Просуществует ли путинская система до 2042 года?

Понятно, что за эти годы издержки российских производителей в рублевом выражении тоже сильно возросли, но, конечно, происходило это с большим отставанием. Зарплату рабочим задерживали месяцами. Тарифы на энергию оставались заниженными. А от уплаты налогов бизнес порой умело уходил.

В общем, слабый рубль должен был вроде бы способствовать развитию отечественной экономики. А он не способствовал. Экономика падала вплоть до 1997 г. Характерно, что падение ВВП приостановилось не в годы падения нашей валюты, а тогда, когда рубль оказался в валютном коридоре. И лишь на руинах этого коридора сработал впервые эффект девальвации.

Объясняется всё это тем, что одних лишь макроэкономических стимулов для развития недостаточно. Важны еще и так называемые институциональные изменения. Проще говоря, правила игры, действующие в экономике.

Во-первых, чтобы отечественный бизнес устремился зарабатывать деньги благодаря девальвации, надо, чтобы этот бизнес существовал. До гайдаровской реформы бизнеса в России не было. Или, точнее, зародыш его имелся, благодаря первым кооперативам и коммерческим банкам, возникшим в годы горбачевской перестройки. Но они были тогда еще слабоваты и масштабное развитие отечественного производства потянуть никак не могли.

Во-вторых, чтобы бизнес получил развитие, он должен был находиться не в «резервации», а захватить все сферы экономики. Такое расширение стало возможно только при либерализации цен и торговли, которые произошли при Гайдаре. При Горбачеве бизнес функционировал только в некоторых сферах, где прибыльность была очевидна: импорт компьютеров, одежды, узкого круга продуктов питания. А после либерализации новый российский бизнес имел потенциальную возможность вторгаться в любые иные сферы, поскольку они все стали рыночными. Он мог инвестировать деньги, обеспечивая нормальное экономическое развитие самых разных отраслей.

В-третьих, чтобы окрепшие на протяжении 1990-х российские капиталы устремились в производство, должна была пройти приватизация. Она у нас осуществлялась не лучшим образом, и есть за что критиковать конкретный механизм передачи госсобственности в частные руки. Однако частная собственность при всех недостатках появилась. И это перевесило пороки процесса приватизации. Бизнес, желающий работать и зарабатывать, к концу 1990-х пришел на предприятия и смог поставить дело по- рыночному, а не по-советски.

В первой половине 1990-х старые советские заводы и фабрики могли бы, наверное, составить конкуренцию импорту. Но у директоров, как правило, не было ни умения, ни желания работать в условиях конкуренции. И главное — у них не было капиталов, чтобы обновить технологии и сделать свой новый товар похожим на импортный, а не на советский. Капиталы появлялись у бизнеса, выросшего из кооперативов и банков. Но пока бизнес не пришел на заводы, он мало чего мог добиться. Строить молочный или мясоперерабатывающий завод с нуля гораздо дороже, чем налаживать дело на старых советских предприятиях.

В-четвертых, для нормальной работы экономики важно было обеспечить финансовую стабильность. Проще говоря, сделать так, чтобы цены не росли бешеными темпами. При Гайдаре стабильности достигнуть не удалось, но к концу 1990-х совокупными усилиями нескольких правительств инфляцию снизили до приемлемого уровня. Каждое из них было не слишком удачливо, но все вместе они сделали так, что Центробанк смог, наконец, прекратить безудержную денежную эмиссию, порождавшую рост цен.

При высокой инфляции бизнесу выгоднее зарабатывать на спекуляциях: купил доллар задешево — продал задорого. А в производство инвестировать сложно. При инфляции кредит очень дорог, а потому трудно найти деньги, которые можно было бы вложить в производство на условиях, выгодных и банку, и инвестору, и будущему потребителю продукции. Когда же инфляция снижается, инвестиции активно идут в экономику. Особенно большим был их приток у нас в 2000 г.

В общем, обнаруживается еще один парадокс. Для нормализации работы экономики в путинскую эпоху значение прихода Путина к власти оказалось не столь уж большим. Гораздо важнее всё то, что происходило перед этим. «Лихие 90-е» были, конечно, лихими, но именно они в конечном счете обеспечили стабильность. Уже к 1999 г. российский бизнес стал значительно более умелым, богатым и энергичным, чем в начале 1990-х. Бизнес рвался в производство, поскольку оно становилось теперь для него по-настоящему привлекательным. И производство действительно заработало. Причем, надо сказать, неплохо — вплоть до кризиса 2008—2009 гг.

Владимир May - ректор Академии народного хозяйства и госслужбы:

«Разумеется, и девальвация, и высокие цены на нефть имеют значение в стимулировании экономического роста. Однако следует видеть и ряд других факторов, играющих фундаментальную роль в обеспечении высоких темпов экономического роста. Прежде всего следует отметить такие факторы, как макроэкономическая и политическая стабилизация, что создавало общую основу для восстановления роста; приватизация, в результате которой постепенно сформировался класс собственников, долгосрочные интересы которого могут быть реализованы только посредством экономического подъема».

(Экономика переходного периода. Очерки экономической политики посткоммунистической России.

Экономический рост 2000-2007.

М.: Издательство «Дело», АНХ, 2008. С. 41-42)

Чем Кудрин Путину дорог

Впрочем, не следует делать вид, будто при Путине вообще не совершались реформы, необходимые для развития экономики. Такой взгляд на вещи был бы не объективным, а сильно идеологизированным.

В правительстве и в кремлевской администрации за время путинского президентства перебывало много экономистов реформаторской направленности: Алексей Кудрин, Сергей Игнатьев, Андрей Илларионов, Герман Греф, Михаил Дмитриев, Алексей Улюкаев... Хотя сегодня почти все они ушли в отставку, нельзя объяснить их готовность работать на президента одним лишь путинским умением нравиться собеседнику. Реформаторы действительно какое-то время видели возможность реального продвижения вперед, поскольку это продвижение действительно было. Один из немногих, но важных примеров преобразований — налоговая реформа. Кудрин осуществил ее в первый же год пребывания Путина у власти. 20 мая 2000 г. Указом президента были утверждены направления налоговой реформы, предусматривавшие снижение общего фискального бремени, упрощение системы, улучшение налогового администрирования и повышение уровня собираемости налогов. Эта реформа, несомненно, стимулировала развитие экономики.

Снижение налогов способствует развитию экономики. Если бизнес экономит деньги на расчетах с государством, он может установить цену пониже, чем у зарубежных конкурентов и выиграть схватку за покупателя. Важно и то, что при низких налогах бизнес может получить большую прибыль. Как ни странно, от этого выигрывает не только сам предприниматель, но и общество в целом, поскольку высокая прибыльность привлекает капиталы. Соперничающих за эту прибыль конкурентов с годами становится всё больше, а значит, в результате соперничество притормозит рост цен или даже их снизит.

Кудрин добился снижения целого ряда налогов. Многие вообще были отменены. Если в 1990-х гг. в России существовало 53 вида налогов и сборов, то после 2004 г. осталось лишь 14. На первый взгляд представляется, будто подобный либерализм подрывает бюджет и увеличивает доходы бизнеса, снижая возможность государства осуществлять социальные выплаты. Однако на самом деле обилие налогов не приводит к росту доходов государства. По некоторым из них собирают столь мало денег, что на содержание налоговых инспекторов и на осуществление всяких проверок уходит больше средств. А кроме того, налоговая неразбериха заставляет бизнес плодить много бумаг и держать лишних клерков вместо того, чтобы нанять людей, способных что-то производить.

Итак, как же изменилась налоговая система конкретно после реформы Кудрина?