если раньше на балетные спектакли билеты разлетались как горячие пирожки, то теперь положение несколько иное. Впрочем, Большого театра эти проблемы касаются в меньшей степени, чем других. Это нам надо думать и крутиться. Они — бренд.

Владимир Урин

ген­ди­рек­тор Музы­каль­но­го те­ат­ра им. Ста­нис­лав­ско­го и Неми­ро­ви­ча-Дан­чен­ко

Многоборец / Общество и наука / Спецпроект

Заключительную часть беседы мы записывали в особняке Прохорова в подмосковном Сколкове. Из предметов, по которым можно было бы идентифицировать хозяина, в глаза бросилась гигантская кроссовка с автографами баскетболистов ЦСКА образца 2008 года. (Клубом, напомним, в тот момент владел наш герой.) И более ничего с признаками печати личности. Я даже не удержался от вопроса: «Это дом приемов или живете тут?» Прохоров искренне удивился: «Конечно, живу». Похоже, для него и вправду не имеет значения, какие картины висят на стенах и что за диваны стоят в гостиных. Вот расположенный на цокольном этаже тренажерный зал должен быть оборудован по последним стандартам, и кухня обязана соответствовать хозяйским представлениям о прекрасном…

— Когда мы говорили о джинсовом кооперативе, с которого, собственно, и начинался ваш путь в большой бизнес, я о главном не спросил: вы-то сами, Михаил, продукцию «Регины» носили?

— Не вылезал! В магазинах джинсы моего размера было не достать, а тут шили и «варили» из дико дорогого тогда индийского материала в полном соответствии с пожеланиями клиента… Хотя из-за одежды я и прежде особо не парился. Немодно, нестильно — абсолютно наплевать. Так с детства пошло. Пока папа работал в Спорткомитете, привозил кое-какую обновку из загранкомандировок. Потом, правда, это перестало быть актуальным. К десятому классу я вымахал под два метра, нога вытянулась до 47-го размера, который и на Западе не являлся самым ходовым... Вот папа любил красиво одеться. Он ведь родом из деревни, из семьи раскулаченных. Для него было важно, как человек выглядит. А я запросто мог прийти в институт в трениках с растянутыми коленями-пузырями и вязаном свитере. Мне вежливо делали замечания, дескать, не комильфо… У нас публика старалась в пиджаках и галстуках щеголять — все-таки будущие финансисты-международники… Для меня деловые костюмы — атрибут, униформа, не более. Сам не выбираю, заказываю портному, он и шьет на мою нестандартную фигуру. Кроме спорта люблю еду, вот это чистая правда. Дома у меня два повара. Можно сказать, я обжора, ем помногу. С другой стороны, дело не в изысках. Любимая еда детства — российский сыр с колбаской типа сервелат. Возвращаюсь с работы среди ночи, иду на кухню, ставлю чайник, достаю из холодильника продукты, сам делаю бутербродики и кайфую… Отварная курица нравится с младых лет, обожаю сладкое, а вообще предпочитаю русскую и грузинскую кухню.

К автомашинам и технике я равнодушен. В начале 90-х была мода на наручные часы. Но механические часто выходили из строя, поэтому быстро охладел к их приобретению. И компьютеры в моем присутствии нередко барахлят. Видно, энергетика такая. Мобильным не пользуюсь. Зачем, когда есть секретари? Они передадут важную информацию, едва освобожусь. Это ведь психологическая история. Что произойдет, если отвечу на звонок не сразу, а, допустим, через час? Спросите у моих помощников: всегда отзваниваю. Ну узнаю новость с некоторой задержкой — и что? Мир перевернется? Я же не дилер, покупающий или продающий валюту. Волен сам формировать график. Вопрос организации процесса, только и всего…

— Не сомневаюсь, деньги у вас просят часто. Интересно, с какой регулярностью даете?

— Точную цифру не назову, не высчитывал. Я создал благотворительный фонд, его возглавляет Ира, сестра. Вместе с коллегами она и помогает людям, которым реально плохо. Там работают специалисты, способные лучше меня определить, кому и в каком объеме оказывать финансовую и прочую поддержку. Я предоставляю деньги, а они решают. Думаю, это более правильная история, хотя всем, увы, не поможешь. Отказывать очень нелегко, тем более что адресованную мне почту всегда читаю сам… И отвечаю на письма, кстати, тоже. Пишу от руки, могу секретарю надиктовать, но ни разу в жизни не отправил эсэмэску или мейл. На английском, правда, телексы набивал. Был такой эпизод в биографии, когда в 1989 году работал bond dealer в банке и двумя пальцами стучал по клавишам машинки Philips. С тех пор к печатным устройствам не прикасался. И не планирую.