Не быль, но и не выдумка - Фантастика в русской дореволюционной литературе

В СТРАХЕ ПЕРЕД ГРЯДУЩИМИ ПЕРЕМЕНАМИ

В большинстве же книг, несмотря на использование летательных и иных аппаратов, авторы стремились не к воспеванию научного прогресса. По своему идейному существу многие фантастические книги вовсе не имели безобидного научно-технического характера. Наоборот, их авторы пытались активно вмешаться в политическую и социальную злобу дня. Предреволюционные годы были временем консолидации не только прогрессивных, но и реакционных сил. Одними из идеологических выразителей этих сил были новые славянофилы. Ученики и соратники Победоносцева, Розанова, Константина Леонтьева, черносотенцы, которым даже вероискания Толстого и Достоевского представлялись чрезмерно революционными, они на разные лады защищали в сущности все ту же знаменитую уваровскую формулу, выдвинутую еще в царствование Николая I: "Православие, самодержавие, народность". Жанр утопии был активно двинут ими в ход для этого дела. Первой, еще сравнительно умеренной ласточкой литературы подобного сорта был роман Н. Шелонского "В мире будущего", вышедший отдельным изданием в 1892 году. Роман этот резко распадается на две части. Первая - это довольно эклектический набор разнообразных научно-фантастических, главным образом жюль-верновских мотивов. Тут и таинственное завещание древнего индуса, и путешествие на северный полюс на управляемом воздушном корабле, и детективные попытки американских железнодорожных королей помешать успешному полету этого корабля, и охота на плезиозавров во внутренностях Земли. Не знаю, было ли открытием автора состояние анабиоза ("временной смерти", по терминологии Шелонского), погрузившись в которое герои, "не портясь", переносятся в Россию XXX века. В книге немало довольно метких попаданий. Телевидение ("телефот" - даже название похоже), нетканые ткани, фотопечать, туннель под Ла-Маншем (правда, разрушенный во время последней войны), победа над гравитацией, есть даже намеки на такое состояние вещества, которое мы ныне называем плазмой, и т. д. Но главного свойства научно-технического прогресса - его постоянного ускорения - не сумел предсказать ни один старый фантаст. Отсюда опять-таки и возник срок в 1000 лет. На этот раз нельзя сказать, что налицо лишь научно-технический прогресс и никакого социального. Напротив, общественная жизнь изменилась очень сильно. Но как? Немцев или итальянцев автор попросту убрал из мировой истории, зато союз России с Францией дает необыкновенные плоды. Эти народы достигли духовного и социального совершенства, которое заключается в понимании того, что человек, чтобы быть свободным и счастливым, не должен ни от кого зависеть и ни у кого просить помощи. Поэтому они ликвидировали города, вернулись к землице, живут большими общинами-семьями, ведут хозяйство натуральное, все делают сами - и пропитание, и одежду, и даже книги каждая семья печатает самостоятельно. Правда, возврат к патриархальности произошел на высоком научном уровне, и они вовсе не сохой ковыряют свои надельчики. Непонятно только, как может развиваться наука при такой системе, ведь для нее же нужны общественные учреждения, институты, например? Но главное в жизни этих людей, живущих в полном довольстве, но в суровой простоте, нравственное самоусовершенствование, основой которого служит вера. Естественно, православная. Молодого русского путешественника и девушку, попавших в XXX век из XIX, венчает традиционный бородатый батюшка. Дело происходит в Москве, куда героев доставили на антигравитационных кораблях. Бывшая столица встретила их перезвоном "сорока сороков" колоколов, а самым величественным зданием, поразившим их воображение, был "Храм Всея Руси", построенный миллионами людей, так сказать, по винтику, по кирпичику. Какой-нибудь благообразный самодержец такой стреме тоже не помешал бы. Англию и Америку автор сохранил на карте мира, но сделал их "нецивилизованными", что заключается в сохранении этими странами капиталистического строя с его продажностью, погоней за наживой, богатством и нищетой, милитаристскими устремлениями и т. д. Таким образом буржуазный Запад тоже резко осужден, а что ему противопоставляется, уже ясно. В 1900 году на стол читателя ложится фантастическая повесть о делах будущего - "За приподнятой завесой". Что же увидел ее автор А. Красницкий, заглянув за эту завесу в конец нашего столетия? Он увидел там многое, но это многое весьма мало отличалось от того, что окружало автора в конце XIX века... Но прежде всего надо еще раз задать себе вопрос: а стоит ли вообще вспоминать о таких книгах? Я думаю, что стоит, хотя бы вот почему. Они ведь имеют прямое отношение к истории русской мысли, отражая, в частности, идеалы тех классов и групп, с которыми вели борьбу прогрессивные писатели и публицисты в преддверии близящейся революции. Из того же Красницкого можно узнать, какое будущее готовили нам господа монархисты и панслависты, если бы их вскорости не смыла революционная волна. Итак, по Красницкому, экономическое положение масс (неизвестно почему) настолько улучшилось, что "вместе с этим порядком поредела масса пролетариата; капитал жил в полном согласии и дружбе с трудом; рабочий вопрос более не принимал острой формы; стачки и забастовки отошли в область преданий..." Подлинные сыны России ходят только в кафтанах, рубахах навыпуск и шароварах, заправленных в сапоги. Автор отдает себе отчет, что истинный хозяин России не монарх, а самый богатый человек на свете: этакий русский Крез - Иван Иванович Иванов. А вот и кредо этих витязей: "Братство, равенство, свобода - непроходимые глупости, погремушки, которыми утешаются ползунки-дети и выжившие из ума старики". Так прямо и сказано. В. Одоевский тоже верил в миссию России, но он справедливо считал, что Россия станет во главе цивилизованного мира как самая передовая, самая просвещенная держава. А здесь? Конечно, от такой книги смешно ожидать, чтобы в ней шла речь о научно-техническом прогрессе. Синхрофазотроны не ужились бы со смазными сапогами. По Красницкому, наивысшее достижение техники конца XX века - три летательных аппарата, цилиндры с крыльями. Увидя их, русское православное воинство испуганно крестится: "С нами крестная сила! Да что же это такое?" В сочинении Сергея Шарапова "Через полвека" (1902) день указан точно - 7 октября 1951 года. В этот день просыпается в Москве герой романа, "усыпленный искусством индийских лекарей" Ненависть автора к любым изменениям и любому прогрессу просто потрясает. Авторской волей он ликвидировал не только автомобили, заменив их снова лошадками, но даже и велосипеды, так как они увеличивали число нервных расстройств и даже было обнаружено "некоторое как бы одичание среди пользовавшихся ими". (Помните чеховского Беликова, который тоже шарахался от велосипедов?) Есть, конечно, и государь император, и дворянство. Страна благоденствует потому, что в ней возрожден древний церковнообщинный строй. Автор с упоением описывает домостроевскую мораль, которая наконец-то восторжествовала в России хотя бы под его пером. Таковы мечты ретрограда, совершенно обезумевшего в предвидении надвигающихся перемен. В 1907 году появилась книга Ив. Морского "Анархисты будущего (Москва через двадцать лет)". Обратите внимание на то, как резко уменьшились сроки! До отдельного издания роман печатался в кадетской газете "Утро" под названием "В тумане будущего". Но будущее автора не особенно волнует, он врезается своей книгой-фельетоном в кипение политических страстей, оперируя современными ему именами и понятиями.