Так говорил Саддам

После казней в Багдаде по всему Ираку прокатилась общенациональная кампания чисток, получившая народное «одобрямс». Саддам, как и Сталин в известный период, разжег в своих подданных неукротимую ярость против «злодейских сил империализма и сионизма, плетущих коварные заговоры», и ему действительно удалось сплотить вокруг себя широкие массы иракцев. Он прямо предупредил всех «заговорщиков», особенно курдов и шиитов, что не потерпит никаких «предательских поползновений» или контактов с «иностранными элементами».

Отныне любое инакомыслие, малейшее отклонение от «генеральной линии» стало невозможным, ибо за ним неминуемо следовало возмездие. В Ираке утвердилась одна власть — власть Саддама.

Однако, как опять же столь полюбившийся ему незабвенный Иосиф Виссарионович, он считал нужным заботиться о своем «демократическом» имидже. Хусейн возродил и ввел в действие закон о Национальном собрании, утвержденный в марте 1980 года. Согласно этому закону, собрание из 250 членов должно было выбираться тайным голосованием каждые четыре года всеми иракскими гражданами старше 18 лет.

Но для того чтобы ни у кого не было каких-либо ненужных надежд или иллюзий в день выборов, Саддам ясно дал понять, чего он ждет от избирателей: «Мы убеждены, что иракцы пойдут единым путем. Тот же, кто отдаст предпочтение извилистой тропе, наткнется на меч».

Выборы состоялись 20 июля 1980 года. Желающих пройтись по «извилистой тропе» не оказалось. Хусейн охарактеризовал итоги выборов как «красноречивое свидетельство тоге, что наш народ полностью поддерживает кандидатов БААС».

Для широкого освещения первого акта «демократизации» эпохи Саддама в Ирак пригласили иностранных журналистов, подавляющее большинство которых восторженно описали «всенародную любовь» к президенту. Так, корреспондент «Нью-Йорк тайме» сообщал, что иракцы «любят Саддама Хусейна и преданы ему. Саддам Хусейн — надежда арабской нации и всего Ирака». (Можно напомнить, что примерно то же самое написал о Сталине Лион Фейхтвангер, посетивший Москву в 1937 году.)

Национальное собрание помогло Саддаму прочнее овладеть браздами правления и придать своей личной власти видимость демократии. Помимо того, Собрание стало орудием, с помощью которого образ Хусейна преподносился как воплощение иракского государства и арабской независимости.

В Ираке проводилась откровенная кампания по созданию культа личности Саддама. Она включала в себя и широкомасштабные материальные подачки, призванные представить его как щедрого благодетеля нации. Благодаря нефтяному богатству страны стало возможным повысить заработную плату, особенно позаботился «отец иракского народа» о военных и сотрудниках госбезопасности. По случаю очередной годовщины баасистской революции объявили об амнистии для всех, оме лиц, осужденных «за участие в заговорах против народной власти, шпионаж, экономический шпионаж и контрабанду наркотиков». Установили прямую телефонную связь с президентским дворцом, чтобы граждане «имели возможность звонить президенту и разговаривать с ним»…

Подобно Муссолини и Гитлеру, Саддам любил неожиданно появляться перед своими подданными на заводах и фабриках, на фермах и в больницах, в местах большого скопления «простого народа». Создавалось впечатление, что он всегда рядом и может оказаться в любое время и в любом месте. (Аналогичную цель, между прочим, преследовал и фюрер в своей знаменитой кампании «Гитлер над Германией».) Во многих телепрограммах президента показывали в обычном иракском доме, беседующим с хозяевами о политике и проявляющим неподдельный интерес к их ежедневным проблемам. Его лицо часто озаряла широкая, чарующая улыбка. Он хорошо знал, как нужно завоевывать любовь и восхищение. Думается, что не правы те, кто утверждает, что «режим Саддама держался исключительно на страхе». Он был прежде всего, как справедливо отмечает российский востоковед В. Юрченко, «естественным продуктом иракского политического поля».

