Сталин и писатели Книга первая

Демьян БЕДНЫЙ

5/VIII.44

Сюжет первый

«БУДЕМ НА ТИПЛИС ГУЛЯЛСЯ…»

11 марта 1923 года в «Правде» появилось стихотворение Демьяна Бедного, многих тогда удивившее.

Начать с того, что было оно вроде как на религиозную тему. Называлось — «Моисей». И эпиграф ему был предпослан из «Второзакония»:

Вообще-то на религиозные темы Демьяну случалось высказываться и раньше. И довольно часто. Точнее — на антирелигиозные. А в этом стихотворении ничего антирелигиозного не было. И Библия, против ожидания, цитировалась Демьяном не глумливо, как это обычно у него бывало, а всерьез и вроде как бы даже почтительно.

Да и само стихотворение, следующее за этим эпиграфом, рядовым читателям «Правды» не могло не показаться загадочным:

Если символика эта «злая и ненужная», зачем же вдруг она ему понадобилась?

И с чего это вдруг самый ярый из воинствующих безбожников вдруг ударился в библейскую тематику?

Поди пойми!

Но те, кому это стихотворение было адресовано, поняли:

Стихотворение Демьяна, как уже было сказано, появилось на страницах «Правды» 11 марта 1923 года. А на следующий день, 12 марта, в той же «Правде» был напечатан первый правительственный бюллетень о состоянии здоровья больного Ленина. И с этого дня такие бюллетени печатались ежедневно. Сопровождались они обычно такими обнадеживающими комментариями:

Врачебные прогнозы были не столь оптимистичны. Но как бы то ни было, до смерти Ленина, которая случилась, как известно, в январе 1924 года, оставалось еще десять месяцев. А Демьян его фактически уже похоронил.

В том, что поэт «не мог прямо написать о близкой гибели вождя», разумеется, ничего удивительного не было. Удивительно было другое: то, что ему позволили сказать это даже вот в такой завуалированной, метафорической форме.

Впрочем, слово «позволили» тут вряд ли уместно. Правильнее было бы сказать: «поручили». А поручить ему это мог тогда только один человек: Сталин. Именно он отвечал за состояние здоровья Ленина, за его жизнь и смерть. 18 декабря 1922 года пленум ЦК ВКП(б) специальным постановлением возложил на Сталина персональную ответственность за соблюдение режима, установленного для Ленина врачами. Известная ссора Сталина с Крупской случилась именно потому, что она «превысила свои полномочия», попыталась взять на себя роль связного между Лениным и Политбюро, в то время как это было только его, Сталина, прерогативой. Больше того! Именно к Сталину, как мы знаем, обратился Ленин с просьбой дать ему яд, если его мучения станут нестерпимыми. Ленин будто бы сказал ему при этом: «Обращаюсь к Вам, потому что Вы самый жестокий из всех членов Политбюро, только Вы способны выполнить такую просьбу». Сталин дал Ленину честное слово, чтo просьбу его исполнит. Но исполнить ее якобы не смог и даже обращался в Политбюро, чтобы с него сняли это данное им Ленину честное слово.

Дать Демьяну это непростое партийное поручение (сообщить народу, что Ленин больше уже не встанет) мог Сталин не только потому, что у него одного повернулся бы язык прямо сформулировать такой щекотливый «социальный заказ», но еще и потому, что из всех «вождей» только у него были тогда с Демьяном достаточно близкие, доверительные отношения.

Ярче всего об этой их близости свидетельствует реплика Демьяна из его письма Сталину. «… Приезжайте! А потом мы будем «на Типлис гулялся».

Сталин не терпел ни малейшего проявления фамильярности:

Фамильярная реплика Демьяна («Будем на Типлис гулялся»), казалось бы, должна была вызвать у Сталина еще более раздраженную реакцию, чем вполне невинная фадеевская частушка. Сталин, как известно, тяготился своим неистребимым грузинским акцентом. Да и само свое «грузинство» склонен был, скажем так, не выпячивать. «Мы, русские люди старшего поколения, сорок лет ждали этого дня» — сказал он в день победы над Японией. Светлана Аллилуева в своих воспоминаниях подчеркивает, что все бытовые привычки у него были чисто русские. Вспоминает даже фразу старшего брата Василия: «Ты знаешь, оказывается наш папа раньше был грузином». Когда Берия заменил однажды всю русскую охрану его «ближней дачи» грузинами, он вспыхнул: «Ты что же, думаешь, что русские меньше любят товарища Сталина, чем грузины?» И распорядился немедленно убрать грузин и вернуть русских.

Ну, а реплика Демьяна: «Будем на Типлис гулялся» не просто намекала на его «грузинство» и неистребимый грузинский акцент. Между нами говоря, шутка эта была довольно-таки дурного тона и вполне могла обидеть даже и не такого обидчивого человека, как Сталин. Сталин, конечно, свою задетость этой репликой никогда бы Демьяну не показал. В крайнем случае — просто промолчал бы, сделал вид, что ничего не заметил. Но он даже поддержал эту вульгарную шутку, легко и непринужденно подхватил и этот брошенный ему мяч:

В то время ссориться с Демьяном он еще не собирался. А может быть, Демьян был ему тогда так мил, что эта неуклюжая Демьянова шутка и в самом деле его никак не задела.