Когда умрут газеты

Политическая и экономическая доктрина капитализма обязывает СМИ быть объективными и независимыми. А это якобы обеспечивается только товарной моделью СМИ, в которой основными источниками выручки является продажа рекламы и тиража. Это похоже на «чикагских мальчиков» и прочий монетаризм, согласно которому правильное устройство экономики ведет к правильному устройству политики. Медиамонетаризм. Такова преобладающая модель самосознания СМИ, которая захватила и Россию, причем чуть ли не в последние 10 лет.

Но если отказаться от жупела информирования и признать истинным назначением СМИ выработку ориентиров, то объективность вовсе не нужна. Больше того: медиум всегда субъективен, это — одно из ключевых условий профессии.

Нелепо и требование независимости СМИ. Будучи сами по себе органом общественной цензуры (отбор полезных картин мира), СМИ могут прекрасно обходиться без свободы слова, которая, вообще-то, экспортирована из другой понятийной системы — политической. Не то чтобы совсем прекрасно, но — могут. Ходить за примерами далеко не надо, достаточно дойти до телевизора.

Таким образом, идеологические обоснования товарной модели выглядят романтическим заимствованием из другой области — из области демократии. У товарной модели нет основ или ее основы не связаны с журналистикой. А связаны с посторонними идеалами (свобода слова) или зарабатыванием денег («только бизнес и ничего более»).

Симптоматично и то, что пресловутый кризис СМИ удивительно совпадает с экономическим кризисом. Тогда как в былые времена любой кризис (читай: разрушение ориентиров) обязательно приводил к бурному расцвету журналистики. Но товарно-потребительский подход сделал журналистику бизнесом, и, как всякий бизнес, журналистика стала жертвой экономических потрясений.

Ложно понимая функцию СМИ, эта модель в сознании ее агентов в буквальном капиталистическом смысле монетизирует сущности, которые для монетизации не приспособлены. Тем самым она опускает СМИ на уровень отрасли экономики, получая все блага и риски бизнеса.

Механизм оплаты в товарной модели таков: выверенным контентом собрать аудиторию и собрать с нее деньги, затем эту же аудиторию продать еще и рекламодателям. Внутренний конфликт уже заложен: аудитория хочет совсем не того, что рекламодатели. Отсюда бесконечная борьба редакций таких СМИ с рекламными службами.

Но главная проблема товарных СМИ вот в чем: для лучшего уговаривания они предъявили рекламодателю миф, что реклама в СМИ — это чуть ли не технология прямых продаж. Коли так, то по рекламе должны пойти звонки покупателей. А звонки не идут, если только это не газета объявлений. Потому что реклама в СМИ вовсе не является продающей. Точнее — это не самый лучший способ прямых продаж. Для прямых продаж уже давно есть куда более эффективные и не менее массовые способы — call-центры, директ-маркетинг, «наружка» и все такое.

Видимо, проблемы с измерением эффективности, да и с самой эффективностью прямой рекламы в СМИ, как раз и подрубают рекламные поступления — одну из бизнес-основ товарной модели.

Однако даже в эпоху потребления товарно-потребительская модель далеко не исчерпывает всех форм общественной платы за услуги СМИ. Полагаю, что эта модель сегодня обеспечивает едва ли 42 % всех платежей редакциям со стороны общества. И ее вес будет сокращаться. Остальные платежи обеспечиваются каким-то иным, необсуждаемым образом.

Поставляя обществу ориентиры, санкционированные обществом, СМИ становятся влиятельными. Обеспечивая в бесформенных полях значимости точку сборки смыслов, СМИ способны собирать людей. Сбор людей и влияние на них — вот главное колдовство журналистики. Разумеется, эти способности СМИ — лакомый кусок для любых других институций, интересующихся влиянием на массы людей.

СМИ и сами заинтересованы получать средства к существованию. А так как за абстрактную функцию выработки ориентиров никто напрямую не платит, приходится продавать трафик (рекламу). Но проблема в том, что трафик, обеспечиваемый СМИ, замедляется, теряет эффективность, уступает другим каналам массовых продаж.

Теряя монополию на трафик, СМИ, похоже, постепенно сбиваются на продажу второй части своего колдовства — продажу влияния. СМИ — все еще (и будут всегда) — конденсаторы социального заказа и индукторы социальной значимости. В этом они вне конкуренции, и эта часть их «особой миссии» — вне опасности.

На сохраняющемся еще пока трафике, причем трафике входящем (читатель заинтересован и тематически предуготовлен), СМИ начинают создавать различные сервисы, связанные с продажей влияния [15].

Оценка состояния медиа-отрасли не учитывает «левых» доходов, которые, вероятно, уже превышают поступления от рекламы с подпиской

Независимость СМИ опирается на экономический механизм — механизм «двойной конверсии»: СМИ продает копии читателю, а читателя — рекламодателю. Деньги идут с двух сторон. Разумеется, чтобы этот механизм работал, читателя надо завлечь, и завлечь в достаточном количестве, — чтобы он и сам деньги давал, и был интересен рекламодателю.

И читатель, и рекламодатель заинтересованы в общей, неангажированной площадке. Таким образом, двойная конверсия, если приносит достаточно денег, делает СМИ экономически зависимыми лишь от публики. Этот механизм содержит не только желтую прессу, но и серьезные издания, в которых редакторы пытаются уловить ответственный интерес совокупного читателя. А читатель хочет, чтобы СМИ отвечали его интересам, а не интересам магнатов и политиков.

Такова идеальная картина, в которой представление о возвышенной миссии журналиста подкрепляется особым способом общественной оплаты. Очень важно, чтобы плательщик не был слишком уж консолидирован. Тогда СМИ, при желании, могут сохранять независимость, собирая деньги с многих малых плательщиков.

Но даже в этой парадигме существует не только миф о независимом журналисте, но и миф о продажном журналисте. Что уж говорить об обществах, где деньги в СМИ поступают другими способами, от других плательщиков и за другое.

Однако как бы и кто бы ни платил за СМИ, это все равно общественная плата за СМИ, если смотреть на предмет сугубо технически. Просто в качестве конкретных плательщиков обществом делегируются всякие-разные субъекты. Идет ли плата из кармана олигарха, из серой кремлевской кассы, из черных денег водочного магната — это все тоже плата общества журналистам.

Естественно, способы оплаты влияют на журналистскую практику. Как Набоков пришпиливал бабочку или Гумберта вовсе не ради нравственной оценки, а для классификации, и чуть-чуть — для удовольствия, так и мы попробуем классифицировать и описать эти способы оплаты.

Три источника

Способы общественной платы за журналистику я бы объединил в три группы следующим образом.

— оплата читателем;

— оплата рекламодателем;

— протекционная подписка/реклама.

— рыночные инвестиции;

— политические инвестиции;

— «контролирующие инвестиции»;

— корпоративные инвестиции.

— частный заказ;

— общественный заказ.

С пользовательской покупкой все ясно — это та самая оплата копий читателем (подписка и розница) и оплата рекламы рекламодателем. Покупаемый товар измерим вещно (экземпляр, площадь, ролик), транзакция проводится легально и открыто.

Разные СМИ, работающие в этой модели, могут опираться преимущественно на читательские деньги, либо, наоборот, на рекламные деньги. Чаще всего это некая комбинация читательских и рекламных доходов в структуре выручки. Но в любом случае плательщик распределен и не может оказывать искажающего влияния на редакционную политику. Вот бизнес-модель, не гарантирующая независимость СМИ, но создающая, в идеале, достаточную экономическую основу для независимости.