Саддам также осознал, что для укрепления личной власти полезно манипулировать национальными и историческими символами. С этой точки зрения древний Ирак, называвшийся когда-то Месопотамией, мог предложить, пожалуй, больше, чем какая-либо другая страна в мире. Ведь эта страна была подлинной колыбелью цивилизации, в которой зародился монотеизм и где разработали основные принципы математики и астрономии. Здесь создали знаменитые законы Хаммурапи. В то же время это была земля великих царств и завоеваний. Каждая из двух месопотамских империй — Вавилон и Ассирия — были военными супердержавами древнего мира, сумевшими покорить другие государства Ближнего Востока. Многие их правители, чьи имена хранит история, были храбрыми воинами и искусными политиками, способными пробудить национальную гордость и служить достойным примером и в наши дни.

Для Саддама особенно привлекательным стал вавилонский царь Навуходоносор: в 587 году до н. э. он покончил с Иудейским царством, вошел в Иерусалим и разрушил иудейский Храм, выслав тысячи евреев в Вавилон. Саддаму нравилось пересказывать это историческое событие, и он не скрывал, что хотел бы сотворить примерно то же самое. Один из сподвижников иракского президента говорил, что больше всего в жизни тот мечтал о том, чтобы «вырвать с корнем преступное жало сионизма»…

В 1981 году о прямой связи между Саддамом и древними правителями Месопотамии было объявлено всему миру. В официальном заявлении иракского правительства, опубликованном в лондонской газете «Таймс», говорилось: «Ирак неоднократно служил трамплином для новой цивилизации на Ближнем Востоке, и сейчас справедливо возникает вопрос: с таким руководителем, с такими богатыми нефтяными ресурсами и с таким целеустремленным народом возродит ли Ирак свою былую славу и будет ли имя Саддама Хусейна стоять водном ряду с именами Хаммурапи, Ашшурбанипала, аль-Мансура и Гаруна аль-Рашида? Впрочем, можно сказать, что все они не сделали и половины того, что уже совершил Саддам Хусейн, возглавляя Баасистскую арабскую социалистическую партию, хотя ему всего лишь 44 года».

Для реального создания новой великой империи, понятно, недостаточно лишь бряцать громкими словесами: значительно важнее обзавестись мощной армией, оснащенной наиболее современным оружием. И Саддам стал тайно стремиться к приобретению нестандартных видов оружия — химического, биологического и ядерного. Последнее занимало особое место в его планах. По мнению новоявленного полководца, ко ядерное оружие способно «раз и навсегда покончить Израилем», только обладая им, можно повторить «великий подвиг Навуходоносора, за который его имя навсегда вписано золотыми буквами в анналы истории».

Хусейн возлагал надежды по созданию ядерного потенциала главным образом на Францию. СССР — основной союзник того времени, как полагал Саддам, слишком осторожен, чтобы помогать ему в «проекте, призванном восстановить справедливость и полностью изменить лицо нашей планеты».

Ядерный реактор, приобретенный у Франции еще в 1976 году, должен был начать действовать в 1981 году. Франция обещала поставить и 72 килограмма высокообогащенного урана, необходимого для разработки ядерного оружия. Но, обеспокоенный бурной реакцией международного сообщества и, в первую очередь, со стороны Израиля и влиятельных еврейских организаций, Париж не спешил с выполнением франко-иракских соглашений. Саддам возмущался и требовал своего, взывая к совести «великого народа Франции» и стыдя тогдашнего премьер-министра Ширака, «поддавшегося давлению сионистского отребья». Его настойчивость была в некоторой степени вознаграждена. В конце концов французы согласились поставить Ираку высокообогащенный уран, правда лишь треть от первоначально обещанного количества. Помимо того, Ирак стал скупать большие партии природного урана у ряда стран, включая Италию, Бразилию и Португалию. Большинство западных экспертов пришло к выводу, что «иракский реактор, бесспорно, предназначается для военных целей».

Очевидно, что так же думали и в Израиле, где Саддама давно считали «врагом № 1». В июне 1980 года египетский ядерщик Мешад, игравший одну из ключевых ролей в иракской ядерной программе, был убит в парижском отеле. Через два месяца прогремели взрывы в помещении итальянской компании, связанной с поставками Ираку ядерных материалов. По общему мнению, хотя и не было найдено никаких доказательств, в обоих случаях действовала «рука Моссада».