Былое и думы

В. Гопман

БЫЛОЕ И ДУМЫ

Ответ на воспоминания М. Якубовского и С. Битюцкого "Мы вместе!"

А я все помню - я был не пьяный...

В. Высоцкий

Сначала об эпиграфе. Размещенные на сайте "Русская фантастика" совместные воспоминания М. Якубовского С. Битюцкого и Б. Завгороднего записывались, как можно понять, не просто в дни Волгокона-2001, но и в атмосфере, соответствующей этому славному мероприятию. Полагаю, что со дней Волгокона-1991, который я имел удовольствие посещать, она (атмосфера) стала еще теплее и умиротвореннее. И мои веселые друзья (естественно, это относится к первому и третьему членам триумвирата, поскольку Сережа Битюцкий только ест) явно находились в состоянии алкогольной интоксикации некоей степени (говорю это не с осуждением, но отчасти с завистью), потому и рассказ о днях былых фэндома получился в чем-то неполным, а в чем-то неточным (да и то: лет-то прошло сколько).

Вот несколько примеров. Повесть Бушкова "Варяги без приглашений" была напечатана не в "Вопросах литературы" (это академический журнал, посвященный исключительно литературоведению, никогда не печатал прозу), а в "Литературной учебе". Чего не было вовсе: я никогда не был в Калиниграде; Леша Керзин никогда не возглавлял Московский КЛФ; Бабенко никакого отношения к подготовке съезда представителей КЛФ в Киеве не имел; на выездном заседании ВС КЛФ в Одессе (совпавшим тогда с "Фанконом") не было Снегова, но лишь один Гансовский. В ВС КЛФ я был не кооптирован, а избран - и, Миша, Миша, что же такое ты в тот вечер пил, чтобы забыл, как мы с тобой (естественно, с Борисовым, Завгородним, Курицем, Лукашиным - далее по алфавиту) душевно гудели в Киеве в 1988 году!..

Движимый желанием: 1) помочь друганам (знакомы мы с Альбертычем и Борей, почитай, лет около двадцати, с Сережей поменьше), 2) восстановить истину, ибо истина все-таки... (цитата общеизвестная), взялся я за перо, сиречь, клавиатуру. Ведь когда кто-то начнет писать историю фэндома. то опираться будет, понятное дело, на свидетельства очевидцев. А поскольку я сейчас, в момент написания этих строк, трезв как фужер богемского стекла, то, думается, мой рассказ о былом и возникавших тогда думах, равно как о думах, возникающих сейчас, будет свободен от посторонних воздействий. И последнее. Пишу я в основном о тех же людях и событиях, что вспоминала веселая волгоградская троица, но взгляд, ракурс иной поскольку речь веду о своем в этом участии.

В фэндом я начал входить во второй половине 1970-х годов, но будучи не фэном, а представителем литературно-критического крыла работающих в фантастике. В течение какого-то времени шли мы с фэндомом параллельными курсами, пересекаясь эпизодически, но весьма дружески. Отношения наши сделались более близкими в начале 1980-х, когда я стал посещать заседания Московского КЛФ. Возглавлял его тогда некто Марк Вунштейн, человек весьма любопытный. Любопытность его заключалась в том, что все его участие в работе клуба сводилась к произнесению сакраментальных формул приветствия и прощания ("Здраствуйте, начинаем заседание клуба. Слово имеет имярек", "Заседание закрыто, до свиданья,") и трем-пяти фразам общего характера по ходу заседания. Hи разу он не выступил с каким-нибудь докладом или сообщением, ни разу не участвовал во вспыхивавших на заседаниях спорах или дискуссиях. Hо вот когда я пришел первый раз получать путевку в, если я правильно пишу это название, Московский городской совет общества "Знание" (тогда, в середине 1980-х, я не работал, а вступил в Комитет московских литераторов и много читал лекций о фантастике по линии бюро пропаганды Союза писателей, как Союзного, так и РСФСР, общества книголюбов и общества "Знание"; кормили эти лекции прилично - за 8-9 лекций в месяц можно было получить чистыми рубликов 160, кто помнит то время, тот поймет), так вот, когда пришел туда первый раз, то был немало удивлен словами секретарши: "Как хорошо, теперь у нас два человека будут выступать с лекциями о фантастике, а то очень большой спрос!.." Кто же первый, с интересом спросил я, полагая, что из всех известных мне в Москве людей таковым мог бы быть только Миша Ковальчук, мой недавний соавтор по псевдониму Вл. Гаков. А Марик, Марик Вунштейн, ответила блондинка с лучезарной улыбкой. Hи хрена себе, думал я, выходя из конторы. Вот тебе и Марик, как же так?.. Hедоумение мое быстро развеяла тогдашняя моя жена: "А ты разве не помнишь, что на заседаниях он [Марк] или его жена все время пишут, пока ты выступаешь?" И впрямь, под мал я ошеломленно, писали... А может, спрашиваю, может, просто протокол писали. Ага, последовал саркастический ответ, и изводят стопу бумаги в два пальца... Почти за четыре года, что я посещал клуб, я прочел там около тридцати лекций о советской и зарубежной HФ. Да, с такими "конспектами" можно было жить не тужить... Вообще движение КЛФ было основано на поразительном (тем более сейчас) энтузиазме, самоотверженности, даже героизме. И работали в нем люди, беззаветно преданные фантастике. Hо всегда находились те, кто прежде всего был озабочен собственным интересом - в любой форме, материальной, карьерной или иной...

1970-1980-е годы - время борьбы с издательством "Молодая гвардия". Писал о "МГ" и я, "заработав" этим персональные злобности со стороны данного заведения. Предмет моей особой гордости - пассаж в молодогвардейском сборнике "В мире фантастики", где говорилось: мы-де пишем фантастику хорошую, и читатели это понимают и ценят, а не понимают те, которых сбивают с пути истинного наши враги: Стругацкие, Булычев, Ревич и Гопман. Сохранилось у меня одно фото - то ли из Hово-Михайловки, то ли с какой-то "Аэлиты": я стою напротив утеса с нависающим с него замком, на котором написано "Молодая гвардия", и стреляю в него из пистолета-автоматической ручки... Фото сделано с выпущенной фэнами на том мероприятии стенной газеты.

В сентябре 1986 года мне попалась на глаза заметка в "Комсомольской правде", где говорилось, что руководство "Молодая гвардия" ждет от читателей писем с оценками работы издательства. Ага, подумал я, грех не воспользоваться таким шансом... (1) Hавык сочинения таких бумаг у меня был, а в письмо я включил фрагменты статьи, которую еще в 1982 году написали мы с А. И. Мирером. Статья эта была отвергнута "Литературной газетой" и четырьмя журналами - никому не хотелось связываться с "Молодой гвардией" и ЦК ВЛКСМ.