Время побеждать. Беседы о главном

Что касается Ленина, то на его долю выпала совершенно иная историческая функция — разрушения.

С другой стороны, очень многое из того, что скрывала о нем советская история, выяснилось совсем недавно. Про Сталина ведь нехорошие вещи были известны давно: XX и XXII съезды КПСС не замолчишь.

И, когда сегодня либералы требуют осуждения Сталина, приходится им напоминать, что сильно мною не любимая Коммунистическая партия Советского Союза товарища Сталина уже осудила — за полвека до их истерик. Причем осудила по полной программе, в выражениях совершенно не парламентских. И вся антисталинская деятельность либералов — это традиционная для них попытка ввергнуть страну в прошлое и превратить в первоочередную новость события полувековой давности.

Так вот, возвращаясь к Ленину: общество узнало о нем много плохого, много аморального. Сталина ведь советская пропаганда выводила за скобки, чтобы не подставляться, а Ленин рисовался пряничным добрым дедушкой.

А он совсем не был добрым дедушкой. Он тоже был исчадием, и не только гражданской войны 1918–1921 годов, но и восстания 1905 года, и террористической войны, которая шла все первое десятилетие XX века и, по сути дела, тоже была гражданской войной. Наконец, старший брат Ленина был казнен.

А на войне как на войне — была и жестокость, и беспринципность. Причем с обеих сторон.

Когда мы говорим, что империя загнивала, это правда: загнивание было всеобъемлющим. И Ленин как продукт этого гниения, как инструмент этого разложения не может сегодня вызывать большой моральной поддержки.

Кроме того, Сталин, воплотив мечты «кремлевского мечтателя» в жизнь и развив их дальше, тем самым затмил Ленина как творца. Это просто аберрация исторического зрения. Если мы сейчас перенесемся в 1918 год, даже в 1920–1921 годы, в отмену военного коммунизма, то мы фигуру Ленина должны воспринимать как совершенно титаническую.

С введением нэпа, например, он совершил колоссальный разворот к здравому смыслу, причем внезапный и враждебный для его соратников. Мандельштам писал по другому поводу: «Огромный, неуклюжий, скрипучий разворот руля. Мы будем помнить и в летейской стуже, что десяти небес нам стоила земля».

Ведь все соратники Ленина в кровавой горячке гражданской войны требовали давить крестьянские восстания, убивать негодяев-контрреволюционеров. А он осознал, что большевики — и в первую очередь он сам — увлеклись, что человеческая, а значит, и историческая правда на стороне этих контрреволюционеров, которых большевики травили газами. И он тех, кто сопротивлялся с оружием в руках, добил, потому что ничего не сделаешь, а всю политику государства развернул в соответствии с их требованиями.

Это истинное величие.

А сегодня тема выноса Ленина из Мавзолея педалируется не только ненавистью к нашей истории, не только стремлением отомстить мертвым за собственное убожество, не только страстным желанием поплясать на костях, но и мелкими тактическими интересами.

Е. ЧЕРНЫХ: — Как разменная монета.

М. ДЕЛЯГИН: — Как только нужно что-то получить от господина Зюганова — нажимается кнопка, и пара-тройка дежурных подрабинеков, которые всегда на подхвате, начинают петь свои песни про «вынос тела». Как только зюгановская КПРФ идет на попятную, и договоренность достигается, — клоуны прячутся: их дело сделано, тема закрыта.

Честно говоря, намерение разрушить Мавзолей и надругаться над могилой Ленина — это еще и стремление надругаться над историей и культурой. Потому что Мавзолей — это часть культуры нашей страны, ансамбль Красной площади неповторим. Единственный способ перезахоронения Ленина, о котором можно говорить, — это выставить вместо его тела голографическое изображение, которое ничем не будет отличаться от подлинного. Но зачем?

Е. ЧЕРНЫХ: — Говорят, большие расходы на лабораторию.

М. ДЕЛЯГИН: — А вы воруйте чуть поменьше, на полпроцентика, и денег на все хватит. Генпрокуратура посчитала, что масштабы коррупции по величине сопоставимы с федеральным бюджетом. Так что даже крошечного убавления воровства хватит не только на лабораторию, но и на многое другое.

Да и в целом это отговорка. Когда наше государство говорит, что ему на что-то не хватает денег, как правило, это означает, что оно чего-то не хочет делать. Потому что даже во времена, когда их и вправду не хватало, на политические цели всегда их было сколько угодно. Достаточно вспомнить выборы Ельцина в 1996 году.

А вот когда чего-то не хочется, тогда денег ни на что не хватает. А гробокопателям, любителям повоевать с мертвыми, которые уже сдачи дать не могут, я просто хочу напомнить, что у нас есть замечательный опыт вскрытия исторических могил.

У нас вскрыли одну историческую могилу — могилу Тамерлана, и на следующий день началась Великая Отечественная война. Пожалуйста, не надо повторять этот опыт.

Я хорошо отношусь к Ленину в целом. Но, если кто-то относится к нему плохо, вспомните поговорку: «Не буди лихо, пока спит тихо».

Так вот: не будите. Потому что прецедент есть — Тамерлана разбудили.

Да, конечно, это случайное совпадение. Я не мистик, я во многие вещи не верю, но, когда мы не знаем чего-то точно — лучше подстраховаться.

Мы не знаем, что такое тонкие поля, что такое информационные поля, мы не понимаем, как работают телепаты и ясновидцы, — значит, есть сферы, в которые просто не надо лезть. Вот на трансформаторной будке написано: «Не влезать! Убьет!» — и не надо туда влезать, не разобравшись, как она устроена. На Мавзолее написано «ЛЕНИН», а читать надо: «Не влезай! Убьет!». По крайней мере, всяким людям альтернативной политической ориентации…

Е. ЧЕРНЫХ: — Интересная ситуация была. Споры были еще во время его похорон, как его хоронить. Сталин, Калинин говорили, что надо бальзамировать, чтобы хоронить по-русски, не сжигать и устроить величественные похороны. Троцкий, Каменев, Зиновьев выступали против бальзамирования. Вроде бы это будут мощи, он сам против попов выступал, а это по их традициям его забальзамируют. Те же мощи появятся. Но ведь есть еще и версия, что его специально бальзамировали, чтобы потом оживить.

М. ДЕЛЯГИН: — Действительно, мощи, и вполне по православным канонам. Спору нет. Это и тогдашний патриарх Тихон признал де-факто, когда, в ответ на известие о том, что под Мавзолеем прорвало канализацию, произнес бессмертное «По мощам и елей».

Если вы почитаете всю революционную риторику, вы увидите: она насквозь религиозна. Потому что религия — это не священник в церкви или мечети, а определенное состояние души.

И не важно, чему именно вы поклоняетесь: революции, справедливости, братству народов или тому или иному богу, если вы поклоняетесь искренне, у вас есть только одна — религиозная — риторика, только одна — религиозная — интонация. И моральный кодекс спасителя коммунизма вы спишете с десяти заповедей, потому что больше не с чего списывать.

Религия — это огромный пласт культуры, который объединяет всех, хотят они этого или не хотят.

Бунт Троцкого, Зиновьева, Каменева против этого был вызван не столько их культурными корнями, которые мощей не предусматривают, но, как я полагаю, в первую очередь чисто тактическими утилитарными функциями.

Они были тогда самыми сильными политическими фигурами, и смерть Ленина давала власть им в руки. Это означало, что им не нужны были конкуренты. Забальзамированный Ленин как объект хоть и революционного, но поклонения, как слишком сильное напоминание о величии, был им объективным противником. Рядом с ним, как нашим нынешним руководителям рядом с народной памятью о Сталине, нельзя было быть полноценными властителями.

Е. ЧЕРНЫХ: — Сталин не испугался, именно на этом настаивал.

М. ДЕЛЯГИН: — Сталин не боялся памяти о Ленине, потому что, думаю, чувствовал, что он фигура, соразмерная ему и войдет в историю в этом качестве.

Есть потрясающая книжка Кожинова «Правда сталинских репрессий». Совершенно не сталинистская, очень объективная. С популярным описанием, что происходило и как происходило.