Я слышу все Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967

В одном из первых номеров журнала «Новоселье», который выходил в Нью-Йорке под моей редакцией, была помещена «Сирень Варшавы» (глава из поэмы «Польские цветы»). Тувим сделал подстрочный перевод, а затем я перевела ее. Делал это в каком-то чаду отчаяния. То был 1942 г., год большой любви и великой ненависти. Когда я читала мой перевод больному тогда Тувиму, мы оба плакали. Он, в частности, над судьбой своей матери [913].

В №14 «Новоселья» помещено «Мы, польские евреи» [914] (в переводе Софьи Семеновны Дубновой [915]). Перевод этот Тувим очень хвалил, и поэтому я позволяю себе говорить о нем так же, как о моем переводе. Знаю, что четырнадцатый номер журнала был в Москве и даже обсуждался в ВОКСе, но Ваш перевод несколько отличается от перевода, помещенного в «Новоселье» [916]. Разница, впрочем, незначительна.

Если Вас это интересует, могу прислать (целиком) четырнадцатый номер журнала или только «Мы, польские евреи», который я вложу в письмо [917].

С искренним приветом и благодарность за то, что Вы воскресили Юлиана Тувима.

Впервые — Б.Фрезинский. Софья Прегель и Илья Эренбург // Русская мысль. Париж, 1995, №4094. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2071. Л.2.

<Москва,> 7 декабря 1961

Уважаемый Илья Григорьевич!

Быть может, Вы вспомните меня, хотя прошли годы такой сложности и напряженности, что отдельные лица и встречи легко могли выветриться из памяти.

Впервые мы встретились с Вами много лет назад, когда вышла первая моя книга рассказов «Панцирь и Забрало» [918]. В нашей беседе принимал также участие дорогой мне человек — Борис Михайлович Левин. Вы были добры и внимательны к нам обоим.

Затем, уже много лет позже, после войны, я, сильно огорченная тем, что моя повесть «Байдарские ворота» [919] измазал грязью некий критик, в смятении чувств заходила к Вам (на ул. Горького). Показав на полку своих книг, Вы сказали: «Может быть, вас успокоит то, что каждую из них ругали?».

Это произвело на меня нужное впечатление.

Прошли еще годы.

Не буду сейчас распинаться о том, что давали мне Ваши произведения. Но едва ли не самым близким из них была для меня Ваша работа о Чехове [920].

Но не обо всем этом мне хотелось бы сейчас с Вами поговорить и даже попросить совета. Вероятно, я не имею на это достаточного права.

И, поверьте, мне нелегко писать это письмо.

Ведь я представляю себе, какое количество людей обращается к вам с различными просьбами.

Но мне нечего у Вас просить и не на что жаловаться.

Я верю, что Вы поймете, что нужна какая-то причина далеко не личного порядка, чтобы к Вам обратился человек, которому тяжело кому-либо докучать — особенно Вам. Вне зависимости от Вашего решения передаю Вам свой привет и глубокое уважение.

В-1-13-58.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1417. Л.2–3. Валерия Анатольевна Герасимова (1903–1970) — писательница, первая жена А.Фадеева; сохранилась книга В.Герасимовой «Жалость» (М., 1934) с надписью: «Дорогому товарищу Эренбургу — с творческим уважением. Валерия Герасимова. 1934 4 июля».

<Москва,> 31.12.1961

Наш дорогой Илья Григорьевич!

Прошу принять от меня самые искренние, сердечные поздравления с Новым годом и пожелания доброго, крепкого здоровья и творческих успехов.

