Руина, Мазепа, Мазепинцы

свидетелем поспешного сбора военных сил Турции и не без труда

сообщил об этом в Москву. По получении этих известий 12 апреля, царь, по совету с духовенством и боярами, указал князю Ромоданов-

скому идти с войском в Малороссию, но прежде военных действий

против турецкого войска вступить с визирем в переговоры, попытаться убедить его, что Малороссия исстари - достояние России и

Дорошенко неправильно отдавал ее Турции, а потому к войне нет

причин; в случае же неудачи переговоров Ромоданрвскому велено

было попытаться защищать Чигирин, но если он увидит* что нельзя

его защищать, то должен разорить его до основания, а с турками

постановить такой договор, чтоб на тех местах городов никаких не

строить, и всех оставшихся там жителей перевести на левую

сторону Днепра. Но Ромодановскому предписывалось делать это так, чтоб

не произошло оттого ропота и смятения в малороссийском народе.

Ожидание турецкого вторжения возбуждало не панику, а

тревогу, смешанную с каким-то таинственным чувством страха и

333

решимости. Самойлович дал приказание готовиться к отражению

врага не только козакам,, но и поспольству; все мещане и поселяне

должны были поставить каждый из семьи своей по воину, -

богатые из трех членов семьи одного, а убогие - с пяти одного. К

этому обязывались и ремесленники, и художники, и скрипари, и дудари, по выражению летописи. Архиепископ Лазарь Барано-

вич, своею архиерейскою грамотою, наложил по всей Малороссии

трехдневный пост каждую седмицу, по понедельникам, средам и

пятницам: все должны были в эти дни воздерживаться от всякой

пищи и питья и пребывать в благоговейной молитве. Гетман своим

универсалом предписывал всем начальствующим надзирать за

соблюдением архиепископского распоряжения1. И в других русских

краях всего Московского государства разосланы были от архиереев

печатные молитвословия о победе над супостатами: их определили

читать по всем монастырям и приходским церквам в уреченный

день в неделю, и в этот день все-должны были поститься с утра

до вечера, и в ночь, и на следующее утро до конца литургии; во

все это время монастыри должны быть заперты, чтоб никто не

выходил ни из монахов, ни из служек. Так следовало поступать

до окончания войны.

Самойлович выступил в поход в первых числах июня и

сошелся с Ромодановским на Артополоте. Там предводители

устраивали друг другу пиры. На пир, данный боярином, приглашены

были козацкие чины, которым отдавалось большое предпочтение

перед великорусскими, и последние за то озлобились. Отсюда

двинулись они к Лубнам, куда прибыли 12-го июня. Вперед

отправлен был отряд в 12.000 человек, под начальством Косагова -

приискать удобное место для переправы огромному соединенному

войску. За ним гетман и боярин к концу июня приблизились к

Днепру, а 1-го июля пришло к ним известие, что турецкие силы

приближаются к Бугу. Тогда предводители сообразили, что

переход в том месте, куда они отправили Косагова, неудобен, потому

что им придется идти к Чигирину три мили через леса и болота, и если неприятели там нападут на них, то им некуда будет

повернуться со своим тесно замкнутым вагенбургом. Они решили

повернуть вверх по течению реки Сулы, перешли через нее 3-го

1 Ригельмана, Лет. Пов. о Мал. Рос, 160. - Акты Зап. Рос, V, 141 -

144. Святогорского Афонского монастыря игумен Исакий, извещая

гетмана, что турки собираются на Киев, писал: <у вас духовные ведут себя

бесчинно, молебны поют пьяные, ни страха Божия, ни поста у них нет, как скоты бессмысленные живут; прикажи в монастырях и в приходах

наложить пост три дни в седмицу: в понедельник, среду и пяток, в

понедельник пусть всенощное служат арх. Михаилу, в среду Покрову, в

пятницу молебен, а в субботу акафист и в войске чтоб у вас женщин не

было, тогда увидишь милость Божию>. (Арх. Ин. Д., связка 51, № 10).

