Размышления о Льве Толстом - и не только (СИ)

К 90-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ ЛЬВА ТОЛСТОГО

Дмитрий Горбатов

Размышления о Льве Толстом - и не только

(посвящается "Энергии заблуждения" Виктора Шкловского)

Человек предстаёт в виду Океана цедящей семя крайней плотью Пространства: Седину слезой серебря, Человек есть конец самого себя. И вдаётся во Время!

Иосиф Бродский

Лев Толстой - раздражает. Очень раздражает. Раздражение дошло даже до Хармса - в виде серии его "Литературных анекдотов", из которых многие начинаются одной и той же безумной фразой: "Лев Толстой очень любил детей". В пьесе "Плоды просвещения" один крестьянин-проситель тоже периодически повторяет одну и ту же фразу: "Не то что скотину, курицу, прямо скажем, и ту выпустить некуда!" Сказанная в первый раз, эта фраза - образ. Во второй раз - стиль. В третий - смех. В четвёртый - недоумение. В пятый раз - зритель/читатель может начать думать, что перед ним пьеса не Толстого, а Зощенко. Но в шестой, седьмой, и восьмой раз сказанная - эта фраза раздражает. Что, Толстой - так наивен? или издевается? - И то, и другое. Злосчастная эта "курица, которую, прямо скажем, и ту выпустить некуда", - рефреном "заела" у Хармса в образе "Льва Толстого, который очень любил детей".

Теперь - о детях, которых Лев Толстой (хармсовский) "очень любил". - Не смешно. Никогда Толстой не размышлял о детях всерьёз. Большее, что он мог для них сделать, - написать цикл нравоучительных сказок, тошнее которых (разве что) - екатерининские оды Сумарокова и Тредиаковского. Меньшее, - оставить наследство в деньгах и в недвижимости (именно этого для своих детей - он сделать не захотел). Дети для Толстого - инструмент. Как и все его персонажи. Как и русский язык, - который пока ещё не стал Главным Героем. (Станет! К этому - вернусь.)

Те, кто прочли Льва Толстого, но не знают, что он ЛЕВ ТОЛСТОЙ (об этом знают только в России), легко могут подумать, что Толстой - это русский Голсуорси. Набоков - знал: Толстого - боготворил, Голсуорси - не выносил. Ненавидел! :Тоже издевался. ("Ученик" Льва Толстого:) А вот к этому - непременно вернусь. Просто обязан: ведь более тёплых слов о Толстом не сказал, кроме Набокова, никто. Даже Чехов. Даже Софья Андреевна. Даже - Ленин!

* * *

А Льва Толстого раздражал Шекспир. Раздражал страшно - как раздражает любого человека собственное отражение. (О Зеркале ещё будет речь.) Толстой отражается в Шекспире. С одной только разницей. Шекспир - не написал бы "Хаджи-Мурата"; Толстой - "Короля Лира".] У обоих авторов есть одно фундаментальное сходство: все главные герои - и любимые, и ненавидимые - всегда обречены. Будь то принц Гамлет - или князь Болконский; король Клавдий - или имам Шамиль; Ромео - или Хаджи-Мурат; Корделия - или Холстомер; Офелия - или Анна Каренина: - не важно! Но есть у обоих авторов одно серьёзное отличие. Для Шекспира - сверхсмысл: Жизнь ужасна, но исправить её никто не может. Он пишет - Трагедию. Для Толстого - сверхсмысл: Жизнь ужасна именно потому, что исправить её никто не хочет! Он пишет - толстый Роман: руководство к тому, как куда - нужно исправить Жизнь. Но Толстой не ограничился Романом. Он ещё написал письмо Николаю Второму, в котором потребовал - потребовал! у Императора (хорошо, что император был не китайский, а то так бы мы Толстого и видели)!! провести немедленно реформы. Иначе, предупреждал, будет Катастрофа. Николай Второй - Гамлет российской истории - не верил Толстому: искал доказательств. (Доискался!) ! - Специальный привет всем, кто до сих пор тоскует о "России, которую мы потеряли" - !