На днях я закончил и сдал в Воениздат свою книгу воспоминаний «В походах и боях». Поскольку Вы удостоили меня вспомнить в новом Вашем труде по Испании, то я буду рад помочь. Вместе со мной над книгой «В боях и походах» активнейшее участие принимал профессор Хмелевский Владимир Александрович от Воениздата. Он замечательный человек, стал большим моим другом и большой мастер художественного слова, его телефон В 1-83-05, Волхонка 5/6 кв. 103. Тов. Хмелевский изумительно отзывчивый человек и во многом может помочь материалами. В частности у меня в Москве на квартире есть один экземпляр рукописи и его можно взять — телефон мой Д 1-02-17 Васильевская улица, д.4, кв.9, третий корпус. Если же нужно что-либо из материалов, то я готов через Хмелевского или через Алешу Эйснера [921] Вам с большим удовольствием передать только для Вас. Прошу меня понять правильно как искренне и глубоко уважающий Вас.

Если наша рукопись подойдет к Вам, то мы наверное получим заслуженную и правильную критику наших недостатков по рукописи, и это поможет исправить книгу при издании.

Желаю Вам, дорогой Илья Григорьевич, крепкого здоровья и еще больших успехов.

Искренне уважающий Вас

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1262. Л.7–9.

1962

<Москва,> 19.I <19>62

Дорогой Илья Григорьевич!

Если бы я думал, когда писал эти стихи, что когда-нибудь осмелюсь Вам послать их [922], наверное, они были бы лучше и короче.

Ваша последняя книга [923] дала мне такое огромное художественное и человеческое наслаждение, что мне захотелось хоть как-нибудь Вас поблагодарить за нее. Некоторые главы я перечитывал сам и читал друзьям, как стихи, по многу раз. Книга будит совесть, спасибо Вам за это!

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1629. Л.1. Ответное письмо писателю Ф.Искандеру (р. 1929) см. П2, №484.

<Париж,> 23/ I <1>962

Дорогой Илья Григорьевич,

Случайно из газет узнал, что ты в Париже и очень хотелось бы с тобой встретиться. Становлюсь стар, я ведь на 7 лет старше тебя, старый и больной, со времени последней войны сильно страдаю ногами, по временам не могу ходить. Стариковская болезнь: les ulcères variqueux [924], лечусь по мере возможности и это всё. Но духом крепок, это главное, и много работаю, мое счастье, что работа моя у стола в сидячем положении и не утрудняет моих ног. Привожу в порядок мою художественную продукцию за 50 лет моего проживания в Париже, не хочу уйти в вечность, оставив всё в беспорядке. Хотел бы знать от тебя: 1) Точный адрес Пушкинского Музея, чтобы послать моего «Золотого Петушка» в подарок, 2) Не встречал ли в Москве братишку Хентовой — Лельку (Семен Ростовский [925]) и его сестру Таню, со времени Liberation, последний раз, как он был в Париже, сгинул как булавка в стоге сена. А хотелось бы иметь от него известия. У меня лично, кроме болезней, живу по-прежнему, тяну черта за хвост, женат с 1939 г., имею мальчишку 13 лет, ходит в школу, жена работает секретаршей в бюро, чтобы сводить концы с концами материально. Старшему сыну пошел шестой десяток, живет и работает в Billancourt, почему вижу его очень редко. Работает в SNEGMA (национализированное предприятие) механиком, зарабатывает хорошо, но мне не помогает, имел свою жену и сынишку. Современная молодежь эгоистична, но бог с ней, я не претендую на ихнюю помощь. Живу воспоминаниями, по примеру других стариков, помню как мы с тобой в феврале 1916 г. по снегу оба в дырявых ботинках ходили на rue Vavin в русскую типографию печатать наше фаблио Jacques de Baisieux [926], с мокрыми ногами, для богача Цейтлина [927], который ушел на тот свет в Америке, не заплатив мне ни копейки, произведя расчет с Вольфом [928] в Москве. Прости, что пишу тебе много лишнего. Дорвался до пера и не могу остановиться. Обыкновенно очень редко пишу письма. Посылаю тебе несколько Ех-Libris’oв, моей продукции старого русского художника [929]. Целую, обнимаю и жму крепко твою руку.