334

июля, а потом дошли до Бужинского перевоза на Днепре. В этих

местах было приготовлено много байдаков; началась переправа, на которую оказалось потребно не менее четырех суток по

причине большого количества войска. Тут пришел Ромодановскому

указ подождать прибытия князя Каспулата Муцаловича

Черкасского^ с калмыками и татарами. Таким образом, к большой досаде

сидевших тогда в осаде в Чигирине, войско, шедшее к ним на

выручку, оставалось продолжительное время на берегу Днепра, до 28-го июля, пока не явился долго ожидаемый князь Каспулат

Муцалович.

Теперь посмотрим, что делалось в то время в Чигирине.

Назначенные туда начальниками воевода Иван Иванович

Ржевский и генерал-инженер Патрик Гордон прибыли в конце

апреля и с тех пор, до появления под городом неприятелей, Гордон

деятельно занимался устроением всякого рода укреплений, бастионов, равелинов, валов, стен, шанцев, фашин и проч., употребляя на работы ратных людей. Он учредил эстафетное сношение

с Москвою. 12-го мая прибыли в Чигирин назначенные к <залогу>

от гетмана гадяцкие козаки с своим полковником Федором Кри-

ницким: их должно было быть 6.000, но пока пришло налицо

только 4.500. 17-го июня присланы гетманом еще козаки полков

Нежинского и Лубенского собственно для ведения земляных работ.

Нижний замок, или город был предоставлен исключительно ко-

закам гетманского регимента, а главное начальство над всеми ими

было поручено в звании наказного гетмана Павлу Животовскому.

Две сотни слободских полков, Сумского и Ахтырского, находились

с великороссиянами в верхнем городе1. Всего войска в верхнем

городе было 5.520 человек, в нижнем 6.163.

8-го июля появился перед Чигирином передовой турецкий

отряд, и на первой схватке с ним Козаков был убит серденецкий

полковник Рубан. За передовым турецким отрядом появились

молдаване и валахи с своими господарями, а за ними стали показываться

неприятельские ряды все гуще и гуще. На следующий день, 9-го

июля, вся окрестность под Чигирином покрылась неприятельскими

* По известию Гордона (т. 11,478), пороху было до двух тысяч пудов

в запасе, кроме розданного по полкам - всякого рода пушечных ядер

3.600 штук, но бомб только 500, да и годных к делу мортир оказалось

только 4. В замке или верхнем городе было 4 сорока-фунтовых орудия

и,” сверх того, еще два добытые когда-то от поляков Богданом

Хмельницким в Баре. Кроме них было 6 восьми и десяти-фунтовых пушек и 8

меньших,. 14 полевых, 14 картечных, 8 кулеврин двух и трех-фунтовых

и 11 железных разного калибра. Ручных гранат было. 1.200 штук. В

нижнем городе у Козаков было всего 15 железных пушек, немного пороху и

боевых запасов, хотя Гордон заранее предупреждал об этом гетмана.

Ржевский берег боевые запасы и даже Гордону не дозволял делать опыты

пальбы из пушек до пришествия неприятеля.

335

полчищами1. На холмах завиднелись нарядные шатры турецких

военачальников; за их передними рядами красовался шатер

верховного визиря с пятью высокими верхами, а от него в почтительном

расстоянии шатры других знатных пашей. В длину весь турецкий

стан простирался верст на десять. Турецкая пехота вооружена была

мечами и щитами; конница, составлявшая показистую часть

турецкого войска, отличалась породистыми лошадьми, щегольским

оружием и личною ловкостью всадников.

На первых норах визирь отправил письма к козакам в нижний

город2 и к осажденным в верхнем городе великороссияна*м.

Верховный визирь писал последним, чтоб они сдали Чигирин, принадлежность падишаха, и за то обещал им свободное возвращение

восвояси. Великороссийские начальные люди оставили без ответа

визирское письмо, а малороссийские полученное ими письмо