Офелия и Анна Каренина - двое очень гордых самоубийц. У Шекспира: Офелия - сильнее Гамлета. У Толстого: Анна - сильнее Вронского. Уход Толстого из Ясной Поляны - тоже самоубийство: Гордыня, замаскированная под Смирение. У Истории: Лев Толстой - сильнее Николая Второго; а Шекспир сильнее Льва Толстого: он никогда ничего не требовал у императоров. (Знал: для осуществления реформ император сперва должен ликвидировать чиновников - которые прежде успеют ликвидировать императора:)

Офелия - прообраз Анны Карениной. Ручей, где Офелию найдут, прообраз тех железнодорожных путей, по которым поедет последний поезд Анны на станцию Обираловка: ныне - город с мистическим названием Железнодорожный. (И действительно: чтo самое существенное в городе, где погибла Анна Каренина?..) Отличие Ручья от Железной Дороги - то же, что и Ренессанса - от Нового Времени. (Не очень принципиальное, но красочное.) Ещё один общий мотив. У Офелии, как и у Анны, - несбыточная любовь. Сложился странный театральный стереотип: Офелия - всегда субтильная (суб-тельная) скромница. Но ведь она борется с Принцем за осуществление своей любви! А Принц в это время борется с Тенями - как и все принцы во все времена. (Цветаева однажды почти догадалась об этом.) Какой-нибудь будущий Мейерхольд тоже должен бы догадаться - и высечь из Офелии душевный вопль там, где от неё привыкли ждать молчаливого книксена. (И тогда роль Офелии - как бы - не Анастасии Вертинской, а Инны Чуриковой.) Офелию вообще играют неправильно - и понимают неправильно. От кого мы узнаём, что она сходит с ума? Не от Шекспира. - От Клавдия, который постоянно лжёт. Даже о Гертруде, за минуту до её смерти, он скажет: "Обморок простой!" - Не простой, ваше преступное величество!.. И Офелия - не сходит с ума! Она - играет сумасшествие: учитель Офелии - Гамлет. Эпизод "раздачи цветов" - прообраз эпизода последней поездки Анны Карениной на вокзал. Разве Анна - сходит с ума? (Вопрос к психиатрам: разве сумасшедший способен совершить самоубийство?) Офелия не сходит с ума. Ученица Гамлета, она превосходно осознаёт "зазеркальность" датского королевства: здесь могильщики - самые весёлые люди, а единственный сумасшедший - самый нормальный. Сцена "раздачи цветов" - это предвидение Офелией мрачного Финала: и если все её цветы связать в букет - это будет венок. (Общий на всех.) В сцене "раздачи цветов" Офелия и Гамлет меняются функциональными ролями. Теперь Офелия - не ученица, а учительница Гамлета: она наглядно показывает ему, чтo со всеми будет и чтo ему следует делать: Гамлет продолжает не видеть: он занят не людьми, а тенями. (Хорошие ученики всегда опережают своих учителей!..) Процедура "раздачи цветов" - это процедура отчуждения Офелии от Реальности. Последняя поездка Анны на вокзал - в сущности, то же самое. Но уже - без цветов. (Кстати, именно эта сцена из романа натолкнула Набокова на литературоведческое открытие: если удалить из текста Толстого пунктуацию, - получим типичный текст Джойса. Заинтересованный читатель пусть не поленится положить рядом данный фрагмент "Анны Карениной" и концовку "Улисса": эффект гарантирован - и сильный!) Цветы Офелии - это знаки препинания Анны Карениной, - утраченные Улиссом. Знак эпохи Шекспира - Театр. Знак эпохи Толстого - Текст. Знак эпохи Джойса - Телеграмма. Телеграмма - как футуристическая форма бытования Текста, выпавшего из Театра.