Ориентализм. Западные концепции Востока

С этих прозаических проблем все и началось — но, как мы знаем, отнюдь не кончилось. Через какое-то время в дело вступили силы другого масштаба — религия, политика, а потом уже и национальные чувства. Сейчас арабо-израильский конфликт перерос и эти границы, став чем-то вроде системообразующего фактора в регионе, той распоркой, на которой держится сама архитектура Ближнего Востока; но это все случилось гораздо позже.

Тогда же обстановочка еще накалялась — мерно, но неуклонно, как накаляется котел на ровном огне. Из под крышки начало зловеще булькать. Арабы и евреи перешли к вооруженным стычкам. Доставалось и англичанам, все еще держащим вахту: они оказались удобными мишенями для террора. Не стоит забывать, что терроризм тогда был в основном еврейским.

29 ноября 1947 года ООН приняла знаменитую резолюцию № 181 — о разделе подмандатных территорий и создании двух государств — еврейского и арабского. Оба государства должны были иметь демократические конституции, обеспечивающие права национальных меньшинств в каждом из этих государств. Арабские страны этот план раздела не приняли, выступив против создания еврейского государства на «священной земле ислама». После оглашения резолюции ООН началась столкновения между местными евреями и местными арабами. Понятно, чью сторону приняли арабские государства.

Независимость Израиля («Эрец Израэль») была провозглашена в ночь с 14 на 15 мая 1948 года, сразу после истечения срока британского мандата. Формулировки, принятые в декларации (особенно заявление о «еврейском характере» новообразованного государства) послужили казусом белли. Через несколько часов началась первая, но далеко не последняя арабо-израильская война. Израиль выиграл, чем завоевал себе право на существование. В дальнейшем ему пришлось неоднократно подтверждать это право — все тем же способом.

Тогда же появились первые арабские боевые организации, такие как аль-Джихад аль-Мукаддас (понятно без перевода), Абталь аль-Ауда («Герои возвращения») и другие. Впоследствии, в пятидесятые годы, они вольются в ФАТХ («Движение за национальное освобождение Палестины», Harakat al-Tahrir al-Watani al-Filastini^[424]). На 1956 год приходится окончательное становление ФАТХ. Одним из создателей организации был молодой Ясир Арафат…

Однако мы отвлеклись. Лишившись дома в Иерусалиме, семья Саидов окончательно оседает в Каире. Молодой Эдвард учится в престижном Виктория Колледж, после чего стано вится ясно: ему следует продолжать образование в Европе или Америке. По понятным причинам выбирается Америка.

В 1951 году Саид отправляется на учебу в США. После завершения учебы^[425] он получает высшее образование в Принстоне (где получает степень бакалавра), а затем в Гарварде (там он зарабатывает PhD). К тому моменту круг интересов молодого ученого определяется. Эрудит и полиглот,^[426] любитель хорошей музыки, совершенно европеизированный^[427] — но все таки не «левый», несмотря на круг знакомств… Даже семейное несчастье — новый президент Египта Гамаль Абдель Насер решил строить социализм и национализировал семейный бизнес Саидов, которым пришлось перебраться в Ливан и начинать жить заново — не слишком напугало молодого ученого: у него складывалась своя жизнь и своя карьера, бесконечно далекая от ближневосточной политики.

В 1963 году он поступает на факультет Колумбийского университета. В 1966-м выходит его первая книга: «Джозеф Конрад и автобиографический вымысел», в которой исследуются связи между беллетристикой и мемуарным жанром. В дальнейшем тема творчества Конрада — считавшего себя «поляком в изгнании» — останется с ним до конца. Как, впрочем, и тема автобиографического вымысла — о чем ниже.

Так или иначе, карьера молодого ученого явно идет в гору. Обстоятельства тому благоприятствуют: в западной гуманитаристике начинается эпоха cultural studies, междисциплинарных исследований культуры во всем ее объеме. Вопреки родившемуся в те же годы снобистскому афоризму («cultural studies — это когда филологи пишут об истории, историки пишут о литературе, а литературоведы анализируют политические документы»), новая парадигма оказывается не только модной, но и плодотворной. Саид, с его стилем мышления, идеально вписывается в образовывающийся круг новой академической элиты.

Сам Саид в то время ведет, что называется, «светский образ жизни», читает книги, завязывает знакомства и совершенно не думает об оставленном за спиной Востоке. Впоследствии он скажет в одном из интервью, что в те годы он разорвал всякие связи с Египтом и Ливаном: он чувствовал себя там иностранцем. По большому счету он вполне разделяет все западные предрассудки относительно арабского Востока, добавляя к ним толику неофитского пыла.

Вторая научная книга Саида (а точнее, первая: как говорят в таких случаях, автор гуманитарий поверяется по второй книге, потому что первая обычно представляет собой слегка переработанную диссертацию) — «Начала»^[428] — посвящена литературоведческим штудиям в области современного романа. В центре внимания автора — почтенные «современные классики», такие как Пруст или Томас Манн. Книга посвящена теме преодоления жанровых границ и напичкана ссылками на Ауэрбаха, Фрейда, Вико,^[429] структуралистов и так далее. Блеск эрудиции оттеняется стилистическим совершенством текста, умение читать и вчитываться — умением делать далеко идущие выводы. В 1976 году ему вручают награду Колумбийского университета за текст «Начал», а год спустя он получает должность профессора английской литературы и сравнительного литературоведения. Это — на всю жизнь.

Впрочем, к тому моменту интересы Саида претерпят очень существенную трансформацию. Профессорскую шапочку наденет на себя человек, открывший для себя совсем иные ценности, нежели академические лавры.

4

Утром 5 июня 1967 года начался новый арабо-израильский конфликт, известный теперь как «шестидневная война». На сей раз начал войну Израиль^[430] и провел ее в классической стилистике блицкрига: внезапное нападение, господство в воздухе, удары танковых колонн и т. п. За неделю арабские армии^[431] были разгромлены. Израиль захватил немалые — по ближневосточным масштабам — территории: западный берег Иордана, сектор Газа, Голанские высоты и Синайский полуостров. Восточная часть Иерусалима, считавшаяся «арабской»,^[432] также была оккупирована. 28 июня 1967 года правительство Израиля приняло решение об ее присоединении к западной части города. Иерусалим стал еврейским.

Эти события перевернули жизнь Эдварда Саида. Впоследствии он скажет, что шестидневная война стала «прощанием с миром юности», воплощением всех бед и потерь. Но эта же война придала смысл и ценность всему тому, что он легкомысленно считал само собой подразумевавшимся: почве и крови.

Отныне Саид — не космополитически настроенный эмигрант арабского происхождения, а палестинский беженец.

В своей поздней книге — «Размышления об изгнании и другие заметки»^[433] Саид напишет: «Национальное самосознание — это притязание на принадлежность к некоему народу и некоей культуре, на право считаться где-то „своим“. Его ключевое понятие — Родина, понимаемая как общность языка, культуры и обычаев; тем самым оно сопротивляется изгнанию, противодействуя его губительному натиску. На деле же национальное самосознание и изгнание — это, как господин и слуга из гегелевского сравнения, пара взаимопроникающих, взаимообусловленных диалектических противоположностей. Все разновидности национализма возникают и начинают развиваться на почве ущемления национальных прав. Борьба за независимость североамериканских колоний в XVIII веке, за объединение раздробленных на мелкие государства Германии и Италии в XIX веке, за свободу Алжира в ХХ, — все это была борьба этносов, отлученных от («изгнанных из») всего того, что они ассоциировали с «достойным» образом жизни». Далее по тексту следует презрительная филиппика на тему «квазисвященных текстов» национализма, его жесткого разделения на «своих» и «чужих» — в общем, всего того, что неприятно в национализме человеку просвещенному. Все это, однако, не смазывает силы первоначального видения: нация возникает путем отрыва от почвы. Если угодно, национальное самосознание есть почва минус кровь. Это остаток почвы, растворенный в крови и унесенный на подошвах.