Монологи на заданную тему: Об актерском мастерстве, и не только

Главное – изобретай, думай, делай хоть что-нибудь! Да, поначалу, чтобы представить себя стоящим на краю обрыва, придется встать на край дивана (не на табуретку – она слишком устойчивая!), зато потом ты сможешь легко вызывать нужные мыслеобразы, ощущения и вкладывать их в произносимый текст.

В театре часто бывает необходимо добиться подобного эффекта. В спектакле «Пляска смерти», например, есть сцена, где я, наблюдая за главным героем Эдгаром, говорю: «Алис, смотри! Он стоит на валу, на самом ветру!» Это невозможно сказать, ощущая себя в комнате. Хочешь не хочешь – пронизывает ощущение этого ветра. Первым делом ты сам должен настроиться и почувствовать этот ветер. А дальше нужно вложить свои ощущения, свою энергетику в слова, подать текст, сказать его так, чтобы зритель поверил тебе и, мало того, почувствовал то же самое.

Теперь соединим цвет (эмоциональную окраску) и место (предлагаемые обстоятельства). Попробуйте передать любовь, счастье, радость, философское раздумье, печаль, тревогу, тоску, отчаяние на краю обрыва. А потом все те же чувства, но в тесной камере, в полной мгле. А потом все то же самое, но у водопада. Можно пойти наоборот: счастье – на краю обрыва, в подземелье, у водопада или в тихой комнате, чтобы никто не услышал и т. д. Прочти «Быть или не быть» с отчаянием, находясь в тюремной камере, стоя под молнией, стоя на краю обрыва, плывя по бушующему морю на тонущем плоту. Можно напридумывать себе сколько угодно и каких угодно предлагаемых обстоятельств. Я их описываю чисто ассоциативно, сухо перечисляю возможные варианты, а на самом деле тут подключаются личные ощущения, чувства, эмоции. Если ты действительно почувствовал себя на краю обрыва, то волей-неволей проживаешь эту ситуацию, пропускаешь ее через себя – никуда не денешься. Все это настолько между собой связано! В дальнейшем, накопив уже некий опыт, при необходимости либо выбирать из того, что уже наработано, либо, оценив конкретную ситуацию, создавать новые ощущения.

Естественно, тут нужно место приложения и объекты восприятия. А ты уже сможешь оценить, добился ли желаемого эффекта. Даже не обязательно спрашивать мнение. Ты сразу сам почувствуешь. Короче, нужен зал. Ну хотя бы один зритель! В конце концов, маму с кухни позови! Скажи: «Да погоди ты со своими котлетами! Переживу я без обеда! Я тут вон чего придумал!» На крайний случай и зеркало или видеокамера сойдут.

Самый сложный цвет – белый. Это цвет Сути сказанного, цвет Истинного смысла. Хочешь сказать монолог «Быть или не быть» белым? Сначала докопайся до этого цвета, до того, как оно должно быть. На самом деле абсолютно, чисто белого и нет ничего. Если возвращаться к примерам из драматургии, вспоминая те роли, которые лично мне довелось сыграть, могу сказать, что, пожалуй, у шварцевского Ланцелота есть что-то близкое.

…Что-то я недоговорил… Эй, вы! Не бойтесь. Это можно – не обижать вдов и сирот. Жалеть друг друга тоже можно. Не бойтесь! Жалейте друг друга. Жалейте – и вы будете счастливы! Честное слово, это правда, чистая правда, самая чистая правда, какая есть на земле.

Это библейские истины! Не знаю, насколько может дотянуться, поднять себя до этого уровня и очистить свою душу актер, исполняющий роль Ланцелота, но, во всяком случае, здесь потенциально заложен белый цвет или по крайней мере что-то близкое к нему. Очень редко это встречается в драматургии. Это как цвет ауры. У каждого человека он свой, и только у «продвинутых» она более-менее приближается к белому цвету. Но аурой белого цвета обладают считанные единицы. Это высший, божественный цвет. Человеческая душа должна быть настолько очищена! А уж как лично ты окрасишь – это другой разговор.

С черным цветом та же история. Безусловно, абсолютно черного ничего нет. Вот тебе пример – монолог Клавдия в «Гамлете». Мне он очень нравится.

На первый взгляд тут если не совсем черный, то почти черный. Но только слышишь – «убийство брата», – сразу цвет крови примешивается. Казалось бы: убийца, отпетый негодяй. Но это если не знать досконально драматургии. А теперь прочитай этот текст и представь, что творится у него внутри! Это же черный гамлетизм! Какой потрясающий моноложище! Строки катятся, как огромные каменные глыбы! Как легко увеличить образ и придать ему громаднейшую неоднозначность!

Кстати, в фильме у Козинцева он сделан у зеркала, это к разговору о том, что человеку свойственно пытаться взглянуть на себя со стороны. Сразу представляется, что его аж корежит от собственной мерзости! Внешне он это скрывает, но внутри сидит, что на нем печатьдревнейшегопроклятья.Только представьте себе это ощущение! И вдруг прорывается: «Жаждою горю, Всем сердцем рвусь, но не могу молиться». И это истинная правда! И какая боль! Если все это прочувствовать и сыграть – это потрясающе! «Быть или не быть» – там делать нечего рядом с этим!

И все в том же «Гамлете» есть вот такой монолог: