Допустим, ты – пришелец жукоглазый...

понятен… Убери из «Дюны» фантастичность, особую категорию Специи – все рассыпается. По отношению к персонажам, к проблематике текста Специя – фантастическое допущение, заостряющее проблемы.

«Хищные вещи века» Стругацких – слег фантастичен не только для нас, читателей. Хотя, увы, слег уже перестал быть для нас фантастичным… А для героев повести он по-прежнему фантастичен. Вот этот момент, когда внутри текста есть фантастика не только для читателя (в его мире нет эльфов, а в книге они имеются), но и для этих самых эльфов тоже есть фантастическое допущение, которое взрывает изнутри ситуацию с набившими оскомину эльфами – он очень важен.

Разумеется, бывает, что одно и то же фантастическое допущение является фантастическим как для читателя, так и для мира книги. Тот же гиперболоид инженера Гарина – в реальности его нет, он фантастика и для нас, и для персонажей романа. Чаще всего это происходит тогда, когда описываемая реальность, за исключением конкретного допущения, близка к реальности читателя. В «Сфере» Валентинова гипносфера – допущение фантастическое как для героев романа, так и для нас с вами, поскольку весь остальной мир фактически равен реально существующему.

Вспомним еще раз «Трудно быть богом» Стругацких. Для нас, читателей, одно допущение – футурологическое. Экстраполировали наше общество в будущее – получили ситуацию. Для мира книги, то есть для Арканара, вертолет является фантастическим допущением. И полевой синтезатор «Мидас» – тоже. Для них эти допущения иного характера – не научные, а скорее уж фольклорные.

Как по нам, это высокий пилотаж – сражаться сразу двумя допущениями, снаружи и внутри, как двумя мечами, взрывая ситуацию.

И вот снова мы вынуждены вернуться к началу разговора.

К тому, что из фантастики уходит сама фантастика. Что фантастическое допущение большинства издающихся книг для читателя зачастую является избитым и банальным. А для мира книги – так и вообще не фантастическим. Они так живут, все происходящее для них – обыденность, полная и абсолютная, даже без намека на исключительность; ничего «взрывоопасного», заостряющего проблематику, не происходит. К сожалению, с момента ковырнадцатого собирания конструктора «Лего» фантастика уходит навсегда – и для героев книги, и для читателя. Остается эрзац-кофе без кофеина, обезжиренное масло; кастрированный бык-производитель. Остается паразитирование на бренде «фантастика» – метод уходит, уступая место шаблону.

Таким образом фантастику в последнее время стало легко писать.

Таким образом в фантастике стало легко издаваться.

Здесь мы уверены, что нам возразят: сразу, не задумываясь. Многие расскажут: «у меня в издательстве не взяли книжку», «у друга не взяли книжку», у Васи, Пети, Маши зарубили текст… Но, если посмотреть статистику, увидим: издаваться стало значительно легче.

Почему?

Про «издаваться» – это отдельно и чуть позже. А вот что стало проще писать? – ее, родимую, псевдофантастику, лишенную метода допущений. Есть набор привычных блоков – собираем,