Газета Завтра 892 (51 2010)

Александр Проханов У ИРАНА ЕСТЬ БОМБА

Я только что вернулся из Ирана. Современные города и великолепные дороги, лавины автомобилей и кристаллические небоскрёбы на перекрёстках людных проспектов. Крохотная, почти убогая квартирка, где жил великий лидер Ирана аятолла Хомейни, совершивший небывалую в мире духовную революцию, которая поставила Иран в самый центр мировой цивилизации. Дивные мечети и мавзолеи, сверкающие, как перламутровые раковины, несущие в лазури свои золотые купола.

     Священный город Кум, где сосредоточена духовная власть Ирана, со множеством исламских университетов и школ, в которых изучаются и трактуются суры и аяты Корана. Встречи с чиновниками и министрами, интеллигентами и редакторами ведущих газет. Беседы с богословами. Посещение компьютерных центров, где в великолепно оборудованных салонах и лабораториях создаются компьютерные программы. С их помощью Коран исследуется во множестве его трактовок и сопоставлений. Разговоры с технократами и учёными, связанными с модернизацией Ирана, с его ядерной программой. Участие в религиозной мистерии Ашуры, когда тысячи и тысячи мусульман выходят на улицы ночных городов, принимая участие в траурных радениях, посвящённых мученической смерти имама Хусейна.

     Я двигался в стотысячной накалённой толпе, окружённый стенающими и рыдающими иранцами, среди тяжеловесных транспарантов, украшенных плюмажами из страусиных перьев. Рядом со мной двигались юноши, дети, белобородые старики, символически охлёстывали себя цепями, выражая своё горе и своё сострадание не только мученически погибшему имаму, но и всем горюющим сегодня на земле, всем несправедливо попранным и страдающим.

     Я сделал для себя заключение: да, современный Иран обладает бомбой. И этой бомбой является тот образ общества, тот социальный и духовный строй, с которым Иран после исламской революции выступил на мировую арену и бросил вызов всей губительной мировой системе.

     Этот строй и общество ставят в центр человеческого бытия духовное совершенство, духовное видение, чувство божественной справедливости, придавая этому принципу поистине универсальный космический смысл. Земная жизнь, человеческая практика, быт, людская деятельность, ремёсла, науки, земные деяния осмысливаются с точки зрения небесных ценностей, получают своё оправдание в религиозном учении, в божественном замысле.

     Энергия, отпущенная человеку в его конечной жизни, тратится им не на безумное потребление, не на бессмысленное и болезненное утоление страстей и пороков, прихотей и похотей, но направляется на самосовершенствование, на творчество, на поиск истины, на соотнесение земной жизни с жизнью бесконечной, небесной и божественной.

      Иран — это не страна ночных клубов и увеселительных заведений, роскошных ресторанов и стриптиз-баров, гедонистических наслаждений. В Иране не заметишь суетливого упования на скоротечную жизнь, во время которой нужно как можно больше успеть насладиться приобрести, накопить.

      Иран — это страна университетов и множества школ, страна библиотек и проповеднических кафедр, страна непьющего молодого оптимистического народа, чей разум не замутнён алкоголическим бредом и наркотическим туманом. Искусство и философия Ирана учат благому отношению друг к другу, к природе, ко всему материальному и духовному миру, укрощая в человеке животное, пробуждая в нём божественную сокровенную суть.

     Справедливость — центральный момент иранской религиозной и государственной философии. Именно она, справедливость, создала в Иране особый тип демократии, где выборность является непременной и неустранимой нормой, охватывающей парламент, партии, институт президентства, саму религиозную духовную власть, в которой верховный лидер аятолла не ниспослан народу свыше, а является плодом выборной процедуры, совершаемой в духовной среде. Иранская власть — это не произвол индивидуально принимаемых решений, а бесконечное число компромиссов и согласований, происходящих между несколькими центрами влияния и силы. Эти согласования и этот постоянный поиск компромиссов делают политический иранский процесс пусть несколько замедленным, но чрезвычайно плавным и гармоничным, лишённым срыва и надлома.

     Иран — это страна не просто молодых пытливых и деятельных мужчин. Это страна молодых прекрасных женщин, чувствующих себя абсолютно свободными. Иранская женщина — это не хмурое согбенное лишённое прав существо, запечатанное в чёрный кокон. Она— живой деятельный член иранского общества, занимающийся наравне с мужчинами политикой, наукой, культурой, получающий качественное образование. Она связана через культурные и политические институты, Интернет, открытую прессу со всем иранским обществом, играя в нём наряду с мужчинами важную и видную роль.

     Пребывая в студенческих аудиториях, научных лабораториях, богословских школах, на улицах иранских городов, я чувствовал бурлящую молодую разлитую повсюду энергию. Эта энергия и есть та термоядерная плазма, уловленная системой государственного и социального управления, способная осуществлять чудеса научного и интеллектуального прорыва, победного военного подвига и божественного прозрения.

     Эту энергию вызвал к жизни великий аятолла Хомейни. Праведник, явившийся из изгнания в Тегеран и направивший в революцию бесчисленные миллионы верующих и стремящихся к правде иранцев, сокрушивших пушки и пулемёты шаха.

     Ненависть Америки к Ирану кроется не в желании американцев овладеть несметными богатствами иранских нефтяных пластов. Не страхом увидеть в руках иранских военных атомную бомбу. Не желанием доминировать в этом ближневосточном очень чутком нервном районе мира. Страх и ненависть Запада к Ирану заключается в том, что Иран своей государственной и социальной моделью бросил вызов всему ветхому, омертвелому, гибнущему и агрессивному в своей гибели западному миру.

     Запад, построивший своё могущество на культе мамоны, на культе денег, фондовых рынков и безумного потребления, надорвал животворные силы человечества. И этот мир сегодня терпит крах.

      Иран предлагает иную модель поведения, другую организацию общества, основанную на гармони земли и неба, машины и человека, духа и материи. Этот образ, предлагаемый Ираном миру, чрезвычайно привлекателен. Может быть, именно здесь, в Иране, после крушения великого Советского Союза, где идея справедливости так и не была осуществлена— реализуется долгожданная и желанная попытка человечества построить гармоническое идеальное общество.

     У Ирана много врагов. Они окружили страну блокадой. Предпринимают экономические и военные санкции. Убивают его учёных-ядерщиков. Демонизируют Иран, превращая его в глазах мирового общественного мнения в чудовище.

      Достойно самого великого сожаления, что Россия в этой схватке добра и зла примкнула к врагам Ирана, встала на сторону зла, поместила себя в ветхий погибающий, обречённый на уничтожение мир, отказавшись от своего главного исторического богатства — от идеи справедливости, ради которой Россия прожила весь свой двадцатый век.

      Я двигался в ночной тегеранской толпе. Грохотали барабаны и ревели трубы. Качались надо мной страусиные плюмажи. Среди огней смотрело на меня лицо Аятоллы Хомейни. Миллионы вышедших на улицы людей дышали единым дыханием, одновременно ударяли себя руками в плечо и сердце. И эти звуки, удары и ритмы, это грохотание бубнов и миллионов сердец создавали грандиозную вибрацию. От этой вибрации трепетали окружающие горы и небесные звёзды, плескались воды окрестных морей, её слышали соседние народы и страны. Мне казалось, что эта вибрация преображает мир. Я был счастлив, что являюсь частью этого преображённого мира.