Люди и спецслужбы

Законы восприятия основной массой людей окружающей действительности таковы, что десятки миллионов пожилых женщин будут часами смотреть телепередачи о сексуальных маньяках, серийных убийцах, вероятность реальной опасности от которых составляет доли процента и не обращать внимания на то, что качество воды в кране давно и медленно разрушает здоровье их внуков. Не говоря уж о предкризисных ситуациях на расположенных по соседству складах химического, бактериологического оружия или на атомной станции.

Теперь о некоторых суждениях генерала собственно по работе российских спецслужб: "…Меня пригласили в комиссию, которая проверяла, как идут начавшиеся тогда преобразования в КГБ. Мы тогда ставили вопрос о том, что общество создало и содержит этот институт, у которого есть специфические средства контроля в определенных сферах. И значит, государство должно жестко определить его функциональность. Один из самых важных параметров оценки — информационная составляющая. То есть КГБ отслеживает, выявляет какие-то негативные явления, процессы, обрабатывает эту информацию, анализирует и готовит соответствующее сообщение властям. Эта информация должна быть непременно воспринята, должны быть приняты конкретные меры, и очень важна обратная реакция, оценка этой информации…Все было пущено на самотек. Я недавно заходил к своим ребятам — все стало еще хуже. Они предоставлены сами себе и становятся постепенно заложниками системы: погрязли в кулуарных разборках, занимаются лоббированием. Представьте себе оперативника, который работает с агентурой, — это дело негласное, а значит, он должен жестко, системно контролироваться. Ничего этого нет, и люди в стенах бывшего КГБ заняты сбором информации по нефти, металлу, газу. У них небольшие зарплаты. А вы говорите «тонкие технологии»…Как можно бояться 37-го года, когда все у нас сегодня гораздо страшнее. Любой следователь прокуратуры может вас посадить, если захочет. Людей бросают на двухярусные нары, где они по очереди спят, где нет никакой вентиляции, параша. Бог знает, какая вода и какая пища — миллионы загоняются в эту систему. И когда люди уже ломаются морально, инфицируются — их выпускают. И все это тиражируется.

Я не знаю, что страшнее: когда бросали в тюрьмы за политический анекдот — или когда за что угодно, если нет в кошельке денег. Ясно одно: сегодня жертв гораздо больше, чем это было в 37-м".

Выводы и здесь не очень веселые:

Спецслужбам знать подноготную процессов, анализировать ситуацию и вырабатывать рекомендации — даже не четверть дела. Несоизмеримо важнее добиться того, чтобы позиция спецслужбы была воспринята властью и адекватно ею отреагирована. Руководителям советских спецслужб, похоже, это удавалось гораздо хуже, нежели их соперникам, ибо для этого требовалось еще и определенное гражданское мужество: преодолевать с риском для карьеры нежелания политиков идти на непопулярные шаги, добиваться отстранения от власти агентов чужого влияния, того или иного клана и т.п.

Неправовое растаскивание госсобственности СССР между семейно-номенклатурными кланами привело к тому, что спецслужбы, их подразделения и личный состав оказались в обслуге различных противоборствующих крупных группировок собственников и вынуждены теперь обслуживать разнородные корпоративно-клановые интересы, противоборствовать между собой и с правоохранительными структурами. Работа по общенациональным, государственным интересам оттеснена на периферию приоритетов.

Ныне есть множество социальных явлений, которые пострашнее спецслужб с их угрозами «правам человека» в широчайшем диапазоне: от полицейского произвола, сопровождаемого избиениями и открытым грабежом, до разрушения всей экосистемы хищничеством новых собственников, усугубляемого массовым производством опасных фальсификатов: продуктов, напитков лекарств и т.п.

Ситуация никем не контролируется, в условиях тотальной коррупции контролирующих органов (санэпидконтроль, торговые инспекции, подразделения МВД по борьбе с экономическими преступлениями и др.) обвальная торговля фальсификатами стала одним из ускорителей выморочного и деградационного процессов русских, ущерб от которых превышает уже потери СССР во второй мировой войне, а по своим скорым последствиям — сокрушительному необратимому поражению всей нации.

Корпоративная ангажированность российских спецслужб сделала невозможной их работу по пресечению коррупции, «крышевания», участия в криминальном переделе собственности всех правоохранительных органов. Что практически уничтожило законность как основу жизнедеятельности всех государственных органов.

Характеристику не менее любопытных сторон деятельности спецслужб находим в интервью бывшего заместителя председателя КГБ СССР Леонида Шебаршина, опубликованного в «Московском комсомольце» в июне 1999 года под заголовком «Заговора спецслужб в России не существует».

Позиция генерала Шебаршина в вопросе о задачах КГБ в СССР неоригинальна и вполне корректна: "Сама функция органов госбезопасности — это охрана и обеспечение безопасности государства. Наша задача была не реформировать страну, а защищать ее конституционный строй. Рассуждать о том, плохой это был строй или хороший, в наши задачи не входило. Уверяю вас, что в самых демократических странах дело с госбезопасностью обстоит точно так же… Мы привыкли рассматривать термины «госбезопасность» в более узком плане. Внешняя военная угроза, подрывная и разведывательная деятельность, внутренние риски. Все действия, направленные на подрыв конституционного строя

Что касается Гитлера, к сожалению, он был неглупым человеком. Я думаю, что его наследие заслуживает изучения, чтобы видеть константы векового нажима на Россию со стороны Запада. Но Гитлер — это история уже древняя. Можно поднять и посмотреть директиву Совета национальной безопасности США за 1948 год, где были четко сформулированы цели Запада в отношении нашей страны…Все эти цели достигнуты полностью".

Вот такая получилась защита конституционного строя в СССР со стороны наших спецслужб — защитить не смогли. В Китае же — вполне с этим справились бывшие коллеги и соратники КГБ. Защищать, как оказалось, надо было, прежде всего, от собственной высшей номенклатуры, да пороху в характере не хватило. Тогда заговор спецслужб СССР не состоялся, а предпринятая позже робкая и профессионально несостоятельная попытка путча в течение нескольких дней рассыпалась в прах.

Так что между правильными представлениями руководителей спецслужб о своей предназначенности и их воплощением этих представлений в реальную жизнь часто оказывается неодолимая дистанция.

Бывший руководитель КГБ вполне обосновано весьма скептически аттестует возможности тайных заговоров как таковых, в том числе и с участием спецслужб: «Какая бы мощная ни была тайная организация, она не в состоянии развалить такую махину как СССР. Это не так. Я знаю, что требуется, какие усилия на те или иные события в стране… Я приведу ряд примеров. Гранада — задний двор США. Казалось бы ничтожная страна. Там работали ЦРУ, Госдеп и американская пропаганда. А кончилось чем? Войска пришлось ввести. Шестьсот морских пехотинцев, по моему, высадились и смели на фиг неугодный режим. Панама была совсем карманной страной у американцев, и президент был агентом их разведки. Но опять же пришлось вводить войска…Есть пределы, до которых тайные средства действуют».

Действительно, если бы тайными операциями можно было решать любые внутри— и внешнеполитические проблемы, армии с их чудовищными вооружениями были бы не нужны. А они есть, и все виды спецслужб работают, в том числе и на вооруженные силы. И какие бы величественные, глобальные тайные планы ни разрабатывали аналитические центры разведок — реализовывать их придется в значительной и самой существенной части открытыми политическими, экономическими, военными средствами, зарабатывая при этом репутацию «мирового жандарма», «империи зла», «большого сатаны» и т.п. со всеми сопутствующими следствиями в виде демонстраций протестов, экономических и иных диверсий